Бухта Сиреневая. ч. 2

      (Начало http://www.proza.ru/2015/07/28/320)    


      Лена лежала в пустующей девчоночьей палатке и изучала нейлоновый потолок. От ужина она отказалась, сославшись на усталость, но было ещё рановато, да и уснуть не давал оживлённый шум снаружи. Дежурные накрывали длинный деревянный стол под выгоревшим навесом – единственное сооружение, доставшееся практикантам по наследству от предыдущих экспедиций.
      Лена попробовала проанализировать то, что сегодня удалось выяснить в больнице. Хорошая новость – отсутствие в крови пострадавших алкоголя. И жизни людей уже ничего не угрожает. Но это всё. Инфекция пока не идентифицирована, карантин продлён на неопределённый срок. Больше анализировать нечего.
      Лена прекратила сопротивляться и позволила мыслям унести её совсем в другое время...


      Дмитрий Сергеевич, Димка когда-то учился с ней в одной школе, только класса на два старше, и его считали самым ярким парнем района. Он не был таким уж красавцем, но обладал совершенно невероятным обаянием и прекрасно об этом знал. Знал и о том, что все девчонки по нему сохнут. Относился он к поклонницам легко, как к чему-то само собой разумеющемуся. Лену это жутко бесило, тем более, что такую мелюзгу, как она, везунчик и любимец фортуны Овсянников просто не замечал.
      Среди пацанов Димка имел прозвище Конь – наверное, из-за «лошадиной» фамилии, тогда ещё хоть кто-то читал классику. На кличку не обижался, она ему даже шла. Он, и правда, был похож на породистого жеребца. И вот что странно – Лена не могла припомнить ни одного Димкиного врага, мальчишки спокойно принимали его лидерство.
      И ещё его обожали учителя. Парень был умён, прекрасно учился, покладисто соглашался на участие во всех олимпиадах и соревнованиях, без оглядки на предмет – от математики до физкультуры.
      Короче, вряд ли можно было бы найти на роль героя девичьих грёз кого-то получше.
      Где он учился и работал все эти годы, осталось неизвестным. Когда Павел Борисович в середине семестра привёл новенького на кафедру, Лена чуть не ахнула. Если Конь и изменился, то только в лучшую сторону, как коньяк хорошей выдержки. Лену он, конечно же, не узнал.
      А она, не слишком удивляясь, наблюдала дежавю: руководство отнеслось к новому сотруднику доброжелательно, мужчины легко нашли с ним общий язык, а институтские дамы приняли охотничью стойку. И только одна Лена довольно холодно реагировала на овсянниковские остроты и пресекала любые попытки самого невинного флирта, чем, похоже, приводила того в некоторое замешательство и даже в состояние лёгкого беспокойства.
      Лена ни за что бы не признала, что именно больше всего напрягло её при первой встрече. Она только сейчас поняла, как поразительно бывший муж – ошибка студенческой молодости, сволочь, пьяница и игрок – был внешне похож на её первую детскую любовь...


      Лежать надоело. Лена выглянула из душной палатки – народ сидел за столом, кто-то перебирал струны обязательной в экспедициях гитары, доносился смех. Разговаривать ни с кем не хотелось, и она тихонько выбралась из лагеря.
      Раскопки не слишком впечатлили. Остатки каменной кладки делили городище на маленькие улицы. Никаких монументальных колонн или выложенных мозаикой античных двориков, просто камни. Что такого могло здесь понадобиться несчастному Гривасу, да ещё ночью? Не иначе, зов крови. 
      Лена вспомнила разговоры о душах, отпрянула от края котлована и пошла дальше, к обрыву. От первобытной дикой картины захватило дух. Внизу, успокаиваясь, шипели последние, самые упрямые волны. Несколько хаотично разбросанных скал обрамляли небольшой песчаный пляж. Почему бухта называется Сиреневой? Скалы холодно-серые, в ржавых пятнах мхов, а песок, как положено, жёлтый. Кусты тёрна и шиповника, густо покрывающие поверхность почти вертикального обрыва, белёсые каменистые площадки перед гротами. А впереди, заполняя всё пространство – море, похожее на гигантскую, поблёскивающую чешуёй, ленивую рыбу.      
      Солнце коснулось горизонта и приготовилось нырнуть в голубую прохладу. Захотелось сделать то же самое. Среди кустов пряталась тропинка, но спуск оказался небезопасным. В быстро темнеющих зарослях почти ничего не было видно, ноги скользили по камням, а колючки так и норовили изорвать одежду в клочья.
      Изрядно исцарапавшись, Лена выбралась, наконец, на пляж. И вздрогнула. Бухта была обитаемой – на неё недовольно смотрела крупная чайка с хищным клювом-крюком. Рядом с изящными крачками эта выглядела бы слоном.
      Чайка-слон сделала шаг навстречу, и незваная гостья предпочла её не злить, села на песок, демонстрируя мирные намерения.
      До чего же эта птица похожа на Галину Мартыновну, тётю Галю! Тот же мощный торс, аристократический римский профиль и строгий взгляд. Конечно, Лена её побаивалась. После истории с внезапным тайным замужеством и таким же стремительным бегством тётя Галя взялась за племянницу серьёзно: «Больше мы таких ошибок допускать не будем. Надо получить образование и заняться карьерой, после диплома настраивайся, девочка, на аспирантуру. Напишешь кандидатскую – с квартирой помогу. А уж потом и достойного солидного человека подберём. А и не выйдешь замуж – не катастрофа. Современная женщина вовсе не обязана стирать чьи-то носки. Посвятим жизнь науке, так даже лучше. Это просто счастье, что вы ребёнка не успели завести!».
      И племянница посвящала жизнь науке. Только тёте Гале она так и не решилась сказать, что как раз ребёночка бы ей очень хотелось, или даже двоих.


      Лена подскочила от странного звука, будто целая детсадовская группа стреляла из игрушечных автоматов.
      Да она уснула прямо на песке! Странный звук издавали цикады. Было непривычно темно, ни луны, ни огонька, только яркая звёздная россыпь чуть подсвечивала небо. Она одна, даже чайки-слона не видно.
      Лена нашла место, где начиналась тропинка, нерешительно остановилась – можно запросто ноги переломать. А ещё в зарослях наверняка прячутся змеи!
      Она вернулась на песок. Сидеть здесь до рассвета и вздрагивать от каждого звука?  Как глупо всё.
      Лена смотрела на узенькую пенку прибоя. Горизонта не видно, и непонятно, где вода, где небо. Жутко.
      Море вздохнуло, будто обижаясь. И так вдруг захотелось разреветься, чтобы хоть это печальное море её пожалело!
      Девушка сняла шорты с рубашкой, помешкав, кинула на песок и трусики, осторожно зашла в воду. Вода была тёплой, тихой, и всё равно казалась таинственной и опасной. Шаг, ещё, вот уже по пояс. Она стояла посреди чего-то огромного, чёрного, похожего на пасть неведомого зверя, странное оцепенение не отпускало на берег.
      Показалось вдруг – она здесь не одна. Морские чудовища?!
      Что-то большое, страшное пронеслось справа, и, окатив стеной брызг, плюхнулось в воду. Лена отшатнулась, попала на какую-то яму, не удержалась, в панике хлебнула, забарахталась, заметалась ещё больше, ушла с головой под воду. А большое и страшное вдруг оказалось рядом и больно схватило её за плечи.
      – А-а! А-а-а!!
      – Тихо, тихо, Лена, это я, – Овсянников одновременно пытался удержать «утопающую» в вертикальном положении и уворачивался от острых ногтей. – Да успокойся, наконец. Ай! Ещё и кусаться? Плавать надо было сначала научиться, а потом лезть в воду в незнакомом месте. Всё, всё, не трогаю я тебя.
      – Ты?! Идиот! Отвернись, гад!
      – Да отвернулся уже, не бойся.
      Лена, как ошалелая, выскочила на берег, набросила рубашку. Трусики в темноте не находились, она плюнула и натянула на мокрое тело шорты.
      – Гад, сволочь, ты что, следил за мной? – она уже бежала к тропинке.
      – Делать мне нечего, купаюсь я  здесь по ночам. Куда ты, убьёшься!
      – Вот и купайся.
      – Лена! Елена Георгиевна, у меня фонарик есть, подождите.
      Щёки горели, от злости хотелось рычать и кусаться. Обдирая кожу, неблагодарная спасённая упрямо карабкалась по камням.
       Снизу послышался сдавленный крик. Лена продолжала бороться с колючими кустами, но наступившая тишина насторожила. Она остановилась.
      – Эй, – ответа не последовало. – Эй, ты жив?
      Кажется, слабый стон. Чёрт! А спускаться, оказывается, ещё сложней.
      Уже взошла луна, и Дима нашёлся быстро. Он лежал, скрючившись, и стонал. 
      – Что? Где болит?
      – Нога, левая... Говорил же, подожди...
      Лена растерянно потрогала овсянниковскую ногу.
      – Может, растяжение?
      – Не-а, точно перелом. В голеностопе.
      – И что теперь делать? Сам до лагеря доберёшься?
      Овсянников попробовал приподняться и вскрикнул.
      – Нет, Елена Георгиевна, придётся ждать утра, а там студенты помогут. О-о!
      Овсянников простонал жалобно и схватил девушку за руку, а та отдёргивать не стала – лучше не нервировать умирающего. Коня надо спасать, это из-за неё он покалечился. Да, глупо всё ужасно. Но что же делать?
      – Надо наложить эту... шину! – она вспомнила уроки ОБЖ. – Дощечку привязать, чтобы перелом зафиксировать. Но здесь, наверное, ничего подходящего нет. Или хотя бы жёсткую повязку. Только чем перевязать?
      – Это подойдёт? – Овсянников куда-то потянулся, привстал, неожиданно легко опершись на больную – на больную?! – ногу, и помахал перед Леной какой-то тряпицей.
      Её трусики! Даже в темноте было видно, что он улыбается. Ах ты... Симулянт, гад!
      – Отдай немедленно! Ты не Конь, ты... свинья! – Овсянников от неожиданности выпустил трофей из рук и тут же получил им по морде.
      – Откуда ты... Лена, подожди, не лезь по этой тропинке, опасно! Вернись, здесь есть ещё одна, нормальная. Я же просто пошутил... Стой, а змеи? А, чёрт! У-у-у!
      «Больше не обманешь, гад!» – она не заметила, как преодолела опасный подъём и уже неслась в темноте к лагерю. Если даже какие-то степные обитатели – змеи, чайки, кони, души – и вышли на ночную охоту, они все сейчас разбегались в ужасе.
      От места, где находился отвал с раскопок, метнулась тень, но ей уже было всё равно. Только бы добежать, более надёжного и уютного убежища, чем её алая нейлоновая палатка, на свете не существовало.


      (Продолжение http://www.proza.ru/2015/07/31/281)