Поединок

Который час хлещет дождь за окном. Снова этот полуночный проказник размывает дороги,  раздражая уставших путников, но радуя крестьян. Одна и та же вода, а как на нее все по-разному смотрят... Громыхнуло так, что стекло задребезжало в  деревянной оправе. В такт задрожали на противоположной стене блики отраженного света свечи. Григорий беспокойно стал удерживать драгоценное стеклянное полотно: и так уже треснуло изрядно.
- Ну, тише, небо, тише! Не злись на бедного ученого, я всего лишь использую тот ум, что ты мне дало. Не бей последнее стекло, пожалей мой дырявый кошелек.
Язычок пламени в недрах воска содрогнулся от резкого движения руки Григория над столом, грозя погаснуть. Но, передумав, продолжил все-же освещать труды пятой подряд бессонной ночи. Слегка потрескивая, огонь жадно смотрел на гору исписанной и исчерченной бумаги: математические расчеты, формулы, диаграммы...
Вдруг Григорий, вздохнув, скомкал очередной исписанный листок и не обманул ожидания изголодавшегося пламени. Радостно вспыхнув ярче, оно ясно осветило закопченный за долгие зимы бревенчатый сруб и низкий провисший потолок из досок, наспех сложенную когда-то каменную печь в углу и деревянную лежанку с ворохом соломы. Ах, как вкусно! Зазевайся только этот жалкий человек... Но жалкий человек тщательно проследил, чтобы очередные два часа работы сгорели дотла в жестяной миске, не оставив и искорки:
- Какие невероятные идеи! Какой вздор! Неужели это правда возможно?
Немало ночей еще должно быть потрачено на то, чтобы узнать правду. А днем ученого ждали лекции для бестолковых церковных ребятишек, у которых еще были закрыты глаза.
- Несчастные. Если бы можно было рассказать им всю правду...
Лишь под утро заснул мученик собственных мыслей: взлохмаченные волосы, спутавшиеся с соломой, мешком висящие одежды, мешки под глазами... Ему не было еще и тридцати лет, а виски уже позволили себе чуть окунуться в серебро.
Настоятель встречал Григория на пороге церковной школы. Его строгий и пронзительный взгляд не предвещал ничего хорошего. Как ни прятал свои опухшие глаза молодой искатель истины, но все же она была налицо. Не по-доброму ухмыльнулась заплывшая жиром физиономия священнослужителя:
- Что такое, а, Григорий? Небось, зевать хочется?
- С чего Вы это взяли, святой отец? Я очень бодр и готов к работе.
- Настолько бодр, что не заметил пучок соломы, что торчит у тебя над ухом? Приведи себя немедленно в надлежащий вид, не то ученики осмеют тебя!
- Они не посмеют, святой отец, насмехаться над учителем.
- Еще как посмеют! Или ты думаешь, что их внешнее молчание гарантирует и внутреннее? Учитель должен быть иконой для ученика, а не посмешищем! А ты находишься сейчас где-то между...
- Но я же честно выполняю свой долг! Я несу им свет мудрого слова! Я все им преподаю в полной мере, у меня нет ни одного балбеса в классе, все знают на зубок и понимают святые писания, и не только их!
- В том-то и дело, что не только их. Заканчивай-ка ты с этими своими изысканиями, дружок. Вот тебе Библия, там я уже разметил, что и в какой последовательности читать. Ничего иного в головы учеников не вбивай, это вредно как для них, так и для тебя. Ты же не хочешь, чтобы Папа узнал о твоих начинаниях? Сожги плоды своих поисков, и не глуми свою голову. Ни к чему тебе ни эти морщины, ни седина. Ну, не будь ты таким умным, тебе не за это деньги платят!
- Я — человек чести, святой отец. Поэтому я не могу Вам гарантировать выполнение Ваших требований. Молодому поколению нужно движение вперед, ибо оно есть жизнь! И наука тоже должна развиваться.
- Пожалеешь ты еще об этих словах, Григорий, пожалеешь...
Аудитория была полна. Ученики любили своего учителя, всегда спешили на его уроки. Окинув взглядом приветствующих его поклоном учеников, Григорий начал лекцию.
- Знаете ли вы, дорогие мои друзья, что такое параллельные миры?
- Это… как мир богов и наш мир? – Предположил один из учеников.
- Не совсем. Это как… две разные книги. Вот представьте, что существуют в пустоте два бога. И каждый из этих богов создал по своему, собственному миру, и эти миры совершенно разные, с различными законами мироздания…
- Этого не может быть, учитель Григорий. Вы пытаетесь нас ввести в заблуждение, проверить? Бог – един.
- А если нет, ученик мой? А если нет? Представь хоть на миг это, представь, что все, чему вас учат – все на так.
- Как может быть не так? Ведь истину мы берем из Библии…
- Что такое Библия, ученик?
- Ну, это такая книга…
- А кто пишет книги? Боги?
- Нет, учитель. Другие люди…
- А почему ты так безоговорочно веришь другим людям? А ты представь на миг, что они ошиблись… Что тогда?
- Тогда… открываются невероятные горизонты для научных изысканий. Если не верить истинам из книг, то остается верить только собственным глазами и логике.
- То-то и оно, ученик мой. Задумайтесь над этим. Ваши умы не должны быть связаны не проверенными утверждениями. Даже если эти утверждения — вера, заветов которой я никогда не переступлю. Но заветы Библии и знания об устройстве мира — это разные понятия.
Григорий продолжил урок, донося до учеников свои доводы и понятия. А после него начал свои изыскания. Мысли, сказанные настоятелем, словно муха жужжали в ушах.
Прошло несколько лет, он разжился некоторым капиталом, и даже неплохим домом, достойным славного рыцаря. Григорий и звал себя не иначе, как рыцарем науки. Он далеко продвинулся в своих тайных изысканиях. Но заигрался он с огнем. Однажды он застал в языках пламени собственное жилище. Все, нажитое за долгие годы, пошло прахом. Сгорели и его труды. Тогда опрометью он бросился к настоятелю.
Тот возлежал в огромном кожаном кресле и курил дорогущий табак, завезенный иноземными купцами специально для церкви. Завидев входящего подчиненного, он приподнялся на подушках и заговорил:
- Входи, гость мой. Я ждал тебя.
- Настоятель, у меня случилась беда. Сгорело все мое состояние. Кто-то поджег мой дом. Мне плевать на материальное. Мне жаль мои труды. Они были целью моей жизни. Вы можете хотя бы наказать виновных в поджоге? Вы можете их найти? Я же был хорошим учителем для Ваших воспитанников.
- Не скажи. У меня с одним из твоих учеников вчера состоялся прелюбопытный разговор. Знаешь, что он мне заявил? Что он не верит более священным писаниям.
- Какой вздор?! Этого не может быть! Я учу их неприкосновенности и незыблемости библейских истин!
- Значит, плохо учишь! Твой ученик вчера сказал мне, что не видел тех людей, что написали библию. И что не хочет верить словам тех, кого он даже не знает. Представляешь? И я знаю, что это твоя вина. С меня довольно. Пожар — это знак тебе, знак свыше! И я не собираюсь искать виновных. Или Библия и тебя ничему не учит?
- Учит, настоятель.
- И чему же?
- Всепрощению.
- Вот, именно. А теперь, иди с миром. Я тебя прощаю. Я освобождаю тебя от твоей должности и от всех твоих званий. Ты не справился с ними, увы.
И Григорий ушел. Он ушел в пшеничное поле и стал дожидаться полуночи. Ни во что больше не веря, кроме своих знаний, он стал кричать, не боясь уже ничего:
- Не верую! Ни во что больше не верую! Наука — вот свет! Наука — вот радость! Знание — есть сила! Я властелин науки в этом мире! Я могу снова начать работать и добиться успеха, мои познания в этом мире велики. Но нет! Я знаю, что есть другие миры, я знаю, что сей мир — обман, что он чей-то вымысел, чья-то книга! Я сам — чья-то книга!
Изможденный, уснул прямо среди пшеницы. Проснувшись ночью, не узнал местность вокруг. Вроде по-прежнему находился в пшеничном поле, но воздух резко сделался гораздо грязнее. Григорий даже закашлялся от неожиданности. Вдали вместо его родной деревни возвышались странного вида дома. Это были многоэтажные строения. Но не такие торжественные, а странно угрюмые и будничные, будто в многоэтажных домах жили небогатые люди. И тут он понял, что добился своего. Его лица коснулась улыбка.
И пошли месяцы жизни в  том реальном мире. Только Григорий потерял чувство реальности. Все вокруг разговаривали на непонятном ему языке, который он с трудом, но все же стал понимать. Кое-как устроившись работать дворником, он без устали работал днем руками, а все ночи отдавал науке. Однако все его открытия и домыслы в этой реальности оказались не правдивыми. Не увенчался успехом ни один из его опытов. Ученый попытался приспособиться к законам нового мира. Но и это ничего не дало. Несчастный обнаружил, что здесь он — всего лишь дворник и без следа задатков ученого человека.
Его исцарапала мысль о том, что все же сумел добраться до этого мира лишь с помощью веры. А когда-то сам отрекся от своего родного мироздания. В раздумье он подсел на лавочку к одному человеку. Такому же удрученному, но одетому немного приличнее.
- Здравствуйте, - обратился ученый к своему соседу по лавочке, - Вы, я вижу, тоже не довольны этой жизнью.
- Вы верно заметили. Нас, видимо, что-то объединяет. Как Ваше имя?
- Григорий, дворник, бывший профессор, - протянул он руку.
- Владимир, писатель. Наверное, тоже бывший.
- Нас и правда что-то объединяет. И Ваша, и моя работа связаны были с письмом. Только Вы — человек художественного слова, а я — научного. Но в последнее время моя наука потеряла силу. Видите, до чего я докатился? Мне стоило избрать в этом мире какое-то другое дело. Душа моя отдана науке, но что с того? Порой, лучше сдаться. Мои доводы перестали убеждать людей, понимаете? Я говорил со здешними профессорами... они надо мной смеются! Бессовестно смеются!
- Как я Вас понимаю. Оказаться потерянным, оказаться... никем... Тоже боюсь такой участи. Сейчас кое-что пишу, однако, мой персонаж меня перестал слушаться. Ведет себя так, как не подобает. А я ничего не могу сделать - герой не захотел жить в мире, который я для него создал. Вот уже который месяц... в моей голове нет и предложения. Все, что я пытаюсь писать, летит в мусорное ведро! Мой персонаж, к которому я стремился всю жизнь, будто вдруг исчез. Исчез из моего мира.
- Так и прекратите бороться! Зачем это Вам? Я вот старался, боролся. Добился своего. И это не привело ни к чему. Вернее, привело. К метле! Разве этого я хотел? Нет! Действительность просто не хочет принимать мои труды. И ну их к черту!
За сим ученый встал и пошел прочь. Дойдя до своей каморки, он разжег в ней старую железную «буржуйку» и начал истошно засовывать в огонь все свои труды. Пламя, радуясь, пожирало все.
В это время недавний собеседник бывшего ученого медлительно вытащил из своего портфеля свой небольшой переносной компьютер. Еще раз посмотрев на это незаменимое для современных писателей устройство, он, набравшись сил, швырнул его прямо под колеса проезжающего грузовика. Пластмасса и металл захрустели под машиной.
В этот же момент Григорий в своей каморке случайно задел плечом полку со своими экспериментальными жидкостями. Горючие вещества попали на самого Григория, на стены дома и в топку. Это одурманило огонь. Наконец, он получил свою волю и свершил все,чего так хотел.
Никто тогда так и не нашел на пепелище останков обитавшего там дворника, хотя многие отчетливо слышали его крики во время страшного пожара. И никто не заметил в этом никакой связи с лежащими неподалеку на дорожном полотне осколками от жесткого диска.