Пушкин и человечек-машинка от Вигеля

Фото: "Последняя минута".
Художник Непринцев Юрий Михайлович (1909-1996)- советский живописец. Народный художник СССР (1965). Действительный член АХ СССР, профессор ЛИЖСА имени И. Е. Репина, член ЛОСХ.



ОТ ЗАПИСКИ НАТАЛИ ДО ПИСЬМА ВИГЕЛЯ

 Отношения Пушкина и Дантеса были напряжёнными ещё с лета, когда семья Пушкиных жила на Каменноостровской даче, а неподалёку проходили летние манёвры Кавалергардского полка. Дантес иногда бывал гостем у Пушкиных, в период болезни Натали и её новорожденной дочери, в июне-июле, писал записки, оказывал знаки внимания. Пушкину это не нравилось. Чувствительный, мнительный, ревнивый, он приглядывался, прислушивался, делал свои выводы.

Л.Н. ПАВЛИЩЕВ: Ольга Сергеевна рассказала мне, что брат ее на замечание о Дантесе, встреченном ею у брата на каменноостровской даче летом 1836 г.: "Как он хорош собой", - ответил сестре: "Это правда, он хорош, но рот у него, хотя и красивый, но чрезвычайно неприятный, и его улыбка мне совсем не нравится". http://1837.livejournal.com/
 
Александр Трубецкой, приятель и сослуживец Дантеса, вспоминал, что летом 1836 года на даче произошёл неприятный инцидент Дантеса с Пушкиным, которому не нравились частые посещения Дантеса и его развязное поведение. Инцидент закончился непонятным и странным поступком Натали: она отправила вслед ушедшему кавалергарду записку о том, что сказала мужу, будто он приходил к ним с тем, чтобы поговорить о Екатерине, намереваясь сделать ей предложение.

http://feb-web.ru/feb/pushkin/ «Дантесъ часто пос;щалъ Пушкина. Онъ ухаживалъ за Наташей, какъ и за вс;ми красавицами (а она была красавица), но вовсе не особенно «пріударялъ», какъ мы тогда выражались, за нею. Частыя записочки, приносимыя Лизой (горничной Пушкиной), ничего не значили: въ наше время это было въ обыча;. Пушкинъ хорошо зналъ, что Дантесъ не пріударяетъ за его женою, онъ вовсе не ревновалъ, но, какъ онъ самъ выражался, ему Дантесъ былъ противенъ своею манерою, н;сколько нахальною, своимъ языкомъ, мен;е воздержаннымъ, ч;мъ сл;довало съ дамами, какъ полагалъ Пушкинъ. Надо признаться, при всемъ уваженіи къ высокому таланту Пушкина, это былъ характеръ невыносимый».

Щёголев резюмировал воспоминания А. Трубецкого:
 "Мы в;римъ князю Трубецкому въ томъ, что Дантесъ д;йствительно разсказывалъ ему о ход; своего флирта съ Н. Н. Пушкиной, и что онъ, Трубецкой, былъ свид;телемъ н;которыхъ моментовъ этого флирта. ... Во всякомъ случае… одинъ разъ Дантесъ и Н. Н. Пушкина были настигнуты поэтомъ; Н. Н. объяснила свое интимничанье нам;реніемъ Дантеса сд;лать предложеніе ея сестр; Екатерин;, и объ этой своей объясняющей свиданіе уловк; довела до св;д;нія Дантеса. И было все это л;томъ, до пере;зда кавалергардовъ съ Черной р;чки на городскія квартиры". http://feb-web.ru/feb/pushkin/
 
Трубецкой рассказывал, что он видел записку Натали к Дантесу, читал её, и они обсуждали вместе, как следует поступить дальше. «Я вынулъ изъ конверта, съ надписью tr;s press;e, небольшую записочку, въ которой Nathalie изв;щаетъ Дантеса, что она передавала мужу, какъ Дантесъ просилъ руки ея сестры Кати, что мужъ съ своей стороны тоже согласенъ на этотъ бракъ. Записочка была составлена по-французски, но отличалась отъ прежнихъ не только vous вм;сто tu, но и вообще слогомъ, вовсе не женскимъ и не дамскимъ billets doux.» Вероятно, если обратить внимание на «слог вовсе не женский», записка и впрямь была не простая.
Всё говорило о том, что Пушкин, выслушав объяснения, сам продиктовал Натали записку для Дантеса. Иначе говоря, муж взял под контроль поведение и поступки Дантеса, стал «поверенным своей жены». Опытный в отношениях с женщинами, он ясно видел увлечённость Натали и настойчивость Дантеса.

Настроения увлечённых друг другом молодых людей на вечерах и балах также были в поле зрения Пушкина. Тем не менее, его омрачали не столько эти вызывающие ревность обстоятельства, сколько все его беды и неурядицы в литературных и денежных делах.
 
Софи Карамзина, неутомимая в развлечениях, видела всё своими глазами, описывая вечер в Царском селе:
С. Н. КАРАМЗИНА 19 сентября 1836 г. Суббота. Царское Село. http://as-pushkin.net/pushkin/vospominaniya/ <...> получился настоящий бал, и очень веселый, если судить по лицам гостей, всех, за исключением Александра Пушкина, который всё время грустен, задумчив и чем-то озабочен. «Он своей тоской и на меня тоску наводит». Его блуждающий, дикий, рассеянный взгляд с вызывающим тревогу вниманием останавливается лишь на его жене и Дантесе, который продолжает всё те же штуки, что и прежде, — не отходя ни на шаг от Екатерины Гончаровой, он издали бросает нежные взгляды на Натали, с которой, в конце концов, всё же танцевал мазурку. Жалко было смотреть на фигуру Пушкина, который стоял напротив них, в дверях, молчаливый, бледный и угрожающий. Боже мой, как всё это глупо!»
 
Любопытно, а если бы Софи знала, что Пушкин занят сочинением своей повести «Капитанская дочка», могла бы она его суровый вид отнести к глубокой задумчивости и сосредоточенности на своих мыслях о повести? Мне всегда очень хотелось задать такой вопрос!

Действительно, Дантес уже всегда рядом с Екатериной, но не спускает глаз с Натальи. Пушкину ясно, что Дантес ведёт теперь двойную игру.
Абрамович Стелла пишет о Пушкине в 1836 году:
http://www.modernlib.ru/books/abramovich_stella/ "В сентябре - октябре светский сезон в Петербурге еще не начался. Но Дантес находил возможность постоянно видеться с H. H. Пушкиной на небольших вечерах, подобных тому, который описала в своем сентябрьском письме С. Н. Карамзина.

Об одном из таких вечеров, состоявшемся у Геккернов, мы узнаем из письма Александра Карамзина. По словам Карамзина, 29 сентября сестры Гончаровы, по всей вероятности вместе с Натальей Николаевной, были па музыкальном вечере в доме нидерландского посланника, где давал концерт талантливый скрипач Иосиф Арто, чьи гастроли в Петербурге имели шумный успех. О присутствии Пушкина на вечере А. Карамзин не упоминает. Судя по этому письму, светские отношения между семьей поэта и Геккернами еще поддерживались.

Именно эти осенние месяцы (сентябрь - октябрь) имела в виду Д. Ф. Фикельмон, когда писала в своем дневнике: "То ли одно тщеславие госпожи Пушкиной было польщено и возбуждено, то ли Дантес действительно тронул и смутил ее сердце, как бы то ни было, она не могла больше отвергать или останавливать проявления этой необузданной любви <...> Было очевидно, что она совершенно потеряла способность обуздывать этого человека, и он был решителен в намерении довести ее до крайности". Пушкин не мог не чувствовать этого. Мы не знаем никаких подробностей, касающихся взаимоотношений в семье поэта в это время, но известно, что в конце октября Пушкин был в особенно тревожном состоянии духа. Подавленное настроение поэта было замечено его лицейскими друзьями во время встречи, состоявшейся 19 октября.
 
Об этом же свидетельствует и письмо поэта к отцу, написанное 20 октября. В нем Пушкин с горечью сообщал, что он не смог уехать в Михайловское: "В деревне я бы много работал; здесь я ничего не делаю, а только исхожу желчью".
По-видимому, в эти осенние месяцы во взаимоотношениях Пушкина с женой возникла напряженность, никогда дотоле не существовавшая. До нас дошли лишь смутные отголоски какого-то кризиса, имевшего место во второй половине октября".

Я предполагаю, что Натали до поры не показывала мужу письмо, вручённое ей, возможно, 15 октября Геккерном от имени Жоржа - см. "Нота 15 октября 1836 года" Она жила в тягостном напряжении, уже понимая, что всё будет вовсе не так, «как было два года кряду». Кризис в семье, начавшийся ещё летом на даче и августовских балах на Минеральных водах, продолжал развиваться. Отношения внутри семьи напрягались от малейшей оплошности Натали.
«Водевиль», разыгранный Дантесом на квартире у Полетики, насторожил Пушкина. Странным кажется ему и поведение Екатерины: она действительно увлечена Жоржем Дантесом-Геккерном. Возможно, Натали также думала, что её сестра была причиной поведения Жоржа. Одна лишь Александра по-прежнему спокойно наблюдала за происходящим и сочувствовала Пушкину.

Действительно, обстановка накалялась. Заметно, что Пушкин занят не только литературными трудами. Дела денежные, заставляющие всё чаще прибегать к услугам ростовщиков, могли бы намекать о надвигающемся банкротстве. Ему уже недосуг выезжать в свет вместе с Натали не только по причине траура по Надежде Осиповне. Он занят переписыванием набело своего нового творения – повести «Капитанская дочка».

Но меня настораживает письмо, полученное Пушкиным от его давнего знакомого – Ф.Ф. Вигеля приблизительно после восресенья 18 октября, когда переписка повести уже была закончена.
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Том 16 (Переписка 1835-1837). — 1949. 1266. Ф. Ф. Вигель — Пушкину. Около 18 октября 1836 г. Петербург:
 
«Вы требуете от меня того, об чем я сам хотел просить Вас; у меня есть человечек-машинка, который очень исправно переписывает ему совершенно непонятное. Его рукой писано письмо мое и мною даже не подписано. Вот вам доказательство, что я не ищу его известности; оно писано для одного. Надобно было быть уверену в его уме и проницательности, чтобы осмелиться так писать. Он один сквозь некоторую досаду мог увидеть беспредельную к нему любовь и преданность: талант поставил его выше мелочей обыкновенного самолюбия. Он может не уважить мнением моим, но чувства, я знаю, всегда уважал. — Я болен, без того бы сам к вам явился. Я чувствую (1) простуду и в то же время моральную болезнь, какое-то непонятное лихорадочное беспокойство. Нежную, обожаемую мать разругали, ударили при мне по щеке; желание мести и бессилие меня ужасно тревожит. — Я ожидаю от Дим.<итрия> Ник.<олаевича> извещение когда удобнее ему будет дружески, по Арзамасски, побеседовать с вами.
Je rouvre ma lettre pour vous dire que M. Bloudoff vous attend avec impatience, depuis dix heures du matin jusqu’; trois Mercredy. Faites-moi savoir si je dois venir chez vous, je suis tout malade, mais mort ou vif vous me verrez chez vous si vous l’ordonnez, <см. перевод> (2).
Адрес: Его высокоблагородию м.<илостивому> г.<осударю> Александру Сергеевичу Пушкину. На Мойке, у Конюшенного моста, в доме кн. Волконского».
Сноски
1 чувствую переправлено из начатого прост<ужен>
Переводы иноязычных текстов
2. Я снова раскрываю мое письмо, чтобы сообщить вам, что Блудов ждет вас с нетерпением с десяти утра до трех в среду. Дайте мне знать, должен ли я притти к вам, я совсем болен, но мертвым или живым вы увидите меня у себя, если вы это прикажете.
Примечания
1. Ф. Ф. Вигель — Пушкину. Около 18 октября 1836 г. Петербург. Печатается по подлиннику (ПД, ф. 244, оп. 2, № 12). Впервые опубликовано И. А. Шляпкиным в его книге «Из неизданных бумаг А. С. Пушкина», 1903, стр. 280—281. Вошло в издание переписки Пушкина под ред. В. И. Саитова (т. III, 1911, стр. 395—396).
http://pushkin.niv.ru/pushkin/pisma/pushkinu-1266.htm.
 
Писем самого Пушкина к Вигелю в 1836 году мы не знаем. Но кажется странным обращение Пушкина к своему давнему, ещё со времён первой ссылки, знакомому, почти другу, который отвечает, вероятно, на его просьбу:
«Вы требуете от меня того, об чем я сам хотел просить Вас; у меня есть человечек-машинка, который очень исправно переписывает ему совершенно непонятное».
 
Выходит, что и Пушкин, и Вигель были озабочены о секретности или АНОНИМНОСТИ какого-то ПЕРЕПИСЫВАНИЯ? Я бы так предположила.
 
"МОРАЛЬНАЯ БОЛЕЗНЬ", "ЖЕЛАНИЕ МЕСТИ И БЕССИЛИЕ меня ужасно тревожит" - такой настрой души Ф.Ф. Вигеля, ощущаемый в его письме, уверенно можно сказать, был в душе самого Пушкина.
 
Встреча назначалась на среду, 21 октября. Не говорил ли Пушкин в тот день о Дантесе и Натали, не расспрашивал ли о семье Геккернов?
Зная о событиях лета и осени 1836 года, можно предположить, что Пушкин уже строил СВОЙ ПЛАН в отношении Геккернов и ему был нужен человек, согласный на переписывание текстов «совершенно непонятных». Действительно, ведь "дипломы рогоносца" были написаны впоследствии по-французски изменённым почерком. И по утверждению графологов - не иностранцем, а русским человеком...
 
Возможно, что этот «человечек-машинка» никак не понадобился Пушкину. Но упоминание о нём интересно.
 
Между друзьями предполагался разговор «по-арзамасски», то есть – на литературные и общественно-политические темы. Возможно, они вновь позволили себе какие-то шутки и «уморительные стихи» на злобу дня, вспоминали и всех Арзамасских Гусей.
Любопытно, присутствовал ли на обеде князь Вяземский? Вот уж кто мог бы разразиться ПАМФЛЕТОМ на злободневную тему рогоносцев! Однако, настроение письма Ф.Ф. Вигеля говорило об ином.

Ещё из литературного дневника http://www.proza.ru/diary/jnu51/2012-12-24
«Традиции Diners des Mystificateurs» («Традиции обедов мистификаторов»):
«В период Империи страсть к розыгрышам и мистификациям превратилась в настоящую эпидемию «Во многих ресторанах собирались бесчисленные общества песенные и вакхические Они родились из потребности смеяться и развлечь себя после таких тревог <революции>» - (494). В 1795 г. возникло специальное общество «Обеды мистификаторов» (членом его, между прочим, состоял маркиз де Сад). «В первые годы империи ни один обед не считался полным и приятным, если не присутствовал кто-либо из общества шутников и его жертва». - (495).
Если мы поставим перед собой вопрос, нашла ли эта традиция какой-либо отклик в России начала XIX в, то первое же, что естественно придет на память, это «АРЗАМАС». Атмосфера парижских салонов известна в «Арзамасе» из первых рук. Мадам Рекамье еще в 1825 г в разговорах с А. И. Тургеневым вспоминала Василия Львовича Пушкина, окунувшегося в 1803–1804 гг. с головой в парижскую жизнь. -(496). Без учета этой традиции происхождение Арзамасской атмосферы не до конца ясно.
Оставляя в стороне сложный вопрос о природе и происхождении Арзамасских ритуалов, нельзя не отметить явные следы знакомства их организаторов … с французской традицией «Diners des Mystificateurs» («Обедов мистификаторов»). … Включение в Арзамасский ритуал пародии на обряд принятия членов во Французскую академию (чтение похвального слова умершему предшественнику) и именование арзамасцев «бессмертными» (титул членов Французской академии) прямо ведут к парижским шуточным обществам».

По моему мнению, Ю. Лотман в работе «О дуэли Пушкина без тайн и загадок», цитаты из которой я привела, даёт нам ключ к загадке появления «Диплома рогоносца».

Да, возможно, собрались друзья у Блудова 21 октября 1836 года. По-Арзамасски собрались: с выпивкой, с жареным гусем... Известно, что юмор и шутка всегда усмиряют тревоги и неприятности. Но разве не было у Пушкина вопросов к Вигелю как Директору департамента иностранных вероисповеданий и к Блудову – как Министру внутренних дел? Все вопросы могли касаться иностранцев, а частности – семьи Геккернов!

"23-29 (?) октября Пушкин болен и не выходит из дому". - Тархова Н.А. Жизнь Александра Сергеевича Пушкина. Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с., ил. – Стр. 747.
Как объяснить такую запись в жизнеописании Пушкина?  Да, он мог быть болен. Но забота об отмщении Дантесу, а заодно и царю - за его "свинские" намерения не оставляла Пушкина. Русский Данжо, "историограф" Пушкин...
 
После Арзамасского «обеда мистификаторов», пока Пушкин был болен, у него было время обо всём подумать, спланировать свои действия и сочинить "диплом рогоносца", переписать его изменённым почерком. А затем, возможно, Пушкин пригласил к себе «человечка-машинку», который размножил этот экземпляр, копируя почерк...

"Можно сказать, что ранняя гибель Пушкина стала последним ЕГО ТВОРЕНИЕМ, эпилогом, вдруг ярко, резко озарившим все прежнее".
Н. Эйдельман. Уход.http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/NYE/EXODUS.HTM