Глава шестая. Неравнодушные петербуржцы

     Встретившись с директором, они обсудили дела и перешли к теме любви, которой все возрасты покорны. Леонид и сам недавно развелся с женой и стал жить со своей сотрудницей, которая была моложе его на пятнадцать лет, посему Евгения он не судил и хорошо его понимал.
    
     Женя уходить из семьи не собирался, и заглядывать в их будущее с Ольгой не считал нужным, пока все шло хорошо, и отношения с ней он хранил как-то затаив дыхание. Но поговорить с товарищем считал себя вправе.
    
     - Как ваши дела, с Олей вы часто виделись? Дело, конечно, не мое, но у вас хоть что-то было, близость есть, или просто дружба хорошая?
    
     - У нас все было, что успели и что смогли. Мне хорошо с ней дружить, но мы стали привыкать друг к другу, а расставаться придется, у нее ведь вся жизнь впереди, двадцать пять, Леня! Ты себя таким помнишь, сколько после этого в жизни событий произошло, переживаний и радостей, и дети появились, и облик наш изменился и взгляды? Сколько было встреч и разлуки были…
    
     - Все помню, Женя, а если у вас любовь? Ведь тогда все можно? Вон у артистов разница в сорок лет бывает, ему шестьдесят, ей двадцать.
    
     - То у артистов, они в образе, а я пока при памяти, я и сейчас эту разницу чувствую, она легче меня, веселее, хоть и грустит иногда. Я на это не пойду. Ни за что, но пока нам хорошо, мы будем вместе. Как только Ольга скажет «все», я тут же уйду, как бы тяжело мне не было, я справлюсь, потому что для меня такой союз нечестен.
    
     - Я не вижу здесь ничего предосудительного, но дело твое.
    
     - Я вот тебя, Леня, попрошу, отправь меня в командировку к двенадцатому декабря, мы с Ольгой вместе хотим четырнадцатого отнести цветы и почтить память декабристов, нам обоим это важно.
    
     - Конечно, отправлю, я вчера с питерскими говорил, они нам еще приборов дадут. Так что готовься, а пока надо здесь все обеспечивать, - сказал шеф, прервался на телефонный звонок и с трубкой ушел к окну.
    
     Евгению оставалось только дождаться назначенного дня, чтобы вновь оказаться рядом с ней. Это было не просто, он нервничал, понимая, что история с Ольгой под угрозой завершения, очень боялся этого, ему снились тревожные сны, где главной была сцена прощания с обилием слез у них обоих.
    
     Сил, чтобы не докучать Оле звонками, ему доставало, он набрал ее номер лишь в канун вылета.
    
     - Я завтра утром вылетаю, по расписанию буду в Питере в 16:00.
    
     - Это ваш рейс?
    
     - Да, он один, я когда-то им прилетал, по времени очень удобно.
    
     - Я тебя встречу, я в Пулково все найду, я уже подготовила начальство и возьму отпуск на недельку. Тебя жду и тебе помогу по работе. И еще, Женя, мы сходим обязательно в БДТ. Все, целую крепко.
    
     Ему только и осталось сказать: - Я тоже целую тебя.
    
     Прилет был вовремя, и они встретились в зале ожидания, Ольга стояла вдалеке и смотрела прямо на гостя. Она не подошла, дождалась его, не сходя с места и ни разу не отведя глаз. Багажа у пассажира не было - лишь сумка да небольшой портфель с ремнем на плече вмещали все необходимое.
    
     - Наконец-то! Еле тебя дождалась, я тебя предупреждала, что очень привязалась к нашим встречам, но чтобы настолько…
    
     - Я тоже постоянно о тебе думал и сны смотрел, в которых ты была очень веселой и смеялась.
    
     - Ты говоришь неправду, - в снах я плакала, и просыпалась в слезах… Вообще я не плакса, а тут вот заревела. Ты не виноват, но, по-моему, насчет сновидения ты меня обманул.
    
     - Не успел, ты остановила, тебя не обманешь.
    
     - Где ты остановишься?
    
     - Леня сделал мне номер в служебной гостинице, которая размещена на Желябова. Там и кухня есть и все остальное. Ключ у дежурной. У меня все записано. Прошу со мной, а там видно будет.
    
     - Едем, молодец твой Леня, а в туалет будем в очереди стоять?
    
     - Там сейчас никто не живет.
    
     Дом они нашли без труда, взяли ключи на первом этаже, поднялись на третий и вошли в квартиру. Все было очень удачно, две комнаты были расположены почти так же, как в квартире, где жила Ольга. После хорошего ремонта все выглядело очень прилично, и чистота была идеальной. Был в ней и диван, и широкая кровать, постель и даже шампунь, мыло и т.д. Оля была удовлетворена.
    
     - Нам повезло! А у меня есть с собой пирожки и бутерброды.
    
     - А у меня чай и кофе, сахар, шоколад и кипятильник, и еще бульонные кубики, хорошая колбаса, сыр и белый батон.
    
     Они располагались не спеша, так, как это делают люди, у которых есть время, при этом ценящие и смакующие каждую минуту своего счастья. Организовали первый ужин, было очень вкусно и в компании были все свои.
    
     - Давай ляжем как будто спать, без спешки, примем душ и ляжем. Я так этого хотела, чтобы мы спокойно лежали в постели и говорили, о чем нам захочется. Ты согласен, Женя, просто полежим…
    
     - Я за, в душ иду первый, надо его проверить. – она расстелила постель, он пришел, лег и прикрыл глаза. Олю пришлось подождать, она легла рядом и чуть на расстоянии, он ощутил только ее плавный локоток.
    
     - Вот, именно так, я и хотела лежать, давай подольше, сколько сможем…
    
     - А разговаривать можно?
    
     - Конечно.
    
     - Завтра мы можем вместе съездить на базу, на Обводном канале, там через Лавру очень близко. Мне нужно передать документы и поговорить с их руководством. Мы уже с ними общались по телефону, так что много времени не уйдет. По дороге будем заходить в театральные кассы, и, может, нам повезет с билетами.
    
     - Да, Женя, повезет, вот увидишь, и вечером мы будем в театре! Иди ко мне, быстрее, вот посмотри на мою грудь, - сказала она и сдвинула одеяло вниз, и даже дальше чем требовалось. – Правда, что правая больше левой, правда? Посмотри поближе и издалека, потрогай, только одной рукой, пожалуйста, и даже можешь поцеловать,  их поцеловать.
    
     Он посмотрел, встал с постели, присев, посмотрел ближе, потрогал правой рукой и, нежно поцеловав, объявил:
    
     - Правая выглядит больше потому, что ты правша, а так они по размеру, на вкус и по фактору возбуждения страстей одинаковы.
    
     - Мне кажется, ты их не распробовал, - успела проговорить она, и больше ничего, кроме стука сердец и сладких мычаний, слышно не было.
    
     - Давай пройдемся по городу часик-другой, может, подкупим водички какой-нибудь, и, вернувшись, попируем? – после всего предложил Евгений. Предложение было принято, и благородная пара вышла в свет.
    
     Ужин состоялся, был он романтичным, а ночь была сладкой. Они дарили ласки и получали страстные объятья, и все, что происходило, было их счастливым временем.
    
     Следующий день прошел как по нотам, и в БДТ они попали. Смотрели спектакль “Мещане”, где играли народные, известные, любимые и настоящие актеры.
    
     14 декабря днем они сходили к Оле, и он с наслаждением вспомнил “сюрприз” и их первые откровения. Ольга разобрала и заново собрала свою универсальную сумку и, поговорив о сегодняшней дате, направились на площадь.
    
     У входа в метро он увидел объявление: “Сегодня 14 декабря неравнодушные петербуржцы приглашают вас прийти вечером к “Медному всаднику” с белыми гвоздиками” – написано оно было очень четко и от руки.
    
     - Как ты думаешь, где мы сможем купить цветы?
    
     - Там неподалеку, на углу, цветы в этот день продают всегда.
    
     Прибыли на площадь, людей оказалось гораздо больше, чем  предполагали, выступающие говорили о самом событии, о его предыстории, о героях и во многих подробностях. Свет луны в сочетании с городским освещением придавал всей картине оттенки пантеона и соответствующее настроение. 
    
     - Смотрю вокруг, а предо мной мистические видения - вижу все, что здесь происходило: сколько недоумения роилось у присутствующих здесь, от старших офицеров до самых простых, называемых в ту пору чернью, людей.
    
Офицеры-декабристы, дворяне привели сюда людей, около двух с половиной тысяч военных, из которых очень многие погибли.

     - Дураков ведь среди них не было, они не были глупее тех, кто их судил и судит до сих пор – продолжила Ольга.
    
     - Главным для них была потребность заявить царю и обществу о том, что происходит, как живут крестьяне и многое другое… – высказав сбивчиво свои представления и выразив скопившиеся эмоции, Евгений замолчал.
    
     - Ты хорошо сказал о намерении. Все это, действительно, было так благородно и справедливо?
    
     - Люди могут проявлять человечность, если она есть, и то не всегда. Благородство намерений придает рыцарю романтизма, но вся их идея обернулась ядрами и пулями.
    
     - Я думаю, Женя, что нам пора уходить, спасибо за добрые слова в память о совершённом, а то разные толкователи находятся и пишут о бессмыслии восстания…
    
     - Я не историк и, тем более, не политик, многое не понимаю, но мне безумно жалко погибших людей, даже если произошло это во имя свободы. – Все, что Женя увидел и услышал, и о чем рассуждал, отозвалось в нем тревожностью, и Ольга предложила:
    
     - Пойдем, пройдемся, тортик купим, помянем погибших…
    
     - Спасибо тебе, Оля. Теперь, как только в Иркутск попаду, обязательно в монастырь съезжу и белые цветы привезу.
    
     Ужин был содержательным, покупки его обогатили, Оля прихватила из дома начатую бутылочку с вином и закуску. Прогулка перенесла их из прошлого в настоящее, погибших они помянули и перешли к обсуждению планов на два оставшихся дня.
    
     На Санкт-Петербург падал снег, падал красиво и не устрашая заносами, покрывая собой все печальное и убаюкивая тревожное. Падал не по приказу и не по просьбе людей, а просто, как дар природы.
    
     - Погода здесь иногда, как наша, как в Иркутске, и бывает, что снежинки по вечерам искрятся, как бриллиантики.
    
     - А тебе бы подошли бриллиантовые сережки, небольшие, где-то в пол-карата… Мне кажется, что я об этом тебе говорил или хотел сказать? В Сибири, конечно, холоднее, а у тебя была в детстве теплая шубка? Я думаю, была, светлая, средней длины, классе в пятом, и варежки были…
    
     - Шубку ты, как ни странно, угадал – светло-зеленая, у меня глаза тогда имели такой оттенок, а сейчас нет. Зато я в прошлом году ездила от института в Финляндию и привезла сапоги, тебе понравятся, зайдем домой и я их покажу, а, может, надену, если ты, Женя, будешь себя хорошо вести и сейчас же поцелуешь меня, вкусно-вкусно.
    
     Вскоре они уютно улеглись в постель. На этот раз Женя прижался к ней, и она обняла его, зная, что за вечер он многое пережил и очень устал.
    
     - Ты меня исцелила, - сказал он через полчаса, - я пришел в себя, и придется тебя беспокоить…
    
     - Я тебя для этого и пригрела, иди ко мне, иди, - прошептала Ольга.
    
     Ощущать ее тело своим без всяких помех было блаженством, она скользила по всем его местам как шелк, именно шелк, не бархат, не парча. И все у нее было нежным, и в самых укромных ее местах все было шелковистым, облегающим и захватывающим.
    
     Оставшиеся два дня были наполнены прогулками по заснеженному Петербургу с беседами обо всем и ни о чем. Еще они выполнили командировочное задание по Жениной работе, а вечером пошли во Дворец Юсуповых на Мойке, осмотрели там, что успели, и послушали концерт классической музыки. Им очень понравилось все, что они увидели и услышали.
    
     Все возможности обмениваться ласками они использовали с неугасающей страстью, и всегда в их забавах были загадочность и шаловливость. Главной баловницей была, конечно, Оля, но и Женя изредка вносил свою долю деликатной вульгарности.
    
     - Я улетаю послезавтра в 18 часов, - сказал он перед началом концерта, - обратный билет я брал сразу. Меня утешает лишь то, что я буду здесь много раз. Я все понимаю, это забота о себе, но вот видишь…
    
     - Я провожу тебя, мне хорошо с тобой, а остальное именно для меня не имеет значения. Мне с тобой - хорошо! Не мучай себя, ты меня слышишь?!
    
     - Спасибо, Ольга. Мы встретимся уже в девяносто первом году и встретим Новый год по старому календарю с тобой вдвоем, - мечтательно ответил он.
    
     - Я за, а с наступающим ты меня поздравишь, как в прошлом году, по телефону, спросишь, с кем я встречаю, поревнуешь. Я это услышу, а если не услышу, то не поверю. Ты меня любишь?
    
     - Люблю.
    
     - Скажи еще раз, пожалуйста.
    
     - Я это повторю в аэропорту, когда будем прощаться, а сейчас у нас есть возможность обойтись без слов, - и поцеловал ее в губы прямо в дворцовом фойе, прижал к себе и отпускать не поспешил.