Околдовало. Глава 2

«Мы были вместе во многих местах, где много и людей, которых раньше я видела лишь на экране, и всё по высшему разряду. Но больше всего мне запомнилась ночь, когда через проектор смотрели старые чёрно-белые фильмы, лёжа на матрасах и подушках, а потолок был огромным экраном. Мы обложились котами, вредной едой, которую заказали на доставке. И это было не так, как велит золотая классика ухаживаний, но это было прекрасно. Было прекрасно всё. А позавчера он пришёл таким усталым, что молча лёг на мои колени. У него зазвонил телефон и он попросил меня подержать его у его уха. Он что-то говорил о каких-то контрактах, счетах; не помню. Потом, как закончил, поблагодарил. "За что же?" "Я не знаю точно. За всё, скорей всего."

Мой любимый, вечный, неизменный. Один любимый во всём мире, во всех мирах. Тот, без которого я себя не представляю. И если он позвал меня погреться у своего огня, то я должна беречь его тепло. Если он дал мне глоток воды, то мне необходимо найти для него лучший родник. Если он подарил мне мгновение из своей жизни, то я сделаю из этого мига легенду. И я ничего не потребую взамен.»    
Ева поставила точку в последнем на сегодня предложении. Она закрыла дневник и отложила его на прикроватную тумбу. На ней сидел её Пьеро. Она привстала с постели, чтоб его поправить и расположить удобнее. И когда она брала его за матерчатое тельце, то почувствовала что-то твёрдое внутри. Она взяла его и нажала на то место, где обозначилось что-то неестественное. Она вскрикнула от неожиданности. На безымянном пальце правой руки проступила бусина крови. Ева прижала ранку к губам. Скоро она вынула из тряпично-ватной плоти грустного принца небольшую ржавую иглу. Самое удивительное, что она не знала, откуда эта подозрительная и недобрая вещь там очутилась. У неё даже не было вариантов, на чьи проделки можно пенять. Кому нужно было пронзить зловещим уколом грудь её белоснежного Пьеро?.. Она была озадачена. Она стала вспоминать всех, кто мог это сделать, имею ввиду, что такая скрытая игла – атрибут колдовской. И подозрение пало на Габриэль. Вун не раз говорил о ней как о ведьме, а Габриэль в свою очередь скверно насмехалась над куклой Евы и над самой девушкой: «Кому ты нужна, кроме этой развалины с жабо?! У твоей игрушки даже нет сердца. Она мертва.» Но как раз этот снежный клоун с правдоподобными глазами был более одухотворён, чем многие люди…

Перед тем, как лечь спать, Ева отнесла дурную находку на зеркало в свою ванную. Уязвлённая проколом кожа на её пальце немного ныла. Она не обращала внимания. Ева выключила ночник, и комната окунулась в глубокие тени. По окнам бежали водопады ночных небесных вод. Сильный дождь, что начался ещё вечером, не останавливался в этот поздний час. Он шумел непрерывно. Под его убаюкивающий шёпот Ева отправилась во сны. 

...Что с ним случилось? Ослепило, как вспышка молнии. Околдовало. Даниэль никогда не ощущал такой колоссальной тяги, затмевающей рассудок. Нездоровое и навязчивое рвение покинуть особняк и провести ночь с какой-нибудь своей любовницей. Это желание было похоже на бесконтрольное наваждение, от которого было невозможно отвлечься, и которое тщетно перебороть. Что бы с ним до этого случая не происходило, прецедентов не было. Перед глазами его змеились красные узоры на карточке Габриэль. Причудливо оживая и танцуя, они, в головокружительном бреду, складывали силуэты обнажённого женского тела. Они призывали. Они манили. Он даже не взял во внимание, как что-то неестественное, что его соблазн Евой отступил на самый дальний план. И осталось лишь клокочущее желание убраться вон из своего дома – к другой. Страсть подхватила его, и он бездумно подчинился ей. Надо было дать ей выход.

Берта в этот поздний час сидела с полотенцем на голове у своего компьютера и с удовольствием читала некоторые комментарии на форумах, что весьма не льстили Еве. Разумеется, девушками поднималась тема, что «эта дрянь» не годится в подмётки их королю. «Я думаю что Дани специально живёт с ней что б Андерс начал сильнее бесится. Это очевидно что она ему не нужна ибо таких страшил ещё нада паискать. Но свет им, да любовь если Дани выбрал себе ТАКУЮ то я небуду возражать. Я увожаю его выбор,» - вот дословно взятое одно мнение. Другая леди написала: «Конечно, он достоин лучшего!!!!!!!!! у неё такая огромная задница и тонкая талия, что это уродливо!!!!!!!!!!!!!! Бедненький Дани!!! Что же с ним случилось!.....» Это самые безобидные высказывания, что имелись. Завистницам хотелось узнать все её недостатки. Все её ошибки. Они хотели фотографий, где у неё прыщи или апельсиновая корка на бёдрах, где на груди её растяжки. Снимки, где она пьяна. Снимки, где она зажимается с кем-то. Всё для того, чтоб наброситься на вкусную новинку и обглодать до косточек. Но за неимением данного, они довольствовались некоторыми её фото, что были взяты с её страниц. То, что творилось на страницах жёлтой прессы – ничто в сравнении с этой свалкой чужих эфемерно разбитых эфемерных надежд.

Берта скользила глазами по монитору и чувствовала что-то вроде удовлетворения. Ей было сладко, что Еву опускают. Но скоро ощущение этого торжества показалось ей никчёмным, когда ей позвонил Даниэль. По его голосу она тут же поняла, что он хочет к ней приехать. Он спросил:

- Кран всё ещё протекает?
- Да, течёт, - ответила Берта, заискивающе.
- Сильно? – ухмыльнулся он.
- Ты хочешь проверить? – промолвила она с нотой томности, что указывала на её радушное, так сказать, гостеприимство.

Буквально через полчаса, что Берта потратила на укладку волос и макияж, сделанных наспех, она встретила Даниэля. В духоте подушек и одеял, в духоте её локонов, он, наконец, увидел, как красные узоры преобразовались в её силуэт. Всё неслось перед ним в затмении: её прикосновения, запахи и вкусы. Она начали стягивать с него майку. В тот момент, когда лицо его оказалось закрытым тёмной тканью, и ничего нельзя было различить сквозь неё, в голове его возникло твёрдо и ясно: «Очнись. Это не ты. Возвращайся! Сейчас же – в особняк!» Внутренний голос. Он сделал трещину в его навязчивом влечении.

Даниэль резко проговорил через материю, что вот-вот должна была быть с него сорвана: «Берта, стой». Она убрала от него руки.

«Да какого чёрта я тут делаю?! Моя Ева. Надо же иметь хоть чуть-чуть совести…» - думал он. И всё разрушилось. Он медленно, но верно надел обратно майку, свесив ноги с постели. Теперь всё стало кристально ясно. И ему отвратительно то положение, в котором он сейчас. Берта обняла его сзади:
 
- Тебя что-то тревожит? Я могу помочь?

Ей было невыгодно его поведение. Она через силу заставляла себя казаться заинтересованной.

- Да. Закрой за мной дверь, - сидя к ней спиной проговорил он. 
- Дани, я же тебя люблю... Останься, - запричитала она. Сейчас она готова была сказать ему всё, что угодно, только бы он не покидал её спальни. Всё-таки как любовник он очень и очень неплох.

- Извини за то, что взбаламутил воду, - он встал. Ему не терпелось со всем покончить и выйти на улицу. Оставить эту квартиру, где всё намекало на его ошибку. Видя его целеустремлённость, она высокомерно и изумлённо изрекла:

- Ты любишь её?!

Он ничего ей не сказал. Но свой ответ отлично знал. Она не провожала его.
Минутами позже она, оплакивающая их любовь и отношения, что украла эта стерва под именем Ева, напишет на форум, что Даниэль – подкаблучник и бесхребетное ничтожество. А в постели он никуда не годится.