Лагерь

Она улыбнулась. Ей и без слов было ясно, что с ней я не пойду. Мне было всё равно.
– Ладно, оставайся здесь, в холоде и голоде, придурок! – крикнула она через ветер и зашагала в сторону лагеря.
Я подумал: а вдруг я больше её никогда не увижу? Надо ли мне пойти за ней? У неё батарейки от фонарика, я не могу её просто так отпустить.
Вспомнив о забытых у неё в рюкзаке вещах, я ринулся за её исчезающим в белой мгле силуэтом.
– Постой! – крикнул я и с последних сил, накидывая шарф на лицо.
– А? – она обернулась с надменной улыбкой. – Всё-таки решил пойти со мной?
– У тебя мои батарейки от фонарика, – с трудом через шарф проговорил я.
– Могу отдать, – она стала снимать рюкзак.
– Нет-нет... Ну, и ты сама, – мой голос дрожал, а она ещё сильней заулыбалась, – не могу же я так тебя бросить.
– Хорошо, идём со мной, – она отвернулась и двинулась дальше.
***
В лагере действительно было тепло. От каждого дома исходила какая-то притягивающая магия тепла и домашнего уюта. Я и сам удивился, когда обнаружил себя держащимся за стену одного из домов.
– Пойдем, слизень, – она опять начала улыбаться. – Чтобы жить в этих домах, нужно сначала записаться там, – она указала на огромное здание в центре лагеря.
Оно отличалось каменной кладкой, высотой и походило на протестантскую церковь. Собственно, до Этого здание храмом и являлось.
Прошло минут двадцать – и вот мы уже перед самым зданием. Табличка громогласно что-то высказывала на латыни: «Sursum corda!», но я всё равно не понимал. Возможно, «Мы все умрём!». Было бы забавно.
Внутри пахло булочками с корицей – до сих пор помню этот запах. Именно эти булочки на серебряных подносах лежали на каждом столе. Народу внутри было немного: три-четыре человека в серых халатах, как у местных, да человек десять в шубах как у нас...
...И вдруг раздался вопль.