Пламя ледяное

Виктор Матюк

Пламя ледяное

Нас в доме двое, пламя ледяное зависло над трубою и громко спорит с душою,
Оно готово положить на голову горящую руки, но холод обрекает естество на пытку и муку!
Конец душевному здоровью, холод прикоснулся ко лбу и брови, замедлилось движение крови,
И холод ледяной сцепился с головой седой, он не прошёл само собой иной тропой,
Он движется вниз по кривой, бросит взгляд влево, бросит взор вправо, везде грех от лукавого!
Сколько затрачено трудов и ты вновь к потасовке с ним не готов, правда бьёт не в бровь, а в глаз
И уже не в первый раз, надо сеять и жать, и в три погибели в диком поле стоять, а там тьма и мрак,
Труден каждый шаг! Стонешь и плачешь, но сквозь слёзы с бабой судачишь о невзгодах бытия,
Грешна моя и твоя душа, под кровлей лесного шалаша образовалась огромная дыра
И струи проливного дождя, радость очищения, суля, проливают не только долы и поля,
Крупные капли пролились подле меня! Холодно мне без порток, пропал весь интерес
К своему здоровью, нет условий подходящих и что? Не смешно, когда холод врывается в окно, 
Оно разбито, на починку никто не даст кредита, увы, все болезни начинаются с головы!
И что ты мне не говори, момент истины сам лови, мысль в памяти гнездится,
Не надо зазря на самого себя сердиться, предстоит остановиться на миг иль два,
Вспомнить все события и слова, но сперва пусть затихнет людская молва! Она на раз и два
Берёт быка за рога, наш быт знатен, но дом не богат, давно изжит разврат, хотя страсти бурлят,
И пламя ледяное в ночи зависает над седой головою, кто-то в дверь из последних сил  стучит,
Открыть или ещё на один засов свою душу закрыть? Как быть? Тьма всю ночь стоит,
Нет желания под утро согрешить, голова болит, тело не знобит, дождь до сих пор ещё моросит,
Тучи закрыли горизонт, злобные соседи берут меня на понт и вот холодный пот струится со лба,
Оставлены неотложные дела, дрожа, под тихий плач летнего дождя, выхожу из своего шалаша!
Темень вокруг, кто здесь – враг или друг? Ни один звук не слышен вокруг, снижен слух,
Но сила не отбилась от рук! Смотрю исподлобья на междоусобья земного бытия и не узнаю себя!
Сплю на бараньих шкурах, вспыльчивая натура всё, что угодно может придумать!
Много шума из ничего, сердце разбитое, голова немытая и лицо давно уже небритое
Идут по одной стезе, а на пожарной каланче не обращают внимания на пламень ледяной,
Тяжко жизнь продолжать, пришло время руки умывать и бежать, куда глаза глядят!
Обмирая, горячий пот, что льётся в рот, подолом женского платья обтираю,
Баба не представляет, на что нам судьба намекает? Не плачет и не стенает,
Свой день по привычке начинает с обезлички, как в армии с переклички!
Мрак беспросветной ночи вторгся в мутные воды грешной души, и потоки крови
Хлынули наружу, им плевать на пламень, холод и стужу, не упасть бы в грязную лужу!
Разум обезоружен, он – не контужен, его владыка простужен, ему отдых нужен,
Ему бы лясы с кем-то поточить и лишнее время за разговором убить,
Нечем ностальгию по прошлой жизни лечить! В вихре смут дни безвольно идут,
Неизменной остаются жизни суть! Глядь, всплыли на память давнишние события,
Там проблески вьюги и осеннего дождя, в грязи увязла извилистая стезя грешного бытия,
Сапоги промокли, а через треснувшие окна, холод и дождь врываются в грешную плоть,
Чтобы не дай бог дать ей времени конец пути понять! Пусть продолжает слёзы наземь ронять
И этот чудный край до самой смерти восхвалять, хватит дурака валять!
На лесной опушке деревенские мужики с полуночи сидят,
 Они раздавили чекушку, заели луком и петрушкой, вымыли кружки,
Выбросили в кусты пустую чекушку, наступили своему хотению на горло,
Дыхание в зобу спело, плохо стало одному - дряхлому мужичку, он повредил левую стопу!
Авось, оклемается к утру, он на мой голос окликается, но с земли сам не поднимается,
Измяты брюки, ослабели ноги и руки, болит печень, лечить её нечем! Зачем мы себя увечим?
Пламя ледяное стонет и воет, кровь мечется по жилам, им такая жизнь опостыла,
Что было, прошло, насквозь проржавело в девичьей памяти последнее звено!
На шее повисло оно, на душе темно, но всё равно, хочется жить наивно и грешно,
Надоело на любовь смотреть через закрытое окно! То-то и оно!
Жена испуганно вскакивает с полу, взгляд упёрся долу, слава богу,
Ребенок остался на ночь в школе из-за непогоды, бледная как смерть, на неё боязно смотреть,
Лицо перекошено на треть, в её руках самодельный из дамасской стали меч,
Она готова врагов рубить  и головы им сечь! Её приход застиг мужчину врасплох,
И видит бог, он промолвить даже слово не смог, заволок бедную женщину в тёмный уголок,
Подальше от разговоров и склок! Присел на лестнице в парадном и взглядом жадным
Любовался прекрасным бабьим задом! Расстегнул на телогрейке ворот и на спину прилёг,
Уже как год он полюбить никого кроме юной жены не мог, не потому что неуч или лох,
У него море забот на стороне, она приходят без спросу извне и только при полной Луне!
Плох был стрелок, он с двух шагов в сердце своему сопернику попасть не смог,
После выстрела тот стремглав свалился с ног, рана прошла чуть выше плеча, он сгоряча
Вскрикнул и сразу замолчал, а подлый шакал момента ждал и сразу сбежал!
Он бросился наутёк, и говорят мгновенно в койку слёг, кажись, занемог,
Дверь ему привратник открыл, он напротив жил, и примерным семьянином слыл!
Он уроки своего господина не забыл, и от души его любил, он спал при свечах,
И полночи проводил на ногах, его беспокоил безотчетный страх, он дверь тут же открыл,
Хотя имя своего хозяина мигом забыл, но двери распахнул и в комнату впихнул,
Сразу холодный ветер в коморку влетел, привратник от неожиданности на корточки присел!
Хозяин очнуться ещё не успел, как тот начал травить пошлый анекдот, как дед Федот
Давал бабам от ворот поворот! Кровоточил правый бок, рана была неопасна,
Но смотреть страшно со стороны при свете полной Луны, как разбойники хорошо вооружены!
В отчаянье слуга повысил голос на худощавого старика, у него кровоточила левая стопа,
Взволнованная речь и такой же взгляд, неосознанный поступок стремглав предупредят!
Тополя шумят, отшельники в коморке мертвецким сном спят, хрипят на всю комнатушку,
Хоть пали из пушки, не проснутся, откуда такие нервы у мужчин берутся?
Полночь – время приведений, вне сомнения возня злых духов слышна невооруженным ухом,
Мгла и месяц обнялись, и едва друг с другом не подрались, углубились вниз,
Потом поднялись высь и галопом по земле понеслись!
Он видит под Луной след, покрытый золотой парчой, он с женщиной нагой,
Спорит словно с роком и судьбой, незнакомка в платье белом подле него на корточки присела
С огромной копной золотистых взвихренных волос, развалившихся мелкими прядями,
Они встретились взглядами, виденье промелькнуло, ветром холодным из низины подуло!
Старик едва ли не слетел со стула, откуда ему знакомы той незнакомки черты?
Они словно , вылетевшие из одного материнского гнезда птенцы, стали символами красоты!
Пламень ледяной пронёсся над состарившейся головой и исчез в темени  ночной!
На лице появилась кровь, вот и кончилась забытая любовь! Её дух бродит по чащам лесным,
Тот дух не одушевленный и к земле склонённый, если бы молодость знала, а старость могла,
Жизнь бы совсем иной была во все времена! Вот и время подошло, в стаканы налито вино,
Мы все живём грешно, но ничего не замечаем через открытое настежь окно,
Бутылку видишь на столе, а мысли в голове давно уже не те, рюмки нет, меркнет свет!
Ты гол и бос и наголо раздет, не целуешься взасос, и не велик на тебя у женщин спрос!
Страсть исчезла, горячий пот капает с чела, но нет худа без добра, меня манит высота,
Вот корку с губ сдеру и дам дёру в непроходимую тайгу, мне надоело плясать под чужую дуду!
Ну, что я Господу скажу на последнем суде? Горе мне, горе!
Вдруг незнакомка во всём белом ещё ближе присела, на меня пристально поглядела,
И внезапно баба статная  и с виду приятная окаменела! Статуя из прошлого, вот и всё,
Что оставило на земле очаровательное естество! Что с возрастом упало, считай, пропало!
Мене вспомнилось белоснежное покрывало, оно всю ночь на полу пролежало,
А когда утро настало, пора расставания пришла, проблем больше, чем до хрена!
Я на траве дремал, страсть и молодость проспал, жить устал, но восторгаться красой не перестал!
Любил хлеб с маслом и колбасой, и мог в момент любой броситься за бабой босой,
Пришёл и мой черёд по ночам смотреть на небосвод и среди мерцающих звёзд
Искать ту путеводную звезду, благодаря которой до сих пор живу и женщин боготворю!
Пламень ледяной расплавил камень, упавший на грудь, он треснул по краям чуть-чуть,
Но попытался разъяснить мне суть проезда на тот свет, уговора нет, что острый меч
Отрубит незнакомцу седую голову с плеч! Почему же ты мне ещё раз не встретилась,
Юная и нежная, но холодная, как воды вешние! Сколько лет пройдено,
Ты мне о молодости напомнила, тебя здесь нет, а мне не мил белый свет!
Ты и вправду бледная, моя любовь - первая и последняя!
Сжалься и защити меня, под ногами горит земля! Остановись, коль дорога тебе жизнь!
По сторонам осмотрись, а потом взгляд переведи в небесную высь! Есть ли смысл
Так дешево разменивать собственную жизнь? Делать выводы не торопись!
Ты упал в глубокий омут, в нём все бездельники тонут, кряхтят и стонут, но не хотят попасть в ад,
Им нет пути назад, глаза смертельно блестят, но прошлую жизнь они боготворят!
Зачем на себя вешать всех собак? Скул и плач – символы грядущих неудач
И бывших растрат! Все духи ада, схватившись в драке, катаются клубком по пламени ледяному,
Нет ни никеля, ни хрома, бельмо в доме, дикий страх душу леденил, но лишил её обеих крыл!
Не жизнь, а сущий ад, дыши, а то и этого лишат! Здесь все грешат, но свои тайны хранят!
Куда бежать? Приходится дивиться, как ад дымится, все то, чему суждено сбыться, сбудется,
Но первая любовь никогда не забудется! Безмолвная ночь не прошла бесследно,
Женщина в белом манит к себе, она стоит невдалеке, кровавая рана у неё на верхней губе!
Жарко стало, сброшено наземь стёганое покрывало, а бесы с обличьями человечьими
Ищут с падшими людьми новой встречи! О, Бог, ты и вправду был ко мне строг,
Тогда почему ты бесам придаёшь обличья человечьи, меня же к ангелам не допускаешь?
Кнутом по пяткам стегаешь, и бурю ненависти к себе у толпы вызываешь?
Ты сюда пришел из дальних стран, Ты - океан, которого никто не переплыл,
Но где же ты был, когда я лишился своих белоснежных и сильных крыл?
Прожит шестьдесят лет без царя в голове, и вот на тебе – ни себе, ни людям,
Извечная загадка бытия прошла, как узкая горная река, погнала впереди себя грязь, муть и тину,
Но в миг единый страстная любовь опрокинула на спину огромного мужчину, ты – всесильна,
Госпожа, но не столь наивна и мила, как рукоять от обоюдоострого ножа! Ты – гроза и пламень,
Но за душой у тебя увесистый камень, он кого угодно на дно морской пучины затянет,
Хотя есть кротость на твоём лице, но зуд всегда напоминает о себе на конце, ты – незваная гостья,
Угодить тебе не просто! Ты весьма некстати отбрасываешь полог над старенькой кроватью,
Оставь свои приколы, мы же разуты и голы, не всё готово для создания семьи,
У каждого претензии свои, но тот, кто решился и в миг отчаянья в который раз женился,
Небольшое содроганье, слова признания и горсть земли, влажной от пролитой крови,
Раз, два, три и всё готово, можно женщине поверить последний раз на слово, выбора нет иного!
Храп едва уловимый, пронёсся по огромной гостиной,
На пол упала ночная рубашка из цветного сатина, страсть не прошла мимо!
Разбудив старика шагами, люди встали их нервы не из стали,
Она горевали и вспоминали о разрушенном чертями православном храме,
Время ты не торопи, пристально следи, как ведут себя твои закоренелые недруги,
Как бы острый кинжал не торчал из твоей болезненной груди! Ты мне душу не тереби!
Уж лучше правду говори и никогда не лги! Сквозь опущенные долу веки,
Старик увидел перед собой калеку, он хромал, и мало спал, но упорно на своём стоял,
По имени и отчество врагов величал, но по одёжке встречал, а по уму провожал!
Он резанул на живую, прикрыл ладонью рану ножевую, и приблизился вплотную к женщине,
Что тут же околдует и к себе цепями страсти намертво привяжет! Кто ей сопротивление окажет?
Отступая, истина святая, наспех слюну глотает, и под шумок сбивает противников с ног!
Страсти теснились к старику, а он спал всю ночь на правом боку, ему секс уже ни к чему,
Весь красный от страсти ужасной, но милой и прекрасной, но очень опасной
В миг битвы рукопашной! Не вспоминай день вчерашний, торопись, бежим,
За дальним поворотом ещё теплится огромная жизнь! Взойдёт на башню,
Там не так страшно, там тоже можно жить бесшабашно, и подолгу глазеть в окно! Давай вперёд,
Там народ тянется к небу, но никто не празднует победу духа над плотью,
Она пригрела на себе змею, я же события не тороплю! Живу, как хочу!
Как все драчу и воду из полевой криницы по два часа кипячу на сильном огне,
Жуткая боль в спине не даёт покоя мне! Старик простужен, он нехотя забился в дальний угол,
Едва ли не умер наедине, он всегда нравился мне! Разум нынче не в цене,
Больше ценятся цветы на раскрытом настежь окне! Я привык к дороговизне,
Прожил больше, чем половину жизни, перед глазами пляшут светотени, меняется мнение
О грядущем светопреставлении! Ветер гуляет под потолком, темень за окном,
Пришлые мысли уносит сквозняком, по улице проходит взвод солдат,
Их сопровождает комендант, он ведёт себя, как соглядатай, щуплый, не жироватый,
Внешне подтянутый и суховатый, но живот висит, как  набитый ватой!
Тот взвод вторгся в царство спящих душ и тел, но комендант ограничил предел действий и дел!
Никто ему перечить тогда не посмел, но ближе к утру, молва разнеслась по ветру,
Что холодное пламя уничтожило полковое знамя, вначале сожгло полотно,
А потом заморозило древко, и никто его спасти не успел!
Слава богу, что сам остался жив и цел! Смотрю на неприглядную картину,
Я тоже стал нищ на половину, вместо словесной паутины на досуге плету гуцульские корзины!
Померк небосвод синий над головой, мысли чинят сущий разбой и ссорятся между собой,
Шум, гам, скул и вой звучат в момент любой, словно курантов бой! Не шевелись, досужая мысль,
Мы не зря чуть свет, чуть заря в дальний путь собрались, чтоб вступить на край скалы,
Там пред нами откроются новые миры, и мы избавимся от горести и тьмы,
И там, где эти мысли были рождены, до сих пор стоят опустевшие столы,
На них жалкие остатки пищи, там намедни пировали богатые и нищие!
Они под шумок сбили своих конвоиров с ног, чтоб он их заковать в цепи снова не смог!
Пятясь и отступая, но никого не убивая, он пригнулся ближе к земле, чтобы пуля шальная,
Не прошлась по озорной голове,  и не сделала дырку в дурьей башке! Язык к небу прилип,
Он молчит, им нельзя пошевелить, а так бы он в духовную плоскость проник,
Немощный старик полночи не спит, рядом кто-то храпит, эта башня многие тайны хранит!
Легко женщину в белом  за руку схватив, сильного ветра порыв, небрежно вскрыл в душе нарыв,
Едва не забыв о том, что у неё есть тоже отчий дом и ныне в нём царит полный погром!
По дороге пыльной прошла колонна ссыльных, их ноги и руки в крови,
Они на лесосеке трудятся от зари и до зари, ты хоть умри, но норму дай, и много не рассуждай,
В противном случае голодай, и впредь знай, что трудишься за пайку хлеба,
Над тюремным соглядатаем не властно небо! Не сойти бы с ума, помаленьку отступает  тьма,
Близится рассвет, но никому дела нет, что властелин ноги о знатный род вытер и он вымер,
У него был выбор- встать на колени и попросить у тирана прощения, но не бывать тому!
Толпа предвзято смотрит на огромную скалу, а ледяной пламень гуляет внизу! Ветер дует сверху,
А на ночную проверку выходят безусые пацаны, папины сынки, в руках у них от лопат черенки,
Кое-кому доверили топоры! Время доблести суровой уже отполыхало, душа горит в полнакала,
Ушли люди старого закала: кто в безвестность канул, а тот, кто духом воспрянул
И бился за честность, сел в тюрьму, нет писем ему, да и писать некому! Только богу одному!
Не хрен было искушать свою судьбу! Оставшись без работы,
Солдаты стали охранять тюремные ворота, забравшись на горные высоты,
У каждого своя работа, у одних есть мысль сбежать, а другим надлежит их прилежно охранять!
Ватага неробкого десятка уже намазала жиром собственные пятки, в доводах нет недостатка,
Тюремные стены встречают гостеприимно, уважение было взаимно,
Поговорили о жизни интимной и сразу разошлись, у каждого своя жизнь!
Здесь мало кто уцелел, только тот, кто дерзок и смел, уйти от погони стаи собак сумел!
Умысла, не пряча, к осужденным пришла удача, закончилась жизнь собачья, так или иначе,
Надо уходить, чтобы опосля на всю округу по-волчьи не выть! Сбежал начальник бастиона,
Вместе с ним рухнула вся оборона, крики и стоны с двух сторон, но уже разрушен бастион!
Сидельцы пошли в атаку, они на свободе поднаторели в драках,
Подобно собакам вцепились в обидчиков своих, всё закончилось за краткий миг.
Шум и гам затих, только один их главных блатных глянул вниз и от его взора
Ничего не скрылось на днище косогора! Там высокая скала, а внизу пропасть видна,
На мосту охрана, она поднимается рано и охраняет рьяно разводной мост,
Пойти на него равносильно, что взять билет в один конец на сельский погост!
Кто-то гремит захваченным оружием, им всем грозит мирская суета и тлен, а зачем?
Куда идти? Куда податься? Здесь нельзя больше получаса оставаться!
Вот-вот заговорят мортиры, и по приказу вновь назначенного командира,
Молодые пацаны, папины и мамины сынки, в атаку пойти должны! Вот и мы дождались войны,
Вот и дождались, не думали и не гадали, что на край обрыва встали не по своей вине,
На чьей стороне будет удача? Так или иначе, чья-то мать сегодня горько заплачет!
На мельнице жизни и смерти многим жизнь хребет сломала, одних толпа осуждала,
А других поощряла, до сих пор слышны ночные крики из тюремных подвалов,
Горе под боком, но его не потрогаешь локтем, пахнет потом и дёгтем!
Вокруг горы, леса и топи, хорошие дороги разбросаны по всей Европе,
А здесь люди отстаивают собственную честь, если порох в пороховницах есть!
На обветренных лицах скорбь и отвага, полупьяная ватага сожгла все тюремные бумаги
И побежала вниз! Её девиз: кошелёк или жизнь? Осуждать никого не торопись!
Смысл есть во всём, в деле грешном и святом! Ради смены дат, люди погибнуть не ходят,
Но кости скрипят от головы до пят, неужто кто-то из молодых солдат опять начнёт стрелять?
Пока солдаты спят, их обезоружить хотят, в земной круговерти
Никто не застрахован от случайной смерти! Вдруг крик: «Старик, Вам письмо в конверте,
Его спрятал тюремный комендант в сырой подземный каземат!»
Этот комедиант имел огромный талант доводить людей до истерики, об этом знали исстари
На всей Руси, любого сидельца спроси и он скажет тебе, что написано на твоей судьбе,
Коль ветер не гуляет в голове! В том конверте что-то говорилось о предстоящем бессмертье,
Он вспомнил даму в белом на своём последнем концерте, неужто это она
К нему вновь с того света пришла? Не званная и нежеланная, женщина красивая, но странная.
Она давно умерла, но её рука вытирает пот со стариковского чела, зачем она к нему пришла?
Забрать с собой и увести в мир иной? Ему рано уходить, он хочет жить до ста лет,
Хотя сил и мощи нет, а без них не мил белый свет! Все мысли о грядущем,
Но не о хлебе насущном, планы далеко идущие, они в пику богато живущим!
Неужто женщина в белом манто пролезла через тюремное окно, оно зарешечено
И давно сидельцами было замечено, что ледяным пламенем подсвечено! Он не знает сам,
Почему оказался там, в пляске холодного огня он прожил три ночи и четыре дня, не щадил себя,
Чтобы в голову не лезла разная галиматья! Бог ему судья, но не я, хотя у нас с ним общая колея!
Среди гор, степей и ковылей всё в комок сжалось в груди моей,
И всё сильней образы бывших друзей гонят досужие мысли взашей!
Только шелест прибрежных камышей напоминает о горькой участи людей!
Не убей! Не укради! Не обмани и праведно живи! Никто не знает, что его ждёт впереди?
Море благодати или безусы солдаты помогут тебе умереть, но не на поле рати?
Переполнены тюремные казематы, нож подставлен у горлу, дыхание в зобу спёрло,
Сердце лишено рассудка, дед  лежит без памяти целые сутки, не воспринимает шутки
И не реагирует на тюремные прибаутки! Вдруг за стеной раздался жуткий звук,
Что-то выпала у соглядатая с рук, пришёл в себя старик,
Он от намеченных планов отступать не привык! Эта ночь была короче той любви.
Что оставила сокровенный след в крови, осталась рана на правой брови, резину не тяни,
Более подробно о его неудачах расскажи, пусть старик поплачет, авось, легче на душе станет!
Гром грянет и дождь проливной следы прошлого смоет за тюремной стеной,
 А дед седой, которому немало лет, обретёт душевный покой, он не прощается с жизнью земной,
Соловьиные трели ещё не отгремели, он лежит на скомканной постели,
Немощь покидает израненное тело! От мыслей о прошлом осталась только белая пена,
Не время и не час ярлыками обвешивать нас! Всему виною мимолетная страсть,
Она после глотка вина сводит с ума всех нас!

г. Мариуполь 
30 июля 2015 г.
3 часа 40 минут