Житие чиновника. Гл. 13, 14
Мне никогда не приходилось видеть стоящего в очереди Пастушкова, Кабаргина, Данилова, Мезинова даже. Да и замов их тоже. Может, просто не попадались?
На втором году работы в Совете, заехал я в обед в Собес, уголь тёще выписать. К концу перервыва должен был успеть, если очередь небольшая. Ну, и не успею - кто спросит? Меня не контролировали.
Захожу в коридор, на стульях - человек пять-шесть. Нормально. Занимаю очередь, сажусь сам. Жду. За мной уже заняли. Минут через пять спрашиваю:
- Что, так по долгу принимают?
- Так перерыв у них, в принципе. Одна только принимает.
Я глянул на часы. Хреново. Но - ладно.
А тут один из очереди, вдруг подходит и спрашивает?
- Альберт Сергеевич? Да уж вы-то, что ж в очереди? . У вас - время, дела... забот обо всём городе. Заходите сразу. Я - за вами. - И, к очереди: - Зам Главы, это. Небось на минуту и заскочил?
Ни хрена! Человек незнакомый, по телеку, видно, признал. (Сессии часто шли.) Но ощущение было не из приятных.
- Ой, уволь. Не надо. Подожду...
Очереди это, наверное, понравилось. Все уставились на меня, а старуха, что за мной очередь заняла, тоже предлагает (а что ей терять?):
- А иди, милок, иди. Раз начальник... Нам што? Посидим.
Какая-то искусственность в этом "уважении" сильно смущала.
- Спасибо, не стоит.
- Да что ж ломаться? Народ не возражает - иди! - ещё какой то мужик высказался почти грубо.
Ломаться и вправду становилось неловко. Я прошёл к двери. Она как раз и открылась. Из неё вышел, даже выскочил, человек с костылём, проклиная всех и всё:
- Засели тут! Круговую оборону заняли! Я вам, блин! Ща, эту справку принесу...
Я нырнул в открытую дверь.
Минут через десять, которые мне показались часом, мой вопрос решился, и я вышел. Первым, кого я увидел, был тот дед. Он стоял у двери и грозно держал костыль, как держат дубинку.
- Вот! Я и знал! У них всё гладко, даже тут - без очереди! Ну, чего глаза таращишь? Врежу костылём-то! Пусти, пройду...
Я прошёл через очередь, которая явно подросла и у выхода за спиной услышал:
- Начальники, они, небось, только себе! И тут он - первый, ни дна им... - это та самая старушка, что говорила "иди, милок".
Как оказалось, такие справки можно оформить, не стоя в очереди. Просто позвонить из кабинета. Попросить заведующую оформить, и передать ей бумажки. А после - зайти и забрать.
Но можно не всякому.
РОЗА ПЕТРОВНА, ЖЕНЩИНА НЕАДЕКВАТНОГО ПОВЕДЕНИЯ
Окружали меня не только коллеги по бюрократии и оппозиция с площади. Были и соседи. И соседки. Просто встречные. Молодые и старые, доброжелательные и, мягко говоря, не очень. И у всякого своё суждение о чиновниках. Как вам вот эта…
Бывают люди – уникумы. Сусликова – яркий тип этой породы. Она прошла войну. Но воевать не закончила. Родни нет, но весь город - её дети, внуки, родня и подшефные. Власть – враги и соперники. В любом присутствии она чувствует себя в собственном доме. А на митингах ругает не власть, а организаторов, за то, что те власть плохо ругают. Но в революционную партию не вступает. Живёт в личном доме, вросшем в землю, потому ещё не упавшем. В центр ходит мимо моего дома, в старом пальто нараспашку по морозу и стуже. Но в гости ко мне, депутату, не заглядывает и помощи не просит. Пенсию получает ветеранскую, военную, но тратит её на детский дом, бродячих кошек и нищих, которых, тем не менее, откровенно презирает. Для личного пользования купила мощный мегафон и по красным праздникам, с порога собственного дома (он хоть и в землю врос, но стоит на высоком косогоре) закатывает программные речи, которые слушать всем приятно, даже весело, потому что если она хвалит советскую власть, то с фактами и оригинальными речевыми оборотами, а если уж ругает городскую (и не только) власть, то делает это куда азартнее и предметнее местного секретаря райкома от оппозиции, с выражениями и оборотами ещё более крутыми, не позволяющими оторваться от прослушивания до конца публичного выступления.
На своей улице она чуть не самая старшая, (знаю по предвыборным спискам), но нет её активнее и проворней на предмет разбирательства любого скандального дела, ведущего в суд или в Администрацию. Везде она появляется как святой дух, проникая сквозь турникеты и бравую охрану в фирменных спецовках. Шумная и язвительная, не лезущая в карман за словом, умеющая читать все грехи на лице оппонента и прямо об этом сообщающая своему визави в любом людском присутствии, она не делает пауз в своих «ораториях», и спорить с ней нет мочи ни у кого, кто пытался бы ей противоречить.
Не могу сказать, избиралась ли она председателем уличкома, но была им. Признанно и безоговорочно. Она отстояла водопроводную колонку и ремонт её на улице, расположенной на песчаном бугре, когда всему городу возили воду в цистернах. Уличный телефон установили именно на её улице (с соответствующим названием «Комсомольская площадь»), дабы не иметь проблем с активисткой-материалисткой, способной возбудить всех шебутных соседей в защиту собственной телефонной будки. Она могла запросто спровоцировать баб на перегон сломанного грузовика от калитки престарелой соседки, и виноватый шофёр даже помогал процессу. Но собственная усадьба воинствующей фронтовички была благополучно оттяпана у неё соседом, застроена боковушкой и для прохода в собственный дом уважаемой Розе Петровне приходилось проникать сквозь узкую щель между забором и стеной наглого соседа. Вот только воевала она с ним довольно мирно: «Семья у него поболе моей, а я с кошками просочусь и через дырку. Он даже калитку из двух досок сделал. С запоркой». По военным временам - так это подвиг!
Стиль её выражений мне довелось услышать на её же улице. Сосед пенял неразумной хулиганке после очередного общения с массами:
- Роза, ты чё каркаешь по своему матюгальнику? Ельцина кроешь по чем зря… Ты пенсию военную получаешь? Вот отрежут, допрыгаешься…
- Чегой-т , вдруг? Мне пенсию не от Ельцина платят, а по конституции. Кто по НЕЙ власть в стране? Народ! Я и есть – народ. А он – кто?
- Дык…ты ж не голосовала…
- За Конституцию не голосовала, факт, но раз приняли - плати. И слушай, что скажу! А ты заткнись, прихлебатель!
Меня не раз подмывало обратить её буйный и бескорыстный нрав на пользу организованного протеста. Но стоило мне открыть рот в призыве, как Роза сначала тихо, потом всё громче и мощнее разрушала мою мысль таким яростным, однако, печатным текстом, что становилось ясно: пророк в нашем околотке один, и это, безусловно, Роза Петровна, а подвергать ей себя окучиванию незрелой порослью ушедшего строя – смешно и дико.
Окончательный срыв взаимопонимания произошёл весной 2002 года. Организация майской демонстрации велась неуверенно и лениво. Партийный народ понимал, что время призывов и митингового энтузиазма уходит, нужны новые краски. А лучше – дела. Провинциальные ресурсы не бесконечны, оркестр и знамёна не сильно впечатляли даже сторонников. Нужда была в неадекватных ораторах. Типа Розы Сусликовой. С каковым предложением я к ней и обратился.
Роза Петровна смотрела на меня, загадочно кивая головой. Молчала, вселяя надежду на согласие. Потом выдала открытием:
- И вот вы думаете, что не надоели ваши хождения? Не надоели ваши махания флагом? Сколько уж лет бестолково и бесполезно топчитесь под трубы да речи? Сколько смешите своими кучками из ста человек на целой площади? А вот вы попробуйте не появиться с шествием да лозунгами. Она и власть из окон глядеть будет, удивляться, радоваться. А вы завтра – пикет! Митинг!! Отдайте наш праздник! Валите к чёртовой матери из наших кабинетов!!!... На демонстрацию? Не. Я с вами там срамотиться пойду? Как-то без меня, мои детки.
Вот, примерно, так отпела. Мы на горкоме посмеялись, но задумались: не перекармливаем ли мы, в самом деле, городской рабочий класс спектаклями без оваций? А не удивить ли народ, в самом деле, передышкой?
И удивили. Не вышли на демонстрацию. А Роза удивила город ещё больше. Через неделю в «Вестнике» прозвучала статья на первой странице за подписью Розы Сусликовой, с крутым осуждением упадка в рядах местной КПРФ, лишившей горожан праздничного настроения отсутствием марша под оркестр и речи во славу советской власти!
Женщина неадекватного поведения, это – факт. Но следющие демострации у нас проходили и многолюднее и веслей. Народ её статью и принял как призыв.
А диктофон и сейчас у неё не зря пылится. Но секретарь райкома (теперь уже третий после меня) с ней не дружит.
Свидетельство о публикации №215073000415