20. Перед армией

Перед армией.

Теперь уже не помню, какая нелёгкая занесла меня в общежитие горадминистрации. Будто какое-то провидение вело меня туда. Ноги принесли к двери Данаи. Мне показалось, что за дверью послышался какой-то шум. Хотя шума и в коридоре было предостаточно.
На мой стук неожиданно загремел замок. Я даже отступил на шаг. За открывшейся дверью стояла довольно старая незнакомая женщина. Но за ней было видно годовалую девочку, сидевшую на кровати. Что-то толкнуло в сердце. Девочка была копией моей фотографии в таком же возрасте. Отстранив женщину, вошёл в квартиру. Занавесок не было. Поэтому вся квартира была как на ладони. Увидев меня, девочка протянула ко мне ручки и пролепетала:
-- Папа….
Мне показалось, что сердце остановилось. Мгновенно пришло отрезвление. Не понимаю, какая сила толкнула к ней. Я обнял эту кроху, слёзы заволокли глаза. В девочке было что-то непреодолимо родное. Она обняла меня и опять сказала: Папа!
Сквозь туман слёз мне показалось, что вижу Данаю. Она пыталась осторожно отнять ребёнка. Но девочка вцепилась в меня. Она не плакала, не кричала, а только обнимала и неумело целовала в шею. Когда слеза смахнулась, я и в самом деле увидел Данаю, только очень постаревшую и похудевшую. Это она открывала дверь. Она покрасила волосы в белый цвет, потому стала неузнаваема.
Ко мне вернулся слух.
-- Она ещё не говорит…. А тебя увидела…. Первое слово….
-- Даная! Это ты? Что с тобой? Ты же уехала….
-- Так получилось. Чужая я там. Своих им девать некуда. Бог помог квартиру сохранить. Из-за тебя, между прочим.
-- А что за вид? Болеешь?
-- Нет. Так получилось. Вика! Отпусти дядю. Нам поговорить надо.
-- Папа!
-- Пусть сидит. Моя ведь.
-- Она моя!
-- И моя! И не спорь со мной! Я же вижу.
-- Ты не думай об этом. Нам от тебя ничего не надо. Ничего!
-- Ты что такая худая? Где сейчас работаешь?
-- Работаю….
-- Даже чаем не угостишь?
-- Извини, забыла сегодня купить. А сейчас поздно уже.
-- Даная! Не обманывай! Я же вижу, что у тебя ничего нет.
Я уже успел оглядеть всю квартиру. Платьице ребёнку было сшито из занавески. На полках не было ничего. Только баночка детского питания одиноко стояла. На кровати валялась куколка, сшитая из той же занавески. Лицо куколки нарисовано карандашом.
-- Ты где работаешь?
-- Понимаешь, так получается…, пока временно…, но завтра обещали перевод принести.
-- Даная! Ты не подумай, мне от тебя ничего не надо. Но я дочку не оставлю, хоть что делай. Погоди-ка. У меня где-то завалялось немного деньжат. Купи ей, что надо.
Я начал рыться в карманах одной рукой. Другая прижимала дочурку. Сейчас я чувствовал и отцовское что-то, и в руках было невозможно родное.
-- Не надо, Коля! Я сама заработаю!
-- Это мой ребёнок! А это мои алименты за прошлые месяцы. И это мало ещё! У меня с собой нет. Я же не знал, что у меня дочь вернулась.
-- Коля! Не надо! Я же для себя её рожала. Ты тут не причём.
-- А кто же её сделал? Ветром надуло? Раз моё создание, то я за неё тоже в ответе.
-- Коля! У меня тебя нечем даже угостить. Прости, пожалуйста!
-- Будет, Даная! Будет! Ты в магазин пойдёшь работать? Нам продавец нужен. Папа хорошо платить будет. Если он узнает, что это моя дочь, то и алименты все за меня выплатит.
-- Почему папа?
-- В армию меня забирают. Пятнадцатого. Провожать придёшь?
-- Нет! Не хочу ни тебя, ни себя позорить. Только ты да я знаем, что это наша дочь. И прошу, не говори никому.
-- Теперь не обещаю. Я уже люблю её.
-- У тебя есть своя дочь от жены.
-- Жена? Да где она? И девочка на меня совсем не похожа. Тут раскрылось, что у неё мужиков было, как капель в море. Может, потому и сбежала.
-- Как сбежала?
-- Так и сбежала. Ребёнка бросила. Дочь теперь у тёщи живёт. Не с кем её больше оставить. У тебя молоко есть? А то и кормить-то некому.
-- Бывает молоко, когда поем.
-- Давно не ела?
-- Нет. Недавно. Но Вику никогда без еды не оставляла. Давай я подкармливать твою буду, когда молоко появляться будет.
-- Я только за! Значит, договорились?
-- Коля! Я не могу столько принять! Тут столько много!
-- Считай это задатком.
-- Коля! Не могу я столько принять!
-- Чтобы завтра ребёнок был одет и накормлен! И куклу купи настоящую.
-- Коля! Коля! Пожалуйста! Коля!
Я осторожно положил уснувшую на руках Вику. Но даже во сне она не хотела меня отпускать. Дойдя до двери, сунул руку в карман, который был недоступен из-за ребёнка. Там нащупал ещё несколько бумажек. Положил их на стол в общую кучу. Даная сидела перед ней неподвижная, как статуя. Некогда плотно облегавший халат висел на ней, как на вешалке. Поцеловал девочку ещё раз. Она прошептала: Папа….
Утром следующего дня я уже бежал в общежитие нагруженный подарками и покупками. Даная ещё никуда не ушла. Когда я, нагруженный коробками и пакетами, как ослик в кино, ввалился к ней, она даже отпрянула.
-- Коля! Я же сказала, что я сама…! Не надо, пожалуйста!
-- Молчи, женщина! Кажется, так у вас в Узбекистане говорят?
Даная поставила чайник. В моих покупках был и сахарный песок, и хлеб, и колбаса, и какие-то рыбные консервы. Мы разбирали покупки. Даная переживала, что нет холодильника. Многое пропадёт.
-- А это зачем купил? Рано ей ещё!
Среди покупок оказалось несколько пакетов детского питания для пятилетних.
-- Сама съешь. Тебе не повредит. Вон худая какая.
Я постучал по вылезшей ключице.
-- Пришёл сказать, что ты принята на работу продавцом. Выйдешь завтра. Девчонки нам помогут разобраться.
-- Вы всё ещё дружите? Хорошие девочки! Мне нравятся.
-- Мне тоже. Если бы не они…. Да что тут говорить, они для меня – всё! И сёстры, и дочери, и подруги, и любовницы….
Я понял, что проговорился.
-- Даная! Чайник кипит! Так что, завтра выйдешь на работу?
-- Неожиданно как-то….
-- Что?
-- И на работу, и девчонки. Слух ходил, что они твои любовницы. Но как-то не верилось. Думали, детские выдумки завистниц. Они же, как с тобой связались, так и учиться отлично стали. Никто никого так учиться не заставил. А тут с таким желание учиться стали!
-- Да нет! Девочки они ещё.
-- Не правда! Дело Ани мы разбирали на педсовете. Она уже тогда не девочкой оказалась. Не придали этому значение только потому, что в их классе кроме Марго никого девочек не было. А Комарова тоже с тобой спала?
-- Даная! Давай прекратим эту тему. Ты уже не учительница, я не школьник. Кому какое дело, кто с кем спит? Ты же тоже со мной с несовершеннолетним спала. Тебе плохо было?
-- Я же не знала. Я думала, что тебе уже 18. Когда ты сказал, то специально посмотрела ксерокопию метрики. Тогда и разглядела.
-- Какой-то бабский разговор пошёл: кто с кем спал, и кто кому ребёнка сделал. Никаких преступлений никто не сделал. Всё у всех было добровольно. Да! Я тут ещё принёс.
Я вынул из кармана две тонкие пачки долларов.
-- Завтра к восьми в бывшее ателье верхней одежды. Послезавтра папа уезжает в рейс. До свидания!
-- Коля! Прости, пожалуйста! Сорвалась как-то. А чай…! Обиделся? Ну, прости!
-- Ладно. Проехали.

Утром я катил коляску с Машей к тёще. Девчонки уже привыкли к ней и шли впереди. К ним уже никто не приставал, но они всё ещё жались ко мне, когда шли в школу. Меня медленно обгоняла женщина в очень бедном пальто с закутанным по старинке в одеяло ребёнком. Она уже начала обгонять и поравнялась с коляской, когда я узнал в ней Данаю.
-- Даная! Что за вид?
-- Так получилось…. Понимаешь, работы долго не было…. Да и она была очень маленькой.
Услышав разговор, девчонки обернулись, узнали Данаю и подбежали к нам. Остановились. Девчонки заглядывали в свёрток, расспрашивали Данаю, как дела, где работает, где отец девочки. Даная растерялась.
-- Успокоились! Это мой ребёнок! Девочка! Вика. Даная будет работать в нашем магазине. Сейчас мы в школу опаздываем. Придёте в магазин, там поговорите. Сороки! Пошли быстрее! Прохладно сегодня.
Девчонки почти побежали впереди.
-- Послушные какие! Даже не верится, что ты с ними….
-- Даная! Ну, пожалуйста, давай прекратим этот разговор. Это наши дела. Тебе же тоже неловко было про Вику отвечать. Они понимают всё больше, чем ты думаешь. Вика не мерзнет?
-- Не должна. Спит. Не привыкла так рано вставать.
-- Давай её мне, а ты коляску кати.
Девчонки попрощались с нами у школы, а мы пошли дальше. Таня поедет в центр на троллейбусе.
-- Коля! Ты и сегодня с ними….
-- Даная! Хочешь поссориться? Не получится.
-- Не могу поверить, что они живут взрослой жизнью. Ну, ни в чём не заметно! Они хоть и здорово подросли, всё равно же дети.
-- Вот зацепило! А одноклассницы у них ещё раньше начали. Эти попали в такую ситуацию. Да и время сейчас такое развратное. Если не я, то кто-то другой бы был. А где гарантия, что у него так же получилось бы? Думаешь, я не отговаривал их? Ну, давай прекратим! Ты сама-то ещё раньше начала. Ещё и беременность ранняя была. Жива же. И голову не потеряла. У них тоже голова на месте. И похоти нет, по углам с мальчиками не яшкаются. Не проститутки. А ведь могли бы и на деньги кинуться. Нынче это модно.
-- Наверно, прав в чём-то….
По дороге зашли к тёще, оставили коляску с Машей. Тёща посмотрела было с подозрением на мою спутницу, но увидев в ней не очень приятную старушку, ничего не сказала.
Папа уже ждал в магазине. Взял у Данаи паспорт, трудовую книжку.
-- Папа! Даная Пехливановна очень ответственный человек. Бывшая учительница. Оформи её с сегодняшнего дня. Сам увидишь, доволен будешь. Ребёнка ей девать некуда. Пусть она в подсобке её оставляет. Девочка очень спокойная. Считай её моей дочерью.
-- Как это считай? Твоя она или нет?
-- Моя! Так получилось. Не приставай сейчас. Со временем всё узнаешь. Сам-то Наташку тоже зародил ещё студентом.
-- Ну, котяра! Побить бы тебя, да уж больно большим стал. Я пойду домой. Как машина придёт, будем грузиться. А вы тут принимайте.
Папа почему-то думал, что привезёт всё за два рейса, но машина в три рейса привезла только товар, да ещё рейсом привезли столы, стулья, этажерки и прочую мебель. Пока машина ездила, мы носили товар в склад. Даная даже начала развешивать некоторые вещи. Вика сидела на одном из тюков и играла куколками, что-то лепетала с ними. Когда папа приехал с мебелью, он даже не сразу вспомнил про неё.
-- Папа! Вы, наверно, с мамой тут пока разберётесь, мы с Данаей сходим в магазин, ребёнка кормить надо.
-- Чайник купи. Тефаль, или как его там называют.
Даная укутала Вику, я отнял её и мы пошли. Наверно, вид нашей пары был довольно оригинальным. Приятно одетый молодой человек нёс плохо запелёнаного ребёнка, а рядом семенила плохо одетая женщина в годах. Я повернул в промтоварный магазин.
-- Разве здесь что-то продают?
-- Найдём, что надо.
Магазин был не очень большой, но одеться можно было хорошо.
У отдела нижней одежды я велел Данае выбрать себе нужные бюстгальтер и трусы. Она было стала возражать. Когда же всё-таки выбрала простенькие, я сказал продавцу, чтобы она этого размера дала комплектов пять, но потеплее и подороже. То, что она сама на себя одевает. Продавщица смутилась, но собрала довольно хорошее бельё.
У отдела готового платья повторилось то же. Даная начала нервничать. Пришлось опять выбрать вопреки её желаниям.
-- Потом выберешь то, что тебе понравится. А это на пока.
Так мы прошли все отделы одежды. Я одел не только Данаю, но и Вику. Теперь мы были одеты довольно хорошо. Даная несла ребёнка, а я – большие пакеты и сумку с одеждой. Остановились у отдела, где продавали детские коляски, зонты и прочее. Колясок было не много. Но все они были какие-то не красивые. Со склада нам привезли очень красивую двухместную коляску. Под корзиной была удобная сетка для поклажи. И колёса были широкие и большие. Мне она очень понравилась.
-- Даная! Возьмёшься с моей дочкой?
-- Что за вопрос? Конечно!
-- Соберите, пожалуйста, коляску на вывоз. Мы сразу ребёнка положим.
-- Она неудобна для одного.
-- Второй у нас дома. А сейчас ещё и покупки загрузим.
Нам насчитали довольно крупную сумму. Даная ахнула. Я выгреб почти всё, что скопил за два года. Но отступать не хотелось. Пообедаем на карточку. Первое кафе, с оплатой не только наличными было как раз в этом районе.
Кафе было сделано из столовой. Кормили очень хорошо. В меню были и детские блюда. Для Вики принесли специальный высокий стул. Даная, видимо, никогда не бывала в таких местах, поэтому всё время озиралась. Переодеться в новую одежду я заставил ещё в магазине, в примерочной кабине. Только нижнее бельё она категорически отказалась менять.
Много заказывать не стал, но выбрал побольше белковой еды. Вика ела почти как взрослая, аккуратно, но очень медленно. Смотреть на неё было одно удовольствие. Когда принесли счёт, Даная едва не подавилась.
-- Не выступай! Я угощаю!
В магазине мама уже развешивала кофточки, курточки, рубашки и прочее. Их надо было разбирать по размерам, фасонам и цветам. Подключилась к работе и Даная. Мы с папой занимались мебелью. Магазинчик обретал настоящий вид. Только что далековато от железной дороги. Папа помечтал, что точку на рынке всё равно будет использовать.
К вечеру собрались по домам. Папа сказал маме, что Вика моя дочь. Мама расплакалась. Даная разволновалась.
-- Вы не думайте, он придумывает! Это мой ребёнок, а не его.
-- Это мой ребёнок и её. Видите, как она меня признаёт. Даная за меня замуж не собирается, но ребёнок мой.
-- Не собираюсь! И мне ничего не надо! Я сама заработаю и подниму её. Мне только работа нужна. Ни копейки ничего не надо. Я сама.
Вика смотрела на взрослых с высоты моих рук. Она очень забавно обнимала меня за шею и прижималась к моему виску щёчкой. Мама глянула на нас и опять заплакала.
-- Лицо в лицо! Ну, посмотрите на них! Без анализов видно, что его ребёнок. Только что чёрненькая. Дайте мне подержать.
Вика преспокойно пошла к ней на руки и так же спокойно обняла её. Мама даже задохнулась от наплывших чувств.
-- Моя внучка! Маша чужая, а эта моя!
-- Не говори ерунды! Маша по всем данным наша внучка!
-- А по виду не наша.
-- А нам, мужикам, нет разницы, мы и к чужому ребёнку, как к своему, относимся.
Проводил Данаю до квартиры. Поцеловал Вику и направился к двери.
-- А чай не будешь? Не ловко мне как-то. Думала, посидишь с Викой, пока я в душ схожу. А то не хорошо такое бельё на грязное тело одевать.
-- А пошли-ка ко мне. В ванной искупаешься. И Викулю помоем. Девчонки, наверно, заждались. Может, и Машу покормить сумеешь. Давно она живого молока не видела.
-- А что девчонки у тебя делают?
-- Уроки делают, по хозяйству хлопочут, с Машей занимаются, пока меня нет. Они лучше любой жены для меня. Всё у них отлично получается.
-- Я так понимаю, и в постели обслуживают?
-- Опять начинается? Поссориться хочешь? Для чего?
-- Прости! Это женское что-то.
Ни чай мы пить не стали, ни в душ она не пошла. Опять собрали Вику, Даная взяла пакет с одеждой и мы пошли ко мне. Путь почти такой же, как от школы.
Девчонки не ожидали появления нас в таком составе. Довольная Маша лежала в коляске и гукала. Таня занималась ею, а Аня хлопотала на кухне. Двухместная коляска с трудом поместилась в тесной прихожей. Оглядевшись, Даная немедленно сняла обувь. Похоже, она не ожидала увидеть такую чистоту. Увидев её, девчонки растерялись, как-то скисли сразу.
Даная, едва мы устроили коляску, понесла Вику в ванну. На счастье мы к тому времени уже пользовались детским шампунем для Маши. Таня пошла помогать ей, а Аня вдруг потащила меня в спальню.
-- Анька! А если Даная заглянет? Невтерпёж, что ли?
-- Ага! Таня её придержит, если что.
У нас даже время осталось, пока они купали Вику. Маша уснула в коляске около ванной, куда её прикатила Таня.
Вымытая и довольная Вика засыпала на руках Данаи.
-- Как ей понравилось! Я же её в тазу купала. Можно, я тоже искупаюсь, пока она спит?
Даная ушла в ванную, Аня зашла следом, показывая, что где лежит, где её полотенце. Наверно, она увидела Данаю голой, потому что из ванной послышался возглас восхищения. Анька выскочила на минутку и снова вернулась в ванную. Там шумела вода.
-- Вы идите пока. Я с ребятишками побуду. А Даная пока волосы покрасит, пока искупается. Да я её и не пущу, если что. Хорошо, что черная краска дома была. Хотела её обратно сдать, а вон как пригодилась. А то она со светлыми волосами на пугало похожа.
-- Откуда черная краска?
-- Да, перепутала в магазине. Дома увидела, что не та. Что замерли-то? Идите пока! Даная искупается, ужинать будем.
Даная ещё купалась, когда меня послали к ней спинку потереть. Хотя я и возмущался столь дурным предложением, посмотреть на голую женщину, некогда бывшую любовницей, очень хотелось. Набрал в лёгкие воздуха и дернул дверь. Даная с возмущением воскликнула и погрузилась в пенную воду. Над водой были лишь голова, закутанная во что-то, и коленки, потому что ванна была не совсем длинна.
-- Ты что? Что надо?
-- Девчонки велели спину потереть.
-- А сами что? Я уж сама натру. Они издеваются?
-- Нет. На стол накрывают. Я отвернусь, если хочешь.
-- Мог бы их заменить. А они мне бы помогли.
-- Они сказали, что у них руки слабее моих.
Поворчав, Даная подала намыленную мочалку. Когда она переворачивалась, огромный зад показался над водой.
Я не видел её голой на свету. Когда бегал к ней, она почти до полной темноты завешивала окно и выключала свет. И только тогда оголялась. Сейчас, выставив из воды спину, невольно приподняла над водой и зад. От такой непривычной формы у меня зашумело в голове.
Верхняя часть её тела была почти такой же, как у Тани. Ну, может, размер на один номер побольше, да сама грудная клетка чуть длиннее. Зато таз её был почти огромным. Пожалуй, я не видел в городе женщин с такой широкой задницей. Правда, под одеждой это как-то незаметно. У Данаи под одеждой выделалась ширина, но что она такая без одежды, было удивительно. Между её бёдрами и краями ванны были лишь небольшие промежутки в палец-два. Грудная клетка плавно переходила в широкую, но очень хорошо выделенную талию, которая, как мне казалось, с трудом перерастала в широченный зад. Над ягодицами чётко выделялся большой ромб. По нему, кажется, врачи перед родами определяют ширину родового прохода. Если судить по этому ромбу, то даже моя голова может пройти.
Данная постанывала от удовольствия, выгибая спину под мочалку. На выделяющихся на спине рёбрах кожа покраснела сразу. Смуглая кожа женщины как-то смазывала её худобу. Её рёбра проявлялись по всей спине больше, чем у Аньки. Так та хоть спортсменка, да и молоденькая. А у этой бы вообще не должно быть ничего видно. Свободной рукой потрогал под водой грудь, чуть выставившуюся из пены. Она даже на ощупь была похожа на опустошённую подушку. Что-то в ней ещё оставалось, но совсем мало. Даная отшатнулась.
-- Ты что? Зачем?
-- Хотел проверить, чем ты дочку кормишь. Там же ничего нет!
-- Не ожидала от тебя такого! Это уже переходит границы! Уйди отсюда!
-- Я ещё поясницу не натёр.
-- Сама достану! А то ещё там что проверять будешь.
-- Ой, ну хватит! Я не обеспокоен сексуально! А тут любой отец, наверно, проверил бы, если дочку любит. Замри. Ничего больше проверять не буду.
Кожа на пояснице и заднице была более гладкой. Скоро и она зарделась. От моих движений Даная немного покачивалась, пуская волны по ванне. Волна то набегала почти до верха круглых огромных ягодиц, то почти оголяла даже верх бедра. Нечаянно увидел довольно большие половые губы, заросшие чёрными и седыми чуть вьющимися волосами. Они соответствовали размерам ягодицам, но оказались для глаз необычно крупными. Так это я увидел не больше половины их. Остальная часть скрывалась под водой и пеной.
В те времена, когда мы были любовниками, в прелюдиях я ласкал и гладил их, доводя её до нужного состояния. Тогда ещё немного удивляли их размеры. Но то было наощупь, а тут увидел.
-- Там что, не оттирается что-то?
Ослеплённый, я, видимо, стал тереть в одном месте. Очнувшись, переместил руку в другое место.
-- Поясницу с боков потри, пожалуйста, и уходи. Хватит уже.
-- Даная! Не ворчи! Худая ты очень! Хоть и телом большая.
-- Прости. Так получилось. Но для Вики молоко всегда было. Ты не думай. Хватит! Спасибо! Уйди, пожалуйста. Мне ещё голову сполоснуть надо.
Когда Даная вышла из ванной комнаты посвежевшая, чуть раскрасневшаяся в тёплом халате, у нас уже был накрыт стол в большой комнате. Увидев её, мы замерли. Мне она показалась Венерой, вышедшей из пены морской.
-- Ой, какая Вы красивая стали! Загляденье, просто!
Анька, а следом и Таня, подскочили к женщине и обняли её.
-- С лёгким паром! Мы тут небольшой стол собрали. А то вы, наверно, голодные. Коля точно голодный. Мы его обычно чуть раньше кормим. А тут так получилось.
На столе кроме обычной снеди стояла бутылка вина. Девчонки никогда не покупали дешёвое, хоть и опасались подделки.
За столом мы то один, то другой подкладывали Данае куски получше. Она не сразу это заметила. Возмутилась было.
-- Данаечка! Ешьте, пожалуйста! Нам очень хочется, чтобы Вы Машу молоком покормили. А то она давно на детском питании. Немного поносить стала. Да и животик, чувствуется, побаливает. Ну, пожалуйста! Нам же столько не надо. А вас теперь трое будет с одного ротика кушать. Хоть разочек! Вино почти без градусов. Немного можно и Вам.
-- Покормлю вашу Машу. Обязана просто! Об этом и не задумывайтесь. Вика не капризничала?
-- После купания уснула почти сразу. Девочка – загляденье. Как две капли с Колей.
Даная покраснела.
-- При чём тут Коля?
-- Да мы всё знаем. Не переживайте, пожалуйста. Да и Коля вон как около вас крутится. Вы в спальне ляжете или здесь? Где Вам постелить?
-- Я? Дома спать буду.
-- Зачем? Девочки вон как разоспались. Что их тревожить? Ну, две сестрички! Просто заглядение! Уже темнеет, пока они проснутся, пока Машу покормите. Оставайтесь!
-- А Коля где спит?
-- В спальне.
-- Тогда, если он не против, то здесь. И дети здесь рядом будут.
Девчонки уже убирали последние тарелки со стола.
-- Встаньте, пожалуйста. Диван расправить надо. Мы застелем. Вы же не знаете, где что.
-- Мне места и так хватит.
-- А Вы не с Колей ляжете? Почему? Я думала….
-- Девочки! Ну, зачем вы так? Я же не за этим здесь! Так получилось. Вику хотела накупать. Да и самой помыться.
-- Даная Пехливановна! Ну, Вика же его дочь! Тут без экспертиз видно! Вы на него обиделись? Почему?
-- Девочки! Он только отец и не больше! Я стара для него.  Не думайте ничего такого! А то я уйду вместе с вами. Вот вы для него подходите. Даже неловко как-то, что помешала вам.
-- А мы всё сделали. Коля нас научил, как правильно учиться. Он только не проверил сегодня. Ну, это быстро. Время ещё есть. Вот постель застелем, и проверит. Как раз успеваем.
-- И я вам ничем не помешала? Я же слышала, что у вас любовь.
-- Да что Вы такое говорите? Что НАМ надо, мы и под надзором успеваем.
Анька вдруг одумалась, что выдаёт себя и зажала ладошкой рот. Это выдало её ещё больше. Таня уже давно покраснела. Она одевала пододеяльник и делала вид, что не слышит. Застелила одеяло.
-- Мы пойдём. Ты без нас тетради проверь, а завтра утром, если что, поправим. Посуду завтра вымоем. Коля нас проводит?
-- Конечно! Святое дело!
Мы вышли.
-- Ну, ты и болтушка!
-- Как-то само вырвалось.
-- Теперь она с Колей и не ляжет. Говорит, старая, а как она на него смотрит! Влюблена по уши!
-- Девки! Хватит трепаться! У нас ничего нет, и не будет. Ей хотелось ребёнка, вот я и помог.
-- А девочка, просто красавица! Ну, почему я такая молодая? Я тоже от него ребёнка хочу. Тоже девочку!
-- Ты же не хотела!
-- А теперь хочу! Очень хочу!
-- Школу закончишь, тогда и хоти. А сейчас не время.
-- Да уж!
Мы подошли к подъезду девчонок. Они поцеловали меня с двух сторон и убежали.
Как-то не обращал прежде внимания. Выросли как! Теперь уже не до шеи мне, а до носа. На каблуках, правда. Но всё равно выросли.
-- Я посуду помыла. Девочки спят ещё. Когда проснутся?
-- А что? Пусть спят.
-- Домой хотела. Девчонки бог знает, что подумают. Соседи.
-- Я соседей даже не видал Такое впечатление, что и нет их. Ложись. После ванны полежать хочется. Если стесняешься, иди в спальню. Девчонки и там постель сменили.
-- Хорошо тебе с ними?
-- Очень! Никакой жены не надо. Тяжело без них будет. Они приучили меня бездельничать.
-- А не ревнуют друг к дружке?
-- При мне нет.
-- А как постель делят? Спят дома?
-- Опять начинаешь? Дома спят. Всегда!
-- У вас сегодня из-за меня сорвалось? Прости, если можешь. Если не обидишься, я Машу кормить буду хоть сколько. У меня молока много бывает, если я сыта.
-- У нас ничего не сорвалось! Не беспокойся! Что так тебя это беспокоит?
-- Не хочу, чтобы из-за меня у вас раздор пошёл. Вы и в самом деле, как муж с женой. С жёнами. Так удивительно даже! Наверно, арабы так же с жёнами живут. Только у вас отношения здешние, не мусульманские. С уважением к женщинам относитесь.
-- Давай у них домашние задания проверим. Таня в колледже учится, Аня в десятом. Ты посмотри у Тани. Я у неё не всё понимаю.
Девочки оформляли работы очень аккуратно. Даже Аня. У Тани дневника не было. Даная полистала Анин.
-- Какой же ты молодец! Любо смотреть в такой дневник! Девочки, как с мальчиками начинают любовь крутить, так учатся хуже. А которые в постели бывают, порой, совсем учёбу забрасывают. А тут…! Замечательно! Просто, замечательно!
-- При чём же я? Они сами такие.
-- Не сбрасывай и своих заслуг. У тебя математический склад ума, и девчонки твои в точных науках отличницы. Редко девочки к математике тянутся.
Проснулась сначала Маша, заплакала. Я кинулся за соской. Когда пришёл в комнату, Даная уже приложила её к груди. Маша сосала с непривычным удовольствием. Так и уснула с соском во рту. Немного жалостно было смотреть на грудь Данаи. Прежде округлая и упругая, она свисала теперь полуспущенным надувным шариком. Чувствовалось, что в ней еще есть что-то, но теперь уже не распирает.
Потом проснулась Вика. Даная её покормила другой грудь.
-- Хотела уже отучать. Теперь пусть попользуется.
Потом пришлось менять Маше подгузник. Даная запеленала её. Пусть отдохнёт от химии. Мы с Викой поиграли, и она тоже захотела спать. Девочек положили в разные коляски. Я ушёл спать.
Долго лежал без сна. Не спала и Даная – горел свет. Легла – свет погас. Но неожиданно увидел около своей кровати. Она была в сорочке. Как-то не догадался ей ночнушку купить. Присела на край кровати.
-- Спишь?
-- Нет. Что-то надо?
-- Не спится. Меня всё девчонки волнуют. Ты с ними в самом деле спишь?
-- Опять начинаешь? Не спим мы.
-- Я не о том. Как они с тобой столько встречаются и не беременеют? Предохраняетесь? Чем?
-- Я никого ничего делать не заставляю. Они сами. И учатся сами. Я им только подсказываю.
-- А от беременности чем защищаетесь? В их классе ещё при мне трое аборты делали. Богатые, поэтому скрывают. А у этих таких денег нет. У Ани ещё могут быть. А у Тани родители скромные.
-- Что тебе так интересно? Им надо, я не против. Пробовали презервативы, они рвутся. Они таблетки какие-то принимают.
-- Безвредных таблеток от беременности нет.
-- Мы в Москву специально ездили, несколько врачей их обследовали. Назначили какие-то. Я не знаю. Они мне не показывают. Говорят, что это самые безвредные из них.
-- У вас любовь? И как ты её на двоих делишь?
-- Нет у нас любви. Договор у нас. Всё на добровольных условиях. Я ещё ни разу у них не просил. Они сами всё.
-- Сегодня тоже было? Когда?
-- Утром и после обеда.
-- Утром перед учёбой. Это понятно. А после обеда-то когда? Я же с тобой, с вами была.
-- Пока ты Вику купала, потом сама купалась. Нам хватило.
-- А как они с тобой без любви?
-- А как ты со мной без любви? Они уже привыкли. Им легче найти возможность, чем пропустить раз.
-- Я не скажу, что без любви. Было что-то. Главным было желание забеременеть. Со второго раза залетела. А ты такой умелый, что потом остановиться не могла. Никогда со мной такого не было. Потому и говорила, что не получилось, чтобы ещё раз с тобой лечь. Наверно, и им так же понравилось.
-- На счёт понравилось, может быть. Они просто просили за это их охранять от приставал. Боялись изнасилования, боялись, что издеваться будут. Со мной они и по кино пошли, по магазинам ходить стали. Говорят, что с другими девочками тоже их мальчики ходят. Ложились, чтобы я отказать не мог. Я их тоже тогда отговаривал. А потом так привык, что и о беременности забывать стал.
-- Кто же тебя этому научил? До такого не возможно самому додуматься.
-- Женщина научила. Только, пожалуйста, не допытывай кто.
-- Молодая?
-- 37 лет.
-- А сейчас ей…?
-- Сейчас сорок, по-моему.
-- Больше не встречаетесь?
-- Нет. Она в другом городе живёт. Да и замужем она. Даная! Давай спать. А то раздразнишь и изнасилую тебя.
-- Не изнасилуешь.
Даная развернулась, наклонилась и поцеловала в губы. Я поймал её за шею и не дал оторваться. Мне казалось, что она сама хотела ко мне в постель. Целуя, я стал тихонько опрокидывать её на спину. Чуть сопротивляясь, она сдавалась. Не прекращая поцелуя, стал гладить ей груди, живот, бока. Постепенно рука дошла до таза. Первое, что возникло в уме: она была без трусиков. Это уже говорило о многом. Несколько поглаживаний и рука уже скользит по оголённой коже бедра. Даная постанывает, но настоящего сопротивления не делает, лишь лёгкие попытки. Нырнувшая между широких бёдер рука обнаруживает не просто готовность, а истекающую жажду близости.
-- Коля! Ну, зачем? А если не смогу отказать?
-- Мне показалось, что ты очень хотела ЭТОГО. А просить я никогда не буду. Имей это ввиду.
-- Боюсь, что сама навязываться буду. А как же девчонки? Что с ними будет?
-- Ничего. Они же для нас обоих постель застилать собирались. Ты не привыкай только. Через три недели меня в армию заберут.
-- Так скоро?
Даная поцеловала меня так страстно, что пошло продолжение.
После родов и столь долгого воздержания она стала почти неузнаваемой. Мне показалось, что стала ещё шире. Только появившиеся неровности мягко возбуждали. Иначе, наверно, не получилось бы. После зажимистых подружек с ней было совсем иначе. Это был контраст и разнообразие. Вспоминая все приёмы, которым научила тётя Тася, я стал доводить Данаю. С девчонками бы так не получилось, не для них такие приёмы.
Я «мучил» женщину не меньше часа. Только когда послышался плачь которой-то из дочерей, закончил сам. Даная изнывала от полученного сладострастия. К детям встал сам. Чуть покачал коляску Маши, и она опять уснула. Заглянул в Вике. Намытая, она спала раскинувшись. В комнате жарко, поэтому только ножки прикрыл одеяльцем. Вернулся к себе. Даная лежала поверх одеяла. Но подол сорочки уже опустила на бёдра.
-- Понимаю, почему твои девчонки идут на всё ради этого. Если ты и с ними так, то они за тобой и в Сибирь на каторгу поедут. Вряд ли кто ещё так может.
-- Ты же сама хотела.
-- Хотела. Признаться не хотела. Наверно, ты теперь будешь плохо обо мне думать.
-- Я не могу плохо думать о матери моего ребёнка. Ты хотела, я не отказался. Тебе плохо не было?
-- Не было.
-- Замуж за меня пойдешь?
-- Нет! Я уже говорила, что нет. Стара я для тебя. Любовницей согласна. Хоть на всю жизнь. У тебя есть кандидатки на это.
-- Нет. Они не подходят. С одной скучно будет, а другая рогов наносит – в квартиру не влезут.
-- Давай спать. Поздно уже.
-- Поцелуй для крепкого сна.
Я чувствовал, что Данае не хватило. После такого длительного перерыва и не мудрено. Поцелуй закончился стонами предельного сладострастия.
Во сне я слышал призывный плач какой-то из дочерей, Даная осторожно выползла из-под моей руки. Ко мне она уже не вернулась.
Утром, как всегда, проснулся от ласк Тани. Потом была Анька. Ночное происшествие источило силы, но на них мне хватило. Лишь в последний момент вспомнил, что в квартире должна быть ещё и Даная. Она не могла не слышать нашу возню. А из кухни, похоже, доносится не звук радиоприёмника, а разговор Данаи с Таней. Скорее всего, Даная знала, с кем сейчас подружка её собеседницы, и чем занимается.
Когда я появился в кухне, она взглянула на меня чуть укоризненно. Может, мне это показалось.
Из дома вышли всей гурьбой. Дочерей поместили в большую коляску. Девчонки сунули портфели на сетку и катили её, по пути приветствуя знакомых. Даная было подхватила меня под руку, но когда народа вокруг стало много, засмущалась и руку убрала.
Первой от нас оторвалась Аня. Она училась в нашей же школе. Таню мы посадили на троллейбус – ей ехать к центру. А сами свернули к магазину-ателье. Опять почти весь день разбирались с товарами. Развешивали их в складе и в торговом зале. Среди всякого хлама нашли довольно много товара из Сибири. Тут были кедровые орехи, кедровая настойки, какие-то мази. Нашли даже настойку пант и рогов марала. Я думал, что это одно и тоже, только названия разные. Для таких товаров надо было совсем другое торговое оборудование. Хорошо, что папа не выбросил оставшееся от ателье. Оно очень пригождалось.
Торговать он пока не разрешил: не все документы оформлены, да и цен мы не знали. Пообедали опять в кафе. Наши дочери на удивление вели себя достаточно спокойно. Вика играла с куколками, а Маша то спала, то смотрела на то, что делала Вика.
Наверно, через час после обеда прибежала Анька. Она пошепталась с Данаей, а потом пошла на склад. После обеда мы всегда уединялись. А теперь я стеснялся Данаи. Когда же оказался на складе, Анька повесилась мне на шею. Такое, кажется, никогда не было.
-- Коля! Ты нас бросишь?
-- В армию забирают. Если дождётесь, то я не против буду.
-- А до армии? Ты с Данаей жить будешь?
-- Не думал. А вы меня бросить хотите?
-- Наоборот! Я думала, ты нас бросаешь. Едва дождалась. Я же у Данаи разрешение спросила.
-- Какое разрешение? Теперь она бог знает, что думать будет. А целоваться ты полезла, чтобы соблазнить?
-- Тебе целоваться не понравилось? Ну, такая я вот. Думала, привык уже. А Даная сказала, что она не против наших встреч. Даже в наш гарем попросилась.
-- Господи! Теперь в глаза ей смотреть стыдно будет! Придумали: гарем!
-- Так ведь гарем и получается. Мы у тебя двое. Теперь ещё Даная будет. Ну, пойдём, что ли?
Едва мы закончили, как появилась Таня. Мы вышли уже с ней. Даная что-то спросила её. Таня покраснела и закрыла лицо руками. Подскочила Анька.
-- Гюльчатай! Открой личико-то! Что с тобой? Опять смущаться начала? Давай быстренько поможем и пойдём уроки делать.
Постепенно Таня успокоилась. Они с Аней масляными красками стали рисовать рекламный щит. Папа хотел сделать заказ на рекламу. Но Анька придумала деньги сэкономить. Мы с Данаей нашли коробку с ценниками и стали писать на них характеристики товаров. Цен, к сожалению, мы не знали.
Кто-то постучал в дверь. Анька впустила женщину. Та осмотрелась и подошла к вешалкам. Выбрала курточку. Анька взяла деньги и выпустила её.
-- Ты что делаешь? А если товар не той цены окажется?
-- А если немного больше возьму, то ничего страшного. Я помню цену этой курточки по рынку. Ну, чуть дороже взяла. Так мы ещё закрыты.
Так она продала ещё нескольким покупателям. Неожиданно денег оказалось больше, чем я предполагал.
-- Ну и что? Если они за этими вещами на рынок поедут, то как раз столько же затратят. Да ещё время потеряют. Если им не нравится цена, пусть едут на рынок. Я же им не навязывала. Цену сказала, они деньги выложили. Что ты чужие деньги бережёшь?
Всю дорогу до дома Данаи девчонки уговаривали её жить у меня. Так и уговорили. Только теперь вечером они не делали попыток совокупиться. Наверно, тоже её стеснялись.
Каждую ночь Даная, как когда-то тётя Тася, смущаясь, приходила ко мне. Только я уже так не наглел, как в первую ночь. Но изводил её то изнеможения. Даная ложилась спать на диван, но находила повод зайти ко мне перед сном. А дальше, как говорят, было дело техники.
К концу недели я стал чувствовать излишество. Теперь уже ждал дня, когда надо будет явиться в военкомат. Мои женщины стремились побольше насытиться, чтобы быть спокойнее, пока я в армии. Даже Даная будто с ума сошла. Так и не пропустила ни одной ночи. Даже когда родители приехали. К тому времени девчонки сообщили тёще, что нашли кормилицу, у которой молока и на Машу хватает.
Приехавшие родители на следующий день открыли магазин. Им оставалось только цены на ценниках написать. Посетителей почти не было. Мы с девчонками повесили на стену снаружи высохший уже рекламный щит. Но это помогало мало. Папа с мамой со следующего дня ушли на рынок, чтобы не остаться без денег. Продавцом осталась Даная. Пока посетителей не было, она занималась с детьми. Я больше пропадал дома. Честно сказать, ничего не делал.
Праздника проводов мне не делали. Сам не хотел. Зато девчонки уговорили своих родителей и остались со мной ночевать. Втроём они измотали меня до полного бессилия. Я уже молил бога, чтобы поскорее наступало утро. Даже Даная не смущалась присутствия в квартире девчонок. Они то обливали меня слезами, то изматывали ласками и сексом. Родители забрали внучек к себе, поэтому у всех моих женщин были развязаны руки (или ноги?).
В военкомат мы приехали на такси. Я едва стоял на ногах. Правда и остальные призывники тоже плохо стояли. Но они качались от пьянки. С ребятишками на руках приехали и родители. У военкомата уже четыре женщины обнимали меня и обливали слезами. Мама ещё причитала ко всему. Папа стоял чуть в стороне и только головой качал. Мне казалось, что он о многом догадался. Когда объявили посадку в автобусы, не только мои женщины с ума посходили. На площадке у военкомата просто вой стоял. Мужчины, расталкивая женщин, продирались к сыновьям, племянникам и друзьям, чтобы пожать руку на прощание. Многие из них едва стояли на ногах, как и провожаемые ими. Только пара трезвых призывников были одни.
Автобусы поехали, сопровождаемые милицейскими машинами. Несколько девушек картинно бросились в след автобусам, но скоро отстали.
Сборный пункт был в соседнем городе, где когда-то мы снимали квартиру. Там меня продержали почти 10 дней. «Покупатель» не взял меня. «Наверно, насовали родственников», предположил кто-то. Однако, через эти 10 дней за мной приехал тот же «покупатель». В часть меня доставили на военном уазике. Оказывается, кого-то из привезённых забраковали уже в части. В сборном пункте меня так никто и не «купил». В перспективе мне был стройбат. Туда всех не купленных забирали. Не было бы счастья, да несчастье помогло.