Мир не для пришельцев

Юджин Дайгон         Мир не для пришельцев
Лопоухая розовая лохматая такса потерлась о мою ногу и теплым упитанным боком, и единственным своим рогом на носу. И лизнула мою босую щиколотку. Я наклонился и погладил ее, и она лизнула мою ладонь. И сказала мне своим хвостом: «До свиданья. Я буду ждать тебя. Я буду рада, когда ты вернешься».
Она не сомневалась, что я вернусь. Она вообще никогда не сомневалась. Для нее все было просто: я ухожу и скоро вернусь. И принесу что-нибудь вкусненькое, возможно, такое, что она никогда не пробовала. И ожидания ее никогда не обманывались. Нельзя сказать, что ей повезло, если говорить о том, что кому-нибудь повезло, то надо сказать так: «Всему этому миру повезло».
Она попрощалась со мной еще раз. Я не мог ответить ей тем же, ведь у меня нет хвоста. Я только изобразил нечто непереводимое ладонью. Собаки думают, что мы разговариваем руками и тешат себя надеждой как-нибудь выучить наш язык, такой сложный и непонятный для них. А звуки у них относятся к первой сигнальной системе и никакого отношения к разуму не имеют. С их точки зрения, мы – нечто вроде павианов и мартышей, которые даже более разумны, чем мы. По их мнению, они сами приручили нас. И мы – крайне полезные друзья.
Моя носорогая рассудительная подруга останется в этом мире. И все остальные собаки и псины (отличающиеся от собак тем, что рога у них два, растут они над ушами, у некоторых ветвятся и масть у них чаще зеленая или голубая) тоже. А мне-то нужно в другой.
Я щелкаю дистанционным переключателем. Мой мир с лимонным небом, с которого сочится приятный свет, и сиреневыми полумесяцами, пропадает. В окружающих меня бежевых листьях, устроившихся на суставчатых, похожих на удилища, ветках, возникает гудение.
Я невольно пожалел, что отправляюсь так далеко прямо из своей квартиры – мало ли, что я притащу из неведомого. А я ведь недавно почистил траву от пожухлых скрюченных трупов листьев.
Оранжевый туман разливается параллельно траве, в одной плоскости, густеет в ней и распространяется на весь объем. Эта плоскость перерезала меня пополам и я смутно различаю собственные ноги.
Осторожная такса уже убралась подальше, подобру-поздорову. Мало ли что.
И вот уже ничего не осталось от моего мира, в котором где-то беспокоится и прыгает, задумчиво взлаивая, но все равно ничего не понимая, моя собачонка.
Такое с ней случается редко: прыгает – и все равно ничего не понимает. Ничего, недолго осталось до превращения, скоро она станет человеком. Пока что я шутливо называю ее подругой, но в конце концов она станет настоящей подругой, без шуток. И не потеряет своей привязанности ко мне. Наши собаки способны к метаморфозам, собственно, собаки они только на промежуточной стадии своего развития, возможно, даже личиночной.. И они переживают нас, а куда деваются после нашей смерти, никто не знает. Еще в кого-то, должно быть, превращаются и улетают, наверное, в космос. А потом яйца, да не простые, а золотые, падают с неба, и из них вылупляются щенки. Никто не знает, как они становятся людьми, потому что никто никогда этого не видел. А из псин получаются минотавры, но это уже на любителей. В основном, конечно, на любительниц. Дети, рождаемые женщиной, или превращенкой, и есть люди, которые ни в кого не превращаются.
Все это и сожрал сейчас туман, и отнести его к моему миру никак не возможно. По-моему, его вообще никуда нельзя отнести.
В нем резко, хлопком, из щели, раздвинулся прямоугольный, в мой рост, проем. В него я и шагнул.
И оказался в белых холодных клубах – так туман замаскировался в этом мире, чтобы ничем не отличаться от местных туманов.
Подошвы обожгло раскаленной шершавостью. Как они ходят здесь? Небо у них голубое, в нем какая-то ослепительная дыра совершенно жуткого вида. Непонятно, что за ней. Кажется, что вот-вот оттуда хлынет ослепительный поток и затопит все. Листья зеленые, как наши псины. Непонятный мир. Мир, в котором пропадали, один за другим, мои предшественники. Возможно, человеку с более поэтическим восприятием здесь и понравилось бы, но мне… Ой, что это?

Они посадили меня в дом с каменными стенами. А рубашка, которую надели на меня? Ее рукава завязываются сзади и невозможно рукой шевельнуть.
И когда они тащили меня из одних стен в другие, я заметил двоих из моих пропавших знакомых.
Это сумасшедший мир, и он явно не для пришельцев. Только бы найти его – это единственная вещь, в которой я нуждаюсь, а ведь до сих пор я не нуждался еще ни в одной вещи.
Где, где мой переключатель, который они отобрали у меня?