Проклятое волшебство. Темное предзнаменование. Гла

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Меня снова заперли.
На этот раз в старой лаборатории, принадлежавшей факультету алхимии.
Это что-то новенькое.
Мне не раз приходилось коротать свободное время в тесной, неуютной и пыльной кладовке в окружении своих верных неодушевленных приятелей: швабр, метел, ведер и прочих предметов для уборки. Своего рода, то крохотное местечко, куда даже сквозь узенькую дверную щелочку не проникал свет из коридора, стало для меня вторым наиболее посещаемым местом в Академии. Там я бываю чаще, чем в своей комнате.
В лаборатории алхимиков, располагающейся в старом крыле замка, где с прошлого года идут ремонтные работы, я оказалась во второй раз. В первый все закончилось плачевно.
Для начала, это далеко не царские покои. Я была вынуждена тухнуть несколько часов, свернувшись калачиком на грязном, холодном полу, не имея свободы действий. Пошевелюсь в непроглядной тьме, и нечаянно снесу рукой какое-нибудь смертоносное зелье… Во-вторых, я надышалась ядовитой пылью — лаборатории алхимиков славились своей небезопасностью. После этого на две недели загремела в лечебное крыло с отравлением. Пыль чуть не разъела мои легкие.
Адептам строго-настрого запрещено появляться в старой лаборатории, да и вообще, в ремонтируемой части Академии.
О чем я только думала, когда согласилась помочь своему однокурснику, который якобы по просьбе одного преподавателя должен был принести из этой самой лаборатории несколько колб с артарской кислотой (смертельно ядовитое вещество) для совершения какого-то великого опыта, но Выдра (так адепты между собой называют преподавательницу «Чародейства», которая действительно напоминает выдру) срочно вызвала его к себе, и он не мог разорваться на две части, поэтому попросил меня сбегать по-быстрому в лабораторию?
Глупая. Я очень глупая.
Должна была понять, что это не сулит ничего хорошего.
Вот и попалась.
Как только я зашла в темное помещение, где от едкого воздуха защипало в глазах, за мной захлопнулась дверь. И ведь не выбраться просто так: на дверь наложили заклинание неприкосновенности. Оно бывает разных видов. Самый опасный — поражение током. Дотронусь до нее, и меня шибанет нехилым зарядом, да так, что потом без волос останусь.
Только не понимаю, почему оно не сработало, когда я коснулась ручки, чтобы открыть ее…
Наверно, заклинание должно было вступило в действие лишь тогда, когда я оказалась внутри лаборатории.
Бац.
Ловушка захлопнулась.
Я вновь была неосторожна.
Дышать приходилось тихо, размеренно и осторожно.
Назревает вопрос. Какого дайрана (имеется в виду «черта») я вообще оказалась запертой?
Думаю, на него с удовольствием бы ответили те, кто обожает проделывать подобные пакости. Некоторые личности непреклонно убеждены, что это до невозможности смешно — наблюдать, когда другой страдает.
На их счастье, и, безусловно, к моему огромному сожалению, они нашли игрушку для совершенствования своих садистских развлечений.
Это я.
Периодически меня не только закрывают в кладовках и жутких лабораториях, но и: портят личные вещи, подставляют во время практических занятий, даже однажды подмешали в мой яблочный сок сопли троллей (вязкая, зеленоватая жидкость, омерзительная на вкус).
Пользуясь тем, что я маленькая, хрупкая, не могу ответить на их пакости, они продолжают издеваться.
Их фантазия поражает. Лучше бы они использовали это в благих целях.
Безусловно, в происходящем есть и моя вина. Мне следует научиться избегать подобных инцидентов и, например, вовремя оборачиваться, когда я бреду поблизости к маленьким, темным помещениям вроде кладовки. Я умудряюсь попадать туда, даже когда иду по коридору одна. Вечно появляются, откуда ни возьмись, словно они только и делают, что ждут, как бы толкнуть меня в спину в направлении заветной, скрипучей двери и запереть.
Им действительно заняться нечем.
— Рин? — сквозь дымку дремоты я услышала знакомый, изумленный голос, принадлежавший Батильде, нашей уборщице.
Разлепив глаза, я подняла одну руку к лицу. Морщась от потока света, резко ворвавшегося в мои темные владения, я медленно прошлась взглядом по полной фигуре черноволосой женщины в годах. С виду она казалась грозной, но я знала ее, как добродушную и отзывчивую. Иногда я помогала ей с уборкой в Академии, как, например, планировала сегодня, но была загнана в лабораторию.
Хотя был в этом один плюс. Мне удалось немного поспать. Эта ночь была бессонной, я просидела до наступления рассвета, делая домашнюю работу по «Философии магии».
— Поднимайся, деточка, — Батильда протянула мне пухлую руку.
Вечно она меня спасает. Мне остается только гадать, как ей удается справляться с вредными заклинаниями…
Несколько незабываемых часов я провела, расположившись между полками с колбами и пробирками на съеденном молью пледу, по возрасту являющемуся сверстником этого древнего мира. Еще я крепко обнималась со сломанной шваброй, хотя когда засыпала, не помнила, чтобы проявляла великую нежность к длинной деревяшке. 
Вложив свою руку в теплую и смуглую ладонь уборщицы, я встала на ноги.
— Как ты здесь оказалась? Запрещено находиться…
— Знаю, — вздохнув, я потянулась.
Батильда цокнула, услышав хруст моих коленных чашечек, и неодобрительно покачала головой. Я сделала вид, будто не заметила этого, и продолжила разминать затекшие мышцы.
— Снова заперли? — проницательно догадалась она, когда мы покинули лабораторию.
После долгого нахождения в темени просторный коридор Академии со сводчатыми потолками казался чересчур светлым. Но столь яркий свет исходил не из стрельчатых окон, за которыми сгущались октябрьские сумерки, а от огромных магических жуков, напоминающих светлячков, с прозрачными, непробиваемыми панцирями. Они крепятся на стены в ровный ряд и сохраняют свою светоисточаемость в течение двух-трех недель; после их заменяют другими жуками.
Я решила не отвечать и задать встречный вопрос.
— А вы что здесь делаете?
— Пришла за сахакунским раствором (вещество, широко используемое для уборки помещений). Негодяи-стихийники со второго курса снова загадили сто первую аудиторию. Экспериментаторы малолетние, — проворчала Батильда. Я рассмеялась. — Никакой управы на них нет, — она смешно морщилась, когда злилась. Прямо как сейчас.
— На ошибках учатся, — сумничала я.
— Издеваются над бедной девочкой… — а Батильда все о своем.
Я закатила глаза, отвернувшись от нее.
Вовсе я не бедная.
— И куда только учителя смотрят? — продолжала причитать она.
Я отряхнула подол юбки.
— А ректор? — не успокаивалась Батильда. — Ох, нехорошо это.
Покончив с двухминутной разминкой, я развернулась к женщине и беззаботно улыбнулась ей.
— Со мной все нормально.
За столько лет я научилась произносить это так, что даже самый проницательный и талантливый маг-менталист, прочитав мои мысли, не уличил бы меня во лжи.
Возможно, я просто сама начала верить в это.
Батильда недоверчиво сузила глаза, глядя на меня в упор.
— Прекрати относиться к этому так спокойно, Рин. У тебя должна быть хоть капля гордости, в конце концов, — она говорила с укором. — Я беспокоюсь за тебя. Мало ли, что этим бездельникам в следующий раз в головы взбредет.
 Ощутив прилив приятного тепла к груди, я положила руки на широкие плечи Батильды и чмокнула ее в щеку. В некотором роде она была мне как бабушка. Полная, добрая, щедрая, вечно готовая дать дельный совет и прижать крепко к груди в минуты отчаяния. Батильда заботилась обо мне с самого первого момента, как я оказалась в пределах Академии. И я безумно любила ее.
— По-другому не могу, — ответила я с коротким вздохом.
Если начну сопротивляться, если позволю злости, раздражению или обиде одержать над собой вверх, то совершу немало бед.
Батильда не знала о причине моей якобы бесхарактерности, как и все остальные, поэтому не переставала убеждать, что мне  пора стать сильной девочкой и начать давать ответные пинки тем, кто смеет обижать меня.
Я понимала это. Я прекрасно знала, что терпеть бесконечные выходки особо неугомонных адептов невозможно, и однажды обязательно случится непоправимое — я сорвусь. Но пока есть возможность, пока есть малейший шанс отстрочить неизбежное, я готова жить с унижениями и насмешками. Для всеобщей же безопасности.
По крайней мере, я обязана быть паинькой ради ректора, чье великодушие без преуменьшения не имеет границ, который взял на себя огромную ответственность и приютил такого монстра, как я.
— Ой! — неожиданно вскрикнув, я обратила взгляд к окнам. — Сколько сейчас времени?!
Батильда издала громоздкий вздох, осознав, что бесполезно говорить со мной о моей слабости.
Но я не была слабой. Я была сильной. Именно поэтому от меня столько проблем.
Мне лишь приходилось претворяться беспомощной и жалкой, чтобы заглушить ту воистину злую мощь, что клубилась в глубинах моего естества. Я чувствовала ее каждой клеточкой. Она ни на мгновение не покидала меня.
Моя тьма нетерпелива. Стоит немного расслабиться, и она вырвется наружу. Тогда добренькая, неспособная постоять за себя Рин навсегда исчезнет.
— Все уже начинают собираться на холме, — с неохотой ответила Батильда.
Как?!
— Тиминлей! Он ведь ждет меня, — я прикусила губу, почувствовав укол вины перед своим единственным другом.
— Тогда тебе лучше поторопиться.
Я вновь улыбнулась Батильде.
— Я побежала!
И, сорвавшись с места, я ринулась влево.
— Будь осторожна, деточка! — крикнула она мне вслед.
Безошибочно несясь по переплетающимся между собой коридорам, я покинула ремонтируемое крыло и, оказавшись в главном зале, ринулась к выходу из Академии. Я невольно прокручивала в голове слова Батильды. Как бы я ни уверяла себя, что сумею вынести все издевки с гордо поднятым подбородком, сейчас я ясно ощущаю, как в моей неприступной крепости, выстроенной вокруг второй сущности — темной  — появилась трещина; глубокая, огромная, она дала начало множеству других мелких трещин. Они испещрили мою защиту, будто кракле, разносясь со стремительной скоростью, и продолжают распространяться до сих пор, как бы я ни пыталась остановить это.
Я почти хороша только в одном — в самоконтроле. Да и то вместо того, чтобы становиться ближе к совершенному владению собственными эмоциями, я ускользаю прочь. Будто невидимая сила тянет меня в пучину неизвестности. Я отчаянно карабкаюсь и пытаюсь зацепиться за все, что попадает под руку, но мощь, таинственная, окутанная мраком и могильным холодом, четко дает понять, что любая моя попытка сопротивляться рано или поздно обратиться в прах.
Мне не спасенья.
И я смирилась с этим. Правда. Единственное, чего я желаю добиться, — того, чтобы спались остальные. Пусть даже такие глупые, бестолковые адепты, которые считают меня жалкой, поэтому думают, будто имеют привилегию делать мне больно. В конце концов, какими бы отвратительными ни были их проказы, они не заслуживают гнева моей второй сущности.
Я почти достигла высоких, распахнутых настежь дверей, как вдруг врезалась в кого-то. Больно ударившись левым плечом, я отлетела назад и шлепнулась на пятую точку. Падение оказалась далеко не удачным, и я стиснула зубы, чтобы не заскулить.
— Ай, — шипела я, потирая копчик.
— Ну что б тебя! — взревел тот, с кем я столкнулась.
Моим собратом по несчастью оказался высокий, тощий парень с копной серебристых взъерошенных волос, из-за которых выглядывали острые концы ушей. Эльф. Судя по его невероятной бледноте и ярко-голубым глазам, Зимний Эльф (Зимние Эльфы огромного Королевства Илласгор населяют северо-запад мира Кайнелон. Зимы — суровые. Лето — холодное, температура в июле редко достигает отметки выше нуля. Скалистый остров с круглогодичным выпадением снега, окруженный  Тамарлонским морем, известным наличием водных василисков). Должно быть, ему нелегко в Кару (самая влиятельная страна в Кайнелоне. Империя, считаемая Столицей Мира), ведь у нас знойное лето и теплые зимы. Но, уверена, он неплохо справляется.
Я отдаленно припоминала парня, но сейчас было не совсем подходящее время и место, чтобы копаться в памяти и вспоминать имя адепта.
Оказывается, он нес в руках плетеную корзинку для пикника. Ее содержимое сейчас было хаотично разбросано на полу из гранитной черно-белой плитки. Увидев сладости, которые были завернутые в белые столовые салфетки, я тут же забыла о жгучей боли, стреляющей вверх по позвоночнику. Бог ты мой! Разноцветные пирожные даже в размазанном состоянии выглядели невероятно прелестно.
Я тут же вспомнила, что не ужинала и не обедала сегодня. Будучи занятой подготовкой к сложной тестовой работе по «Общей магии», после занятий я просидела в библиотеке и потеряла счет времени. А потом «удачно» встретилась с однокурсником, забрела в ремонтируемое крыло Академии и оказалась запертой в старой лаборатории алхимиков…
Серебряноволосый парень, бормоча ругательства, присел на корточки и стал собирать с пола ошметки некогда великолепных и, я уверена, безумно вкусных пирожных. Я продолжала сидеть в паре метрах от него и молчаливо наблюдать.
Вот ведь… как неудобно вышло.
— Тебе помочь? — наконец, у меня прорезался голос, и я решила воспользоваться случаем, чтобы поинтересоваться.
Адепт, на вид которому было не меньше двадцати, злобно зыркнул в мою сторону.
— Уже помогла, — прорычал он и вернулся к сбору сладостей.
Небрежно кидая их в корзинку, парень не прекращал разбрасываться бранью.
— Извини, — сказала я и все же подползла к нему. — Я не заметила тебя…
— Да ты неслась, как ненормальная! — визгливо обвинил он.
Да… было такое.
— Извини, — еще раз промямлила я и все-таки решила помочь.
— Не трогай, — рыкнув, он отдернул мою протянутую руку.
Я рассеянно отшатнулась, не ожидав подобной реакции. А так и не скажешь, что он злюка.
— Ты все испортила… дайран тебя побери! — адепт окончательно переключил свой гнев на меня. — Смотреть надо по сторонам! И что мне Данике теперь сказать?! — спустя минуту он, похоже, забыл о том, что сидит посреди пустого зала не один, поскольку начал говорить вслух личные моменты, о которых мне знать совсем не обязательно. Да и не хотелось.
Оказывается, эльф собирался устроить девушке, в которую давно влюблен, что-то вроде романтического пикника. И именно сегодня появилась идеальная возможность сделать это во время Красного дождя — поток метеоритов красного цвета пронесется по темному небу. Волшебное зрелище невиданной красоты. И крайне редкое. Красный дождь случается раз в триста лет. Говорят, что если загадать желание во время этого явления, то оно обязательно исполнится.   
Я испортила этому парню, возможно, лучший день в его жизни.
Ну чем я не монстр?
От меня действительно стоит держаться как можно дальше.
— Ну ладно, я пойду, — я поднялась с пола.
Эльф игнорировал меня.
Терзаясь угрызениями совести, я сжала кулаки и поспешила убраться отсюда, пока адепт не передумал и не решил меня прикончить, пока поблизости никого нет. В присутствии ректора и учителей ко мне относились вполне сносно, потому что знали — если окажутся уличенными за плохим обращением со мной, не видать им спокойной учебы. В том смысле, не отделаются они от наказаний, и все в этом духе.
Ректор Высшей Магической Академии Искусств и Наук, который по совместительству являлся моим опекуном, хоть и пытается минимизировать проявление своих родительских чувств при всех, но не всегда сдерживается и иногда срывается, когда видит, что со мной плохо обходятся. Поначалу между нами была определенная договоренность: никто не должен знать о том, что нас связывают семейные узы, хотя мы не являлись друг другу родными.
И какое-то время все шло идеально. У меня, вроде как, не было проблем в общении с однокурсниками и вообще — со всеми ребятами в Академии. Но в один прекрасный момент, когда я невольно оказалась втянутой в перепалку с весьма неприятным и наглым типом, после чего чуть не утратила над собой контроль, одна из тайн, которые связывали меня и ректора, всплыла наружу.
Все узнали, что я его приемная дочь.
И понеслось…
— Ух-ты, — мое тело инстинктивно превратилось в камень, когда позади себя я услышала знакомый, веселый свист. Вспомни… вот и оно. — Что здесь произошло?
— Эта чокнутая врезалась в меня! — завопил серебряноволосый, и я буквально ощутила, как он ткнул в мою спину свои костлявым пальцем. — А я собирался…
Он в ускоренном темпе повторил все то, что проговаривал себе под нос несколько минут назад. О своей великой и печальной любви, которая в этот потрясающий и удивительный вечер должна была превратиться во взаимную и более великую. И бла бла бла.
Жаловался эльф, как самая настоящая капризная девчонка.
Он обвинил меня чуть ли не во всех существующих и несуществующих бедствиях.
Но самым ужасным было то, что он плакался тому, кого я искренне терпеть не могла, кого я на дух не переносила. И теперь этот нелицеприятный мне тип смеялся во весь голос. Я вросла в пол и по-прежнему не шевелилась, боялась сделать вдох, даже самый крошечный. Мне казалось, что если я начну двигаться, то этот дурак прицепится ко мне и больше не отвяжется, пока не сведет в могилу.
— Ооо, опять ты, ведьмочка? — невинно поинтересовался Бальтер, якобы только что заметив меня. — А ты себе не изменяешь. Снова вляпываешься в неприятности? Точнее быть, создаешь их. Ты ведь только на это и годишься.
Я заскрипела зубами. Зарождающаяся злость начала клокотать в груди.
Самым правильным решением будет промолчать и мирно уйти.
— Прости, Бальтер, но я слишком занята, поэтому не могу тратить свое драгоценное время на выслушивание твоих идиотских провокаций, — нарочито ровным, стальным голосом парировала я и сделала шаг вперед.
Мне чудилось, будто прошла целая вечность, а моя правая ступня так и не коснулась пола, зависнув в воздухе.
— О, тогда не буду задерживать тебя от свершения великих дел неудачников, — не видя его наглого лица, я была уверена, что сейчас на нем сверкает ярче солнца довольная, ехидная ухмылка, которая невероятно меня бесила.
Ублюдок.
— Благодарю за понимание, Бальтер, — процедила я, сделав еще один бесконечно долгий шаг вперед.
— Всегда пожалуйста, Джалирин, — великодушно отозвался этот мерзавец, озвучив мое полное имя.
Ведь знает, что я терпеть это не могу.
Специально, гад…
Едва тихо зарычав, я дошла, наконец-таки, до распахнутых дверей. Стараясь изо всех сил блокировать голоса Бальтера и того светловолосого эльфа, которые начали обсуждать мою никчемность (инициатором этой темы стал главный придурок, столь полюбивший поливать меня грязью при любом возможном случае), я брела вперед.
Они могли хотя бы попытаться сделать вид, уважают мои чувства, и дождаться, когда я уйду.
Боже. Да что же я такое говорю?
Бальтер? Уважает мои чувства?
Ага. Как же.
Проще приручить Шустника (вид хищников, обитающий в Мертвой Пустыне. В среднем достигают полутораметровых размеров, похожие на волков, клыкастые, с матовыми зрачками, без шерсти, но с полупрозрачными, сероватыми чешуйками, которые защищают их от большого количества солнечных лучей. Обособленные, они предпочитают выживать поодиночке, за редким исключением можно наткнуться на стаю Шустников. В основном питаются падалью, но в случае сильного голода способны растерзать любого, кого встретят на своем пути. Считаются крайне опасными из-за вырабатываемого ими яда. К ним почти невозможно подобраться), чем добиться от Бальтера Моленрона уважения. Особенно мне.
Ну да… Мечтай, Рин. 
И не то, чтобы я нуждалась в его уважении…
Двор Академии казался бескрайним в моих налитых гневом глазах. Я сфокусировала взгляд на дубе Мудрости (когда у вас что-то не ладится, нужно решить проблему, или вы просто не можете разобраться в себе, — обратитесь за советом к этому благородному растению, и оно обязательно подскажет вам решение) с мощным стволом и ярко-изумрудной, пышной кроной, являющимся сердцем красивого, просторного сада с цветочными аллеями, четырьмя миниатюрными фонтанами, сложным, но невысоким, так, чтобы не потеряться, лабиринтом из вечнозеленого самшита. И над всем этим великолепием возвышался дуб. Его посадили, когда строилась Академия, а это значит, что дереву около пятисот лет.
Я решила сократить. Если пройду через сад, то сразу выйду к холму.
Сейчас там, наверное, не протиснуться. Все жаждали увидеть Красный дождь.
Но, к счастью, мне не нужно на сам холм. Тиминлей должен ждать меня под Этсарской яблоней, чьи лепестки имели очаровательный, нежно-голубоватый оттенок. Этсарская яблоня довольно редкая, и иметь ее непозволительная роскошь. Она растет на южном побережье Иссарского континента, от которого Империю Кару разделяет Туманный океан (океан в самом прямом смысле состоит из густого, темно-бурого тумана).
По словам профессора Дарлана, преподающего у первокурсников «Историю Кайнелона», в Иссарию очень трудно попасть именно из-за Туманного океана. Он — верная смерть для странников, ослепленных безудержным, страстным желанием исследовать его, пересечь. Многие столетия таинственный, но столь привлекательный для горячих и отважных сердец туман нещадно поглощал людей. С тех пор, как они попадали в его владения, больше никто не видел их.
Кто-то пугает детей байками о жутких монстрах, живущих там и жрущих путников. Кто-то говорит, что Туманный океан есть не что иное, как сама Бездна — то есть Ничто. Пустота.
Увлекшись размышлениями, я не заметила, как на моем пути выросло две фигуры.
— Так, так, так, уже выбралась? А мы как раз собирались проведать тебя.
Обладателем этого противного, скрипучего голоса был тот самый однокурсник, которому я по своей глупости решила помочь. Ханрильф так же являлся Президентом Всех Прыщавых И-типа-крутых Недомерков. Коренастый, рыжеволосый, кривозубый, задиристый и недалекий. А ведь некоторые девчонки на него еще ведутся… Они либо слепые, либо Ханрильф прибегает к приворотной магии, использование которой в пределах Академии карается немедленным исключением.
Лично я склоняюсь ко второму варианту.
Рядом с Ханрильфом посмеивался, засунув руки в карманы черных брюк, Бастор — его верный напарник по дуракавалянию. Такой же бестолковый, но симпатичный. Высокий, не обделенный привлекательностью блондин с янтарными, хитрющими глазами и белоснежной улыбкой. К третьему курсу Бастор успел перевстречаться почти со всеми моими однокурсницами. Ходили слухи, что он крутил интрижку с пятикурсницей, обучающейся на факультете оккультизма.
Страшненький балбес и бабник — идеальная парочка.
Но, тем не менее, я осторожна с ними.
Ханрильф — маг-перевертыш, превращающийся в двухметровую черную рысь. Бастор — сын небезызвестного своей «темной» деятельностью чернокнижника. Может, они и кажутся с виду безнадежными клоунами, но разозлить их — себе дороже.
Конечно, они пришлись бы мне на один зубок, если бы я «активировала» в себе вторую сущность, но… я хорошая.
Я хорошая.
Хорошая.
Хорошая.
Хорошая.
Я не зло.
— Эмм, ребята, — пролепетала я, инстинктивно отступая.
Переглянувшись друг с другом, парни уставились на меня с коварными ухмылками, и злорадный блеск их глаз заставил напрячься каждый мускул в моем теле. Неужели снова что-то удумали?
— Не скучала в лаборатории? — саркастично поинтересовался Бастор.
Они стали медленно надвигаться на меня. Громко и как-то жалко сглотнув, я сделала еще один шаг назад. Их ехидное хихиканье щекотало нервы.
— Нет, — я натянула на лицо беглую улыбку. — Все прошло замечательно. Я как раз придумала, как закончить свой реферат по «Пространственной магии» на тему пересечения между собой параллельных миров, и существуют ли они вообще.
По их недоумевающим лицам я пришла к выводу, что они не поняли ни единого моего слова.
Однако кое-что до них все-таки дошло.
— Издеваешься над нами? — прошипел Ханрильф, оскалившись.
Я подпрыгнула, продолжая пятиться назад.
— И в мыслях не было.
— Да ты, я посмотрю, стала смелой, — процедил Бастор.
— Эй, — от волнения у меня пересохло в горле, и неожиданно сел голос. — Давайте разойдемся мирно, ладно? Скоро начнется Красный дождь… — я чувствовала себя нелепо, пытаясь решить назревающий конфликт с этими двумя дипломатически.
— Мирно? — протянул Бастор, медленно приподняв бровь. Повернув голову вправо и немного вниз, он встретился глазами с Ханрильфом, и вновь на их лицах появились пугающие и не предвещающие ничего хорошего улыбки.
Внезапно они обошли меня с двух сторон и, схватив за локти, потащили обратно к Академии.
— Что вы делаете? — возмутилась я, пытаясь вырваться.
Но, дайран, у них стальная хватка!
Я брыкалась и извивалась, болтая ногами в воздухе. Что они творят?! Совсем сбрендили?
— Проучим ее? — спросил Бастор у Ханрильфа так, словно они обсуждали прогноз погоды на завтра. Да и то о погоде они говорили бы с большим воодушевлением.
Я лихорадочно думала, как именно они собирались проучивать меня. Честно говоря, когда дело касается пакостей — они мега непредсказуемые. В лучшем случае, парни снова запрут меня в лаборатории.
— Ага, — весело поддержал Ханрильф. — Слушай, а у нее ничего так задница.
Эээ…
— Эй! — я пыталась наступить Бастору на ногу, когда его мерзкая конечность потянулась к моей сокровенной пятой точке. — Убери руки, — я приложила немало стараний, чтобы сделать свой голос по-настоящему угрожающим.
Но Бастор только расхохотался в ответ.
— Действительно, ничего, — кивнул он Ханрильфу.
Да они в конец обнаглели!
— Забавляемся, ребятки?
Провалиться мне в Бездну…
Парни, изумленные не меньше моего, резко остановились и уставились Бальтера, который заслонил собой вход в Академию. Он выглядел расслабленным. Малахитовые глаза, обрамленные длинными ресницами, с заинтересованностью взирали на нас в ответ. Его мускулистые руки были скрещены на груди, а с темными, чуть волнистыми прядями волос играл прохладный ветерок, медленно, но верно приводя их в состоянии беспорядка.   
Бальтер Моленрон, чтоб его, был хорош собой. Всевышние, должно быть, совершили величайшую ошибку за все время своего существования, наградив этого несносного ликантропа голубых кровей неписаной красотой. Четко очерченные скулы, прямой нос с маленькой горбинкой, большие, слегка раскосые глаза, посмотрев в которые сложно отвести взгляд. На Бальтере была белая рубашка, прекрасно контрастирующая с ровной, смуглой кожей, коричневато-черная кожаная жилетка с брюками и невысокими сапогами. Одежда отлично подчеркивала многочисленные достоинства его фигуры. Знает, гад, как преподнести себя.
Единственный сын герцога Моленрона определенно не заслуживает внешности, которую имеет.
Пытаясь угомонить свои взбунтовавшиеся мысли, я нахмурилась.
— А тебе чего? — клянусь, я не ожидала, что открою рот и произнесу это, да еще с таким недовольством, словно меня дико огорчил факт его вмешательства. Хотя все с точностью да наоборот, но я ни за что не признаюсь в этом даже самой себе.
Бальтер стал причиной растерянности Бастора и Ханрильфа, которые ослабили свою хватку, и теперь я могла спокойно вырваться.
Я так и сделала.
Дернув локтями, отошла в сторону от превратившихся в статуи однокурсников.
Они боялись Бальтера. Во-первых, потому, что он был старше нас, хотя всего лишь на год. Во-вторых, в-третьих, в-четвертых, и так далее, Бальтер Моленрон обучался на факультете боевой магии, выбрав специальность Паладин. Он был настолько совершенен и умен, а его профессионализм в области: «Я навешаю вам лапшу на уши, заставлю полюбить меня» не знал границ, что очарованным Его Ослепительством Советом преподавателей Академии во главе с ректором было решено поместить его фотографию в Зал Славы, ибо он: «Славный парень, подающий большие надежды. Однажды он непременно станет отличным Паладином, и будет верно служить своей Империи».
Вот такого мнения о Бальтере Моленроне мой опекун, что, конечно же, не может не раздражать меня, ибо я знакома с настоящим Бальтером — лицемерным, эгоистичным, подлым и…
— Да вот, заскучал, — Бальтер равнодушно повел плечом. — А у вас, похоже, что-то интересное намечается. Возьмете с собой, а? — невозможно было понять, то ли он издевался, или говорил серьезно.
— Эмм, мы… — замычал Ханрильф.
— Да мы не… — внес свою лепту в попытке внятно ответить Бастор.
Бальтер изящно вскинул бровь.
— Ну, так что?
На лицах бедняг даже пот выступил.
— Сваливаем, — прошипел Ханрильф, ставший белее снега, и дернул за рукав Бастора.
— Угму, — молниеносно поддержал тот.
Секунда, и их след простыл.
И что это, позвольте спросить, только что было?
— «Спасибо» говорить не буду, — грубо предупредила я.
Отворачиваясь, успела заметить блеснувшую улыбку на его лице.
— За что? — невинно уточнил он.
А то сам не знает.
— Не пойми меня неправильно, — Бальтер вразвалочку подошел ко мне и остановился рядом, обратив взгляд на стремительно темнеющее небо, на котором зажглись первые звезды. — Я вовсе не помогал тебе.
— Пфф, — издала я звук, напоминающий фырканье. — Я бы никогда и ни за что не поверила в твое благородство, Моленрон. Так что не волнуйся. Рассыпаться в благодарностях не стану.
Он издал короткий смешок.
— Я вмешался, потому что они играли нечестно.
Поджав губы, я подавила в себе желание спросить, что Бальтер имел в виду, но через пару секунд он сам удостоился разъяснить свои ранее сказанные слова.
— Они прибегли к физической силе, прекрасно зная, что ты слаба и не можешь справиться с двумя здоровыми парнями. Да еще и лапали тебя, — он испустил тоскливый вздох, не опуская головы. — Это недопустимо в моем понимании настоящего, честного сражения. Я лоялен, и предпочитаю менее варварские способы подавлять тебя и унижать, Джалирин, подключая к ведению нашей чудесной войны то, что находится здесь, — он постучал указательным пальцем по левому виску, — а не свои мышцы.
Как мило.
— Да мне плевать, — я не нашла для ответа ничего умнее этого.
Своим угрюмым видом я пыталась подавить смущение, рвущееся наружу. Сама не знаю, почему, но мне становилось дико неловко от мысли, что Бальтер застал меня в такой ситуации. Особенно тяжело было признать, что он действительно помог мне.
Затянувшееся молчание свидетельствовало о том, что наша относительно мирная беседа подошла к концу.
Втянув в себя воздух, я неуверенно зашагала прочь от задумавшегося Бальтера, который мечтательно разглядывал иссиня-черный небосвод.
Переключившись на бег, я неслась со всех ног к большому холму, устланному изумрудно-яркой, бархатистой травой. По мере своего приближения я все больше погружалась в какофонию голосов. Здесь было шумно и тесно. Сотни адептов и преподаватели, трепещущие и возбужденные от ожидания лицезреть Красный дождь, скучковались на пригорке, который теперь казался небольшим и похожим на муравейник, кишащий егозливыми насекомыми.
Этсарская яблоня находилась немного поодаль от холма. Она была посажена на вершине скалистой возвышенности, огибающей Академию с севера — там раскинулся на многие мили Ирворский лес (Ирвора — распространенный на востоке Империи Кару вид широколиственных, имеющий белый, мощные ствол и светло-фиолетовые листья. Так же Ирвора обладает целительными свойствами; ее сок использует как жаропонижающее при различных видах простуды и инфекций), чтобы любопытные адепты не оборвали яблоню до последнего лепестка.
Постоянно оборачиваясь, я следила за тем, чтобы меня никто не заметил и не уличил в намерении взобраться к яблоне. Это было бы невозможно без Тиминлея, который, увидев меня, коротко свистнул и махнул рукой.
— Ты хоть представляешь, сколько я тут торчу, как болван, и жду тебя? — сверху раздалось обвиняющее шипение друга.
Я остановилась и задрала голову, чтобы увидеть его светлую макушку, выделяющуюся в сгустившейся тьме. 
— Непредвиденные обстоятельства, — я не стала вдаваться в подробности того, что произошло со мной этим вечером.
— Вечно с тобой так, — ворчливо цокнул Тиминлей.
Я бодро пожала плечами и хихикнула.
— Ладно. Забирайся, — его снисходительный тон заставил меня улыбнуться шире.
Он бросил к моим ногам семечко круанской лианы, известной своей прочностью, и в полголоса произнес слова заклинания. Тиминлей учится на травника и после окончания обучения в Академии мечтает открыть собственную лавку редких растений, которые бы он сам выращивал, где-нибудь на востоке Империи Кару, поскольку там идеальные условия для его распланированного до мельчайших деталей будущего, и жить себе там в спокойствии и припеваючи.
 В следующую секунду почва слабо завибрировала под моими ногами, и из-под земли прорезался стремительно растущий в высоту и ширину стебель. Закручивающийся в спираль, он возносился прямо к яблоне.
— Не проворонь. Дважды выращивать для тебя не собираюсь, — буркнул Тиминлей, и я схватилась за лиану прежде, чем та достигла в длину моей макушки, обвив растение руками и лодыжками.
Крепко зажмурившись, я отчаянно цеплялась за стебель и молилась Всевышним о том, чтобы без происшествий добраться до Тиминлея. Я до жути боялась высоты. У монстров тоже есть слабые места.
Осторожно взяв меня за локоть, Тиминлей помог мне отцепиться от стебля.
— Трусишка, — вздохнул девятнадцатилетний и единственный в Академии парень-фей с мягкими чертами узкого лица оливкового цвета: плавным изгибом белых бровей, копной шелковисто жемчужных волос, губами сочно-малинового оттенка со слегка приподнятыми уголками, острыми скулами и чуть вздернутым носом.
Тиминлей был очаровашкой, но эта красота делала его похожим скорее на девчонку, чем на будущего мужчину. Мой друг сильно бесился из-за этого. Он жалел, что не родился заросшей горой мускулов и харизмы. Тиминлей натерпелся побольше моего, это факт. Адепты не раз переодевали его в милые розовые платьица, которые одалживали у знакомых феечек и, пряча его одежду, заставляли в таком виде ходить по Академии. Всевозможно униженный до мозга костей, Тиминлей свыкся с тем, что ему никогда не стать нормальным парнем, не завести нормальную девчонку. Он смирился, что всю жизнь будет любить только свою работу травника, а работа будет любить его в ответ. И будут они жить долго счастливо, и умрут в один день…
Мы расположились на краю скалистого выступа и, свесив ноги, стали наблюдать за все еще копошащимися адептами. Но большинство из них уже устроилось на нежной травке.
— Что это? — я кивнула подбородком на рваную штанину Тиминлея.
— А, — он отмахнулся, и я уловила краем глаза, как на его щеках выступил бледно-алый румянец. — Решил подняться к яблоне на крыльях. И упал.
Я не сдержалась и усмехнулась в ладонь.
— Не смешно, — он надул губы, немного выпятив нижнюю, и я засмеялась громче.
Тиминлей жутко стыдился того, что к своим девятнадцати годам так и не научился летать. Точнее, летать-то он мог, но недолго. Крылья не слушались его, словно живя своей, отдельной жизнью. Тиминлей не раз рассказывал, как они появлялись прямо во время занятий, или посреди ночи.
— Как думаешь, долго еще ждать? — я решила перевести тему, спросив о Красном дожде.
— Не знаю, — болтая ногами, Тиминлей пожал плечами.
Мы сидели в безгласной тишине минут десять, или даже больше. Уже помирая от скуки, я начала грызть ногти.
— Не грызи, — Тиминлей шлепнул меня по пальцам.
— Устала ждать, — простонала я.
Внизу, на холме, среди адептов назревало великое возмущение. Они были изнеможенны жаждой узреть столь фантастическое зрелище, о котором вещали в «Волшебном предвестнике» (популярное газетное издание в Империи Кару) последние два месяца.
— Может, Оракул Битири ошибся? — равнодушно предположил Тиминлей, бросая маленькие камушки со скалы в кучку деревьев. 
— Бирити никогда не ошибается, — хмыкнула я.
— Все ошибаются.
— Но только не он.
Оракул Бирити — талантливейший пророк в Кару. Кстати, он обучался в нашей Академии. Он предсказал множество событий, в том числе и Красный дождь, и все они сбылись, ну, пока что кроме Красного дождя, само собой. Одним из самых известных предсказаний было отделение провинции Невелнон, ее провозглашение о независимости и становление суверенным, небольшим государством десять лет назад. А так же смерть Его Величества Императора Веримонда Третьего от тяжелой и неизвестной болезни легких, погубившей жизнь молодого и мудрого правителя в течение нескольких недель, от которой лучшие лекари так и не нашли лекарства. Затем предсказал восхождение на трон его младшего, но не менее мудрого брата Деримонта, который правит до сих пор. Бирити даже выпустил несколько книг, в числе которых его автобиография. Он входит в десятку самых влиятельных магов мира, а так же четвертый год подряд является «Личностью года» по версии журнала с аналогичным названием.
Поэтому Бирити не мог прогадать с Красным дождем, ведь что он слишком хорош. Я скорее поверю в существование мира под названием Земля, где проживают существа, не наделенные магией, но очень похожие на нас, называемые людьми, о которых в детстве прочла немало книжек, чем в то, что Бирити предсказал неверно.
Еще некоторое время спустя я решила попробовать себя в качестве предсказателя.
— Чутье мне подсказывает, что первая звезда упадет через три-и-и, две-е-е, — я специально тянула гласные, чтобы успеть сказать «одну» ровно в момент начала Красного дождя. — Одну-у-у…
Я скрестила пальцы.
Ничего.
Ничего не произошло.
Затаив дыхание, я с мольбой взирала на бескрайне черное небесное полотно, которое… и через минуту осталось таким же бескрайне черным небесным полотном.
Тиминлей разочарованно почесал затылок.
— М-да. Хреновый из тебя предсказатель.
Я пожала плечами.
— Ну да. Я ведь Экстрасенс.
— Так себе оправдание.
— Отличное оправдание.
Я — ведьма, хоть и наполовину, но это отлично помогает мне в учебе на Экстрасенса.
Большинство из них являются именно ведьмами и колдунами.
Вдруг небо озарили яркие, красные вспышки света. Подпрыгнув от неожиданности, я расплылась в широченной улыбке.
— Смотри! — воскликнула, ткнув пальцем наверх. — Началось!
— Ага, — медленно кивнув, сказал Тиминлей.
В его завороженных светло-зеленых глазах отражались стремительно рассекающие безбрежное, непроницаемо-темное небо падающие звезды, чье слепящее рубиновое сияние вызвало бурю восторженных ахов и охов адептов, доносившихся до нас, замерших под голубой яблоней с застывшими на раскрытых губах беззвучными восклицаниями, с холма.
Какое великолепие!
Одна за другой, звезды вспыхивали на бесконечном небосклоне, окрашивая его в блекло-алый оттенок. Мое сердце радостно трепыхалось в груди, а слегка дрожащие губы не уставали тянуться в торжествующей улыбке. Появилось острое желание дотронуться до одной из звезд, и я неосознанно начала поднимать руку, но вовремя себя отдернула, ведь иначе выглядела бы крайне нелепо, и до боли прикусила губу.
— Они становятся ближе, — зашептал Тиминлей, — или мне кажется?
Если бы он не сказал об этом, я бы и дальше сидела с безумно счастливым выражением лица и не заметила бы… что поток красных звезд действительно движется прямо сюда на баснословной скорости!
На нас!
К Академии!
   

Будет выкладываться здесь http://lit-era.com/reader/temnoe-predznamenovanie-b9