О Летове

                Мысли о Егоре. Мысли Егора.



                Предисловие
Я уже писал заметки о любимых  зарубежных рок-музыкантах: Робе Хэлфорде из «Джудас прист», о Глене Бентоне из «Дейсайд», Удо Диркшнайдере из «Акцепта».  В черновиках есть работы и о других ярких и выдающихся представителях рок-музыки. Хочется написать о наших. И – не раздумывая – стал писать  в первую очередь о Егоре Летове. В планах написать о Высоцком и Гребенщикове, вероятно напишу и о моем земляке  Башлачеве. Считается, что  творчество череповецкого рок-поэта произвело неизгладимое впечатление  на Летова, утверждают подчас, что тот даже подхватил поэтико-музыкальную эстафету у СашБаша.


                ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
                Начну с конца. Просто мне так хочется...

Обратил на  себя особое внимание последний  альбом «Гражданской обороны» «Зачем снятся сны». Казалось бы - начался новый виток творчества Летова и его группы…  Но, увы,  Игорь (Егор) Федорович Летов 19 февраля 2008  года скончался.
 Сам Летов признал  его лучшим в  своем творчестве. Если он и не лучший, но производит добротное впечатление действительно хорошего альбома, одного из лучших в истории группы.   Мне лично хотелось бы отметить звучание альбома – наилучший студийный звук за всю историю группы. Следует отметить, что Егор с товарищами всегда принципиально писался в домашних условиях. Может быть (хотя сослагательное наклонение по большому счету неуместно, но хотелось бы мне сейчас порассуждать) Летов в этом альбоме  наконец «выбрал себя»?
 Помните песню: «Если бы я выбирал себя, я был бы Гребенщиков»?  Конечно, второго Гребенщикова бы не получилось, и как бы незачем.  Но… Вполне может быть группа «Гражданская оборона» стала бы двигаться со временем  в сторону психоделического и авангардного рока, того рока, что был популярен в самую значительную эпоху в истории рок-н-ролла: вторая половина шестидесятых - начало семидесятых. Эпоху бурного  развития, исканий и экспериментов, тон которой во многом задали  альбомы Битлз «Револьвер» (1966)  и  «Оркестр одиноких сердец сержанта Пеппера» (1967).  Летов говорил, что рок-музыка тех времен для него самая любимая, и вообще, «все мы оттуда».  Думается, что Егор бы чаще стал привлекать  к сотрудничеству своего брата Сергея, экстравагантного джазового саксофониста. Конечно, странно могут выглядеть такие вот мои рассуждения – «если бы» да «как бы»… Но что поделаешь – люблю я пофантазировать, увлекаюсь научной фантастикой и футурологией.
Вообще для меня всегда было немного не по себе, когда Летова рассматривали в контексте субкультуры панк-рока. И дело не в том, что Летов «не был панком». Я думаю – что был! Как и полагается выдающемуся явлению – а он был, несомненно, одной из самых ярких фигур в российской рок-культуре  – он отказался «влезать»  прокрустово ложе какого-то одного стиля и направления.   Мой знакомый поэт и рокер А. Блохин сказал как-то: «Кто считает что Летов – панк-рок, заблуждается. Летов – это авангард по-русски». Когда в интернете проводят опросы типа, «кто круче»: «Гр.Об.», «Сектор газа» или «Король и шут» и т.п., мне даже не смешно, а как-то странно. 
Для меня лично непревзойденная вершина (или, скажем, две рядом стоящие вершины) в творчестве Летова – это вышедшие друг за другом по большому счету сольные альбомы «Прыг-скок» и «Сто лет одиночества». Летов на них стал развиваться вглубь, в первую очередь проявляя себя как мыслитель и поэт. Да и в плане музыки – на этих альбомах, наконец, появилось что-то похожее на работу над аранжировкой. Я их считаю переломными. Летов стал другим, повзрослел, что ли… Лучше скажу – созрел. «Прыг-скок» был для меня какое-то время неким откровением, я несколько месяцев подряд слушал эту пластинку почти каждый день, и, разумеется, знал все эти песни наизусть.
И это был второй перелом. Летов объяснял свой отход от «Гражданской обороны» на этих альбомах, отказ от гастрольной деятельности. Он не хотел, чтоб из него слепили очередную рок-звезду, загнали бы в рамки шоу-бизнеса, «зоопарка». 
Под впечатлением от расстрела ельцинскими танками Белого дома в 1993 году Летов снова воссоздал группу «Гражданская оборона».  Но как-то надрывно, даже вымученно зазвучали новые альбомы. Хотя, конечно, неудачными их не назовешь. Скорее неубедительными. Летов признавался, что из-за проблем с освоением новых цифровых  технологий не удалось добиться желаемого звучания, хотя группа реально экспериментировала со звуком. Что-то уже было не так после реинкарнации группы в 1993 году. 
И третий перелом  - провал «Русского прорыва» в конце девяностых. Нацболы тогда мечтали на совместном концерте «Гр.Об.»а, «Инструкции по выживанию» и «Родины» в рамках «Русского прорыва» поднять народ, начать революцию. Был разработан целый план – и хотели  именно в Крыму сделать это. Но не получилось музыкой всколыхнуть массы… 
Позже Летов, разочарованный, порвал с политикой, с лимоновцами, в феврале 2004 года сделал  официальное заявление, что больше не собирается иметь дело с политическими силами, в  том числе и националистического толка.  Тогда же, в 2004 году  «Г.О.» записала  альбомы  «Реанимация» и «Долгая счастливая жизнь», уже не имеющие «красной», политической ориентации. Применительно к песням альбома «Долгая счастливая жизнь» Летов говорит: «Песня «Родина» была сочинена в тот момент, когда считалось, что можно каким-то конкретным образом влиять, вот в чем дело.. Сейчас я так не считаю… Чем дальше я, в принципе, живу и смотрю вокруг себя, тем больше понимаю, что личность человека — я банальные вещи сейчас говорю — не просто не значит ничего, а об этом даже думать не стоит, я считаю. Происходят определенные эволюционные процессы. Эволюция к человеку не имеет никакого отношения. И вообще, все, что происходит, до такой степени непонятно и невнятно, что об этом рассуждать можно, только — я не знаю — если очень глубоко и сильно умереть или на определенном этапе практики ЛСД. А иначе… Я по сей причине, собственно, и интервью перестал давать, и с людьми общаться, потому что не о чем говорить. Бессмысленно. Для того чтобы говорить о каких-то вещах, нужно находиться где-то уже там. Либо просто видеть сразу огромное количество всяких вещей, которые происходят одновременно, и, исходя из этого, делать какие-то выводы. А это на самом деле занятие дурацкое, я считаю. Просто когда видишь какую-то картинку, движущуюся он-лайн, то из этого выводов никаких и быть не может. Есть эта картинка, которая сама по себе вывод, собственно говоря».
Депрессия, разочарование, разбитые иллюзии…         
          Но миром правят собаки
          Тебя настигают собаки
          Тебя пожирают собаки
          И здесь останутся только собаки
          Взмывает в небо за моим за окном
          Непобеждённая страна…
Поется  в песне «Собаки» с альбома «Реанимация»
…Или  все же нет?!
Увлечение политикой  оказалось «Танцем для мертвых сквозь толстое стекло», осталось лишь «Сияние». Творчество собственно.  Сам  Летов это довольно-таки интересно объяснял,  можно сказать, мистически:
«Собственно говоря, кто я такой? Проводник определенной силы. Я делаю определенные объекты, которые выпускаю.. и они живут своей собственной жизнью…
Вот как создается песня: нарастает мучительное напряжение, состояние экстаза. Ходишь месяцами, спать не можешь, водку пьешь, чтобы выстоять. И в некий момент возникает нечто вроде туннеля или воронки в сердце, из которой и идут слова, звуки, мелодия. Их не я сочиняю — я проводник чего-то родового, единого, общего».
«Сияние» - это образ той творческая энергия, благодаря которой он жил на земле дальше, после всего. И этой энергии у него было  в избытке.

                Мое  знакомство с творчеством Летова

 Впервые я услышал о нем году так в 1987. Попалось  его коротенькое интервью в журнале «Сельская молодежь» - это было весьма продвинутое по тем временам издание.  В нем относительно много и по делу писали про рок-музыку, за это я его и выписывал. Почему-то один из немногих вопросов интервью был посвящен именно Гребенщикову. Первое впечатление: какой-то патлатый очкастый парень из Сибири с дерзкими суждениями. Мне он не то, чтобы особо понравился – запомнился скорее, что-то зацепило во внешности и словах.  Появилось желание  и песни его послушать… И уже к 1989 году  докатилась до меня волна «гробомании». На какое-то  время в кругу моих друзей Летов стал самой, пожалуй, культовой российской  рок-фигурой. Заслонив внезапно и Кинчева, и Шевчука, и Гребня, и Бутусова. Его записи были буквально у всех – но всегда отвратительного качества. Я мечтал услышать Летова с хорошим звуком! Наконец услышал. Оказалось все то же самое…. Дело не  в качестве записей на пленках – группа на самом деле так играет и пишется! Звучит как начинающий, школьный панк-бэнд.
Таки-да, наши первые с друзьями попытки сыграть рок до боли напоминали звучание «Гражданки». И дело не в том, что «косили» (хотя… было немного и местами, чего греха таить!). Просто сырое гитарное звучание, «открытый» перегруженный звук стали фирменной карточкой группы. Знаменитый летовский гитарный нойз. В 1991 году на репетиционной точке «Аукцыона» группа сыграла впервые с качественным звуком. Не понравилось. Решили оставить все как есть.
Когда уже  в конце девяностых  я на своих рок-концертах пел подлинно народную песню «Все идет по плану» - со мной пел весь зал. Весь! Было такое ни с чем не сравнимое чувство единения и ликования, похожее на состояние полета.  Мы вместе! Больше такого не повторилось – ни на одной другой моей или чужой песне. Тот самый летовский нойз я сделал так: по панковскому принципу «все ручки вправо» я настроил  гитарный дисторшн «Дет метал» и лупил с открытым звуком сразу по четырем-пяти, а то  и все шести струнам одновременно. Когда говорят об уникальном звучании сибирского панк-рока – мне смешно. «В каморке за актовым залом…»
В первую очередь для меня Летов остался незыблемым примером последовательного нонконформизма. «Я всегда буду против!.. При любом режиме я анархист, при любом госстрое я партизан!»

               
 
                Трибьюты «Гражданской обороне»

Первый «Трибьют»   я прослушал в недоумении – как можно так неправильно и плохо петь песни Летова!? Почти ничто не понравилось. В данном случае я не могу быть беспристрастен – но, судя по мощной реакции зала на концертах, я пел лучше в свое время, чем большинство  известных рок-исполнителей на этом  сборнике. «Лучше», разумеется, не в том смысле, что у меня выше вокальный уровень – я пел правильно, как надо.   Второй «Трибьют» я даже слушать не стал, мне сказали, что он еще хуже, чем первый.

                Личные впечатления о концертах группы.

Я лично смог побывать на обоих концертах «Обороны» в Череповце – 2 ноября 1995  и  15 сентября 2007 года. Фотографии с концерта 1995 года из редакционного архива газеты  «Голос Череповца», предоставленные журналистом и рок-певцом  Виктором Кичкаревым и  отсканированные мной, находятся на официальном сайте группы.
 Сравнивая эти два концерта – что могу сказать… Вообще трудно что-то говорить о столь неформатном проекте, оценивая как традиционную рок-группу. Сам Летов в интервью, данном в тот первый приезд 1995 года FM-радиостанции «Трансмит» в рамках авторской программы «Прицел» Артура Владимирова  говорил, что «мы не занимаемся музыкой, мы делаем акции».  На концерте  в 1995 году меня  не порадовал звук, даже для такой, казалось бы, непритязательной группы. Оказалось, что  далеко не только меня не порадовал – звукорежиссер Григорий Филиппов был чуть не побит Летовым за этот самый звук. Мне не раз приходилось слышать о своеобразном понимании звука этим вообще-то опытным звукорежиссером, а также я сталкивался с тем, что он издевался над выступающими группами, во время выступления менял произвольно настройки, «по приколу» (местные металлисты тоже как-то мне заявили о своем желании «отблагодарить» кулаками этого экспериментатора). Бросался в глаза контраст звучания -  первая группа, наша  череповецкая «RAF» звучала хорошо, словно все было заведомо  настроено под них. «Гражданская оборона» по сравнению с ними звучала провально, как вообще  какой-то школьный ансамбль без опыта работы на сцене и  с хреновенькими гитарами.  Сравню это выступление с концертом другой крайне популярной в те времена панк-группы «Сектор газа», примерно на год раньше в том же самом зале.  На «Секторе» народа было в разы больше, целый зал ДК строителей. Но все чинно сидели и слушали. И лишь два панка вызывающей характерной внешности  оголтело угорали около сцены – их почему-то милиция не трогала. Через четыре года один из них стал моим близким другом и коллегой по рок-музыке и литературному творчеству – это был Тимур Таренович, бессменный лидер рок-группы «Желтый дом».  А вот на концерте с «Обороной» несмотря на, казалось бы, достаточную милицейскую охрану уже с первых аккордов  группы «RAF» контроль над залом был утерян.  Пара сотен панков ринулась к сцене! Немало мягких кресел было безнадежно попорчено, а после того, как работники ДК нашли в гримерке музыкантов после концерта использованные шприцы, вообще схватились за голову и решили ни за какие коврижки больше не связываться с подобными рок-группами. Вообще, хочу отметить три типа публики на этом концерте: 1) Собственно тусовка местных рок-музыкантов и  их друзей (а были почти все мои знакомые рокеры, чуть ли не поголовно!);  2) Большая часть публики, которая в основной масса не ходит на местные рок-концерты - среди них в одинаковой степени попадались и лица панковско-неформальной наружности,  и обычные дворовые гопники, пэтэушная урла,  и нечто переходное; 3) Самая интересная и немногочисленная группа людей – скромно одетые и  интеллигентные, постарше возрастом – сидели в зале  и внимательно слушали.
И вот спустя 12 лет второй череповецкий концерт «Гражданской обороны»  в танцевальном клубе «Карусель». Сложные чувства вызвало выступление группы в 2007 году. Звук уже был, конечно, не как в 1995 году, а нормальный звук концертирующей по клубам рок-группы средней руки.  Злые языки поговаривали, что гитары были плохо настроены, но я этого не заметил. Легендарная  нойзовая гитара Летова оказалась убавлена по отношению к   соло-гитаре А. Чеснакова, что вызвало ворчание некоторых олдовых  фанов. «Какая-то группа «Ария» - сказанул один из них.  За звукорежиссерским пультом был Вениамин Долгих, соло-гитарист, ранее игравший в метал-группах – может быть,  поэтому гитара Чеснакова звучала громко.   Сам Летов и его жена-басистка выглядели на сцене  как-то «неуютно». Наталья  была словно чем-то озабочена и большую часть концерта  смотрела куда-то в сторону, мимо зала.  Летов словно просто отрабатывал программу, делал привычное дело, то, что должен делать, но без особо запала и отдачи. Может просто гастрольная усталость? Вероятно и это тоже. А может быть, усталость и разочарование, накопившиеся за годы?  С публикой Егор не общался, с некоторых пор это стало нормой его выступлений.  Лишь временами проскальзывало какое-то оживление на сцене.  Складывалось впечатление,  ему побоку – отыграть программу и все.  Барабанщик играл голимый примитив, да и просто не те ритмы, что на записях, где уже давненько вместо живого ударника использовалась драм-машина.  Но все равно – это был праздник рок-н-ролла, долгожданная встреча с любимой многими рок-группой, на концерте я встретил немало друзей и знакомых.
 Все-таки Летов стал тем, кем так не хотел быть – рок-звездой. Помнится, что на восходе девяностых он говорил, что именно из-за ажиотажа и привалившей популярности он распустил «Гражданскую оборону».

     Немного в сторону. Размышления в историческом контексте.

Я считаю, что Егор Летов – «значение его трудно переоценить», говоря расхожим штампом - фигура уровня Достоевского и Толстого. Время покажет,  прав я или не прав. Пушкина тоже после смерти стали потихоньку забывать, пока благодаря авторитету Достоевского о нем  не заговорили как о великом русском поэте. Летова надо воспринимать в единстве – поэта, музыканта, композитора и  мыслителя.
Уместна параллель с Высоцким. Того тоже надо видеть именно в триединстве – поэта, музыканта и актера. Больше никак. Только  в таком виде, «синтетическом» он гений. И пусть песни его незамысловаты, и гитара была частенько плохо настроена… Не это главное в своеобразном жанре авторской песне, который стоит рассматривать как исполнение своих стихов под аккомпанемент. А стихи были хорошие, и актерства было не занимать.  Но успел  он многое – кроме 800 стихов и песен – съемки в 40 фильмах.  Но для меня Владимир Семенович  - самая яркая творческая фигура той советской эпохи, если не всей послевоенной, так «застойных» годов уж точно. Высоцкий был всенародным любимцем, собирал стадионы – но горько переживал отсутствие официального признания, замалчивание. И лишь  в последний год жизни лед вроде бы тронулся -  единственная в стране фирма грамзаписи «Мелодия» выпустила диск-гигант с его песнями, вышла  легендарная передача по телевидению. Видимо так воспитывались, такое было время  – не имея официального признания  Высоцкий чувствовал себя ущербным. Многим сейчас этого не понять – быть против нынешней системы почти почетно, есть  в этом какая-то бравада. Но Высоцкий не противопоставлял себя системе, не был диссидентом, он был советским человеком, тем самым «гомо советикус».
Но вот сменился внутриполитический курс, была объявлена перестройка и гласность.  Стали нужны новые имена, новые герои.  Желательно не просто талантливые и непонятые, а гонимые и замалчиваемые. И к Высоцкому после смерти пришло это самое «официально признание».  Награды, документальные фильмы, статьи, книги стихов, многочисленные пластинки и прочее…   
Я убежден – в истории всегда можно и нужно почерпнуть аналогии. Как и все, согласно диалектике, она развивается по спирали. И это – для меня главный урок истории. Без нее трудно понять настоящее, а  в чем-то  и будущее. В обозримом будущем, может даже в достаточно близком «внутриполитический курс» в стране поменяется снова. Снова грядет эпоха перемен и  придут  к власти новые люди, и возможно, они будут диаметрально противоположны тем, кто находится у власти сейчас.  И  им снова будут нужны гонимые и замалчиваемые, новые идолы, удобные новой идеологии.  И нонконформист Летов  с его «я всегда буду против» - идеальный вариант.  Летова, несомненно, будут изучать дети  в школе, его портреты окажутся в учебниках по литературе. Клянусь… )))  К тому же он сам воспринимал себя больше как поэт, как человек работающий со словом.
И дело не только  в конъюнктуре данного момента.  Вот Высоцкий никуда не делся – остался в пантеоне Великих Творцов советской эпохи. Время воздаст всем и все расставит на свои места. «Природа не терпит пустоты», наконец.   Ну а кто сейчас самые продаваемые литературные авторы? Престарелые поэты, основные литературные достижения которых датируются еще советской эпохой – Андрей Дементьев и Лариса Рубальская. Проза -  Дарья Донцова, если она уже «не вышла в тираж», или кто-то там еще. Не важно.  Но кто же из них «пророк в своем отечестве», тот, который «глаголом жжет сердца людей»? Вопрос риторический. Да никто! А кто кроме филологов и знатоков  и знатоков литературы знает  и помнит стукача Третьего отделения (типа нынешнего ФСБ) Фаддея Булгарина? А ведь он был самым популярным и тиражируемым литератором  пушкинской поры, его произведения переводились на ведущие европейские языки при жизни!  “Большое видится на расстоянии» - хочется вспомнить еще одного великого русского поэта, Сергея Есенина.

                ВТОРАЯ ЧАСТЬ.
                Летов – философ.
И, наконец, самое главное, о чем я хотел сказать, чем мне в последнее время интересен Егор Летов. Его философия. Хочу изложить здесь  мое понимание ее.  Я внимательно читал высказывания Летова, неоднократно перечитывал, пытаясь дойти до сути,  найти общий знаменатель с философскими течениями прошлого и настоящего - т.е. интерпретировать его взгляды в рамках философии как науки, в ее терминологии.
Для начала процитирую, как мне кажется, небезынтересное замечание  Константина Мишина (группа «Банда четырех», другие проекты), лично знавшего Егора во времена «Русского прорыва»: "Несомненно Игорь Фёдорович был чрезвычайно начитанным человеком и интересным собеседником… систематического образования в отличии от Сергея Жарикова «дедушка» не получил, компенсируя его отсутствие огромным количеством прочитанного… Его мировоззрение  напоминало типичные взгляды «советского интеллигента» (Стругацкие, Гессе, Воннегут, Станислав Лем, Достоевский etc), сочетающего в себе «книжного революционера», «адепта христианского социализма» и «стихийного анархиста», с обострённой реакцией на несправедливость, и в борьбе с этой несправедливостью готового крутить ручку «кровавой мясорубки», что бы приготовить «счастья» на всех… до отвала…»
  Но из тех, кто знал лично Егора Летова, меня наиболее заинтересовало мнение  Романа Неумоева. Что и неудивительно – «Гр. Об.» ведь перепела целый альбом песен Неумоева и его группы «Инструкция по выживанию»! И я удивительным образом наткнулся в книге "Мифология" Романа Неумоева на мысли близкие к моим, разумеется, но выраженные сильнее и лучше.  Фактически на определенном этапе лидер тюменской панк-формации "Инструкция по выживанию" близкий Летову по возрасту Роман Неумоев на какое-то время оказался ... учеником, последователем (сказал бы апостолом! - верующие обидятся))) Летова, настолько на него сильно повлиял этот  человек: "Волей-неволей, я проникаюсь всей этой философией... Я тут выступил просто как репродуктор тех идей. Вот почему я напишу в последствии песни типа “Родина-смерть” и стану заявлять в своих песнях, мол, “что не до смерти - то ложь”. 
Итак, в изложении Неумоева один из императивов летовской философии - дихотомия "люди-нелюди", отдающая ницшеанством.  Правда, сам Летов как-то в интервью  пренебрежительно отозвался о нищцеанской философии: дескать, может и увлекался подобной фигней в сопливые 15 лет, точно не помню.  Летов   высказывается: "По мне же человек — изначально это НИЧТО, это — говно в проруби, кукиш в кармане".  Неумоев пишет про Егора как «природного экзистенциалиста», некоторые это называют «ультраэкзистенциализмом»:
"Летов объяснял мне свою жизненную теорию. Смысл ее состоял в том, что все человечество делится на две основные категории граждан. Одни, и их большинство, являются, собственно, “людьми” и живут по общепринятым человеческим законам, правилам, распорядку и тому подобное. Живут они так очень уж давно, может аж от сотворения мира. Про них Летов говорит: “...ибо они - люди, и будут жить по-людски и слюнявить друг друга заскорузлыми пальцами”.
Другие, это уже, как бы и не совсем люди. Летов их называет, просто - “нелюди”. Вот эти “нелюди”, к каковым он причисляет и себя, живут среди людей уже тоже довольно давно и постоянно испытывают на себе жуткую ненависть всего остального человечества. За что их ненавидит, это, остальное человечество? Просто за то, что они не такие как все. Другие. Я соглашаюсь, что этого, конечно, вполне достаточно, для подобной коллективной ненависти. Обидно, понимаешь! Все, значит, люди как люди, а эти - “нелюди”, особенные, белая кость".
 Неумоев пишет также: "Летов проповедует обыкновенную философию экзистенциализма. И его “нелюди” это природные экзистенциалисты. Становились постепенно понятны такие его проявления как эгоцентризм, целеустремленность, несентиментальность, крайний индивидуализм и все такое прочее.
У него  нет никаких моральных предписаний и обязательств, ровным счетом ничего, чем он мог бы оправдаться. Он принимает лишь то, что зависит от его воли. Он бесконечно рискует. Ничто не может спасти его от себя самого".
В этом плане любопытны воспоминания самого Летова об автостопе с Янкой : "...мы шли ночью по трассе, где-то под Брянском, черт знает, где, в каких местах – и она меня спрашивает насчет притчи одной, суть которой в том, что нужно перенести через речку по мостику кого-то одного, ребенка или дедушку, а второй умрет: «Вот кого бы ты перенес?» Я сказал, что перенесу дедушку, потому что это человек, а ребенок – это всякое говно, которое он собой представляет. И тогда у нас была ужасная распря, дикая просто, чуть ли не до драки тогда дошло…" Судя по этому и другим эпизодам воспоминаний Летова о Янке, та к  породе летовских "нелюдей" не принадлежала.
"...Никто и ничто не может повредить “нелюдю” (т.е. природному экзистенциалисту) кроме него самого, - изрекает Егор Летов».
Теперь  своеобразное летовское ницшеанство плавно перетекает в левый, литературный экзистенциализм в духе Сартра и Камю:
«Экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование. Над человеком, следовательно, (вернее, над таким человеком) нет никаких объективных законов, кроме собственных, над ним не властна никакая “необходимость”, никакой моральный императив. Человек предоставлен собственному своеволию, и это провозглашается как его свобода: “Человек - это свобода”.
“Это знает моя свобода, это знает моя свобода. Это знает мое поражение, это знает мое торжество:.. - споет Егор Летов гимн своему экзистенциализму через несколько лет. Однако, такой полный индивидуализм лишает человека критерия достоверности. Достоверность растворяется в субъективном ощущении, игре фантазий и домыслов. Человек оказывается абсолютно одиноким, ибо некому разделить его собственный опыт. Вместе с утратой Бога исчезает всякая возможность отыскать в мире какие-либо ценности.
Экзистенциализм избирает себе в качестве исходного пункта утверждение одного из героев Достоевского: “Если Бога нет, то все позволено”; человеку не на что опереться, ни во вне, ни в себе самом. Это порождает тревогу, страх, отчаяние. Это и есть “философия горделивого отчаяния”. Человек “заброшен”, покинут, предоставлен самому себе, он “обречен быть свободным”
И третья важная компонента летовского мировоззрения - Кастанеда:
«Не тут ли кроется такая симпатия и понимание Летовым идей Карлоса Кастанеды? У того, если вы помните, все есть, и Дьявол (орел), и бесы, и духи - помощники, и параллельные миры. Одного только нет – Бога». 

Летов умер  христианином, хотя не прошел официальный обряд крещения. На его могильном памятнике изображен так называемый вселенский крест, а книга Неумоевым  была написана в 2004 году, при жизни Егора  (вселенский крест - крест первых христиан катакомбного периода, объединяющий все христианские церкви):
«До меня начинает доходить, что Летов - инстинктивный христианин. Конечно, голова у него забита всякими научными, мистическими и философскими бреднями. Всяческими Сартрами, Камю, Хайдеггерами, Бердяевыми, Кастанедами и прочей чепухой. Но это - голова. А ведь другое дело - душа. Кто их разберет, этих “нелюдей”, что у них на уме. Загадочные существа.
Поэтому в его творчестве куда больше сиюминутного, чем вечного. Но где же те самые «семь озорных шагов за горизонт»? Что-то я их не нахожу. Уж не в Реанимации ли? Неужто путь за горизонт только один – через больничную койку? Его можно было бы назвать пророком настоящего. В актуальности сегодняшнего дня, и сегодняшнего самого себя, он как рыба в воде».
 В следующей цитате   уже можно усмотреть научный экзистенциализм, вспоминается так называемая  теория пограничных состояний психиатра К. Ясперса. Определение из словаря: "Пограничные ситуации — ситуации индивидуального существования (личного бытия), в которых самосознание личности обостряется и человек непроизвольно познает себя. Согласно  Ясперсу, пограничные ситуации возникают перед лицом смерти, вины, испытаний с непредсказуемым исходом. Пограничные ситуации побуждают человека опираться на свои сущностные силы и служат источником рефлексии. Пограничные ситуации — важные моменты саморазвития личности, стимулы деятельности; в то же время они способны вызвать чрезмерное напряжение».
 "Лишь когда человече мрет - лишь тогда он не врет" – это уже  из песни Летова "Иваново детство" на альбоме "Прыг-скок". Вернемся к Р. Неумоеву:
«Лишь перед лицом смерти человек обретает свое подлинное бытие: последнее, таким образом, является “бытием-к-смерти”. Это “подлинное бытие-к-смерти” есть осмысленный опыт смерти как возможности. Через эту возможность осуществляется “целостность пребывания человека”. Поскольку смерть есть единичная, субъективно - “моя” смерть, она в то же время для человека есть и, безусловно, “самая своя” “собственная” возможность, свобода par exellence. Поэтому лишь через опыт смерти человек обретает свою свободу. В этой “свободе к смерти” человек и осуществляет фундаментальное призвание быть собой, обрести подлинную аутентичную “экзистенцию”: только на границе со смертью “пребывание” человека может осмыслить и осуществить себя как самостоятельное, “свое” бытие." 
Курсивом здесь были выделены цитаты  из книги Романа Неумоева "Мифология".   Неумоев ссылается, что   данное описание явления, называемое “экзистенциализмом”, взято из работы московской писательницы и поэтессы Олеси Николаевой “Православие и Свобода”.
 Теперь ряд важных на мой взгляд цитат из, собственно, Летова  - я их тоже выделил курсивом.  Он рассказывает об автостопе с Янкой: "Самый яркий момент того времени, который мне вспоминается – мы шли ночью по трассе, где-то под Брянском, черт знает, где, в каких местах – и она меня спрашивает насчет притчи одной, суть которой в том, что нужно перенести через речку по мостику кого-то одного, ребенка или дедушку, а второй умрет: «Вот кого бы ты перенес?» Я сказал, что перенесу дедушку, потому что это человек, а ребенок – это всякое говно, которое он собой представляет. И тогда у нас была ужасная распря, дикая просто, чуть ли не до драки тогда дошло…"
Летов в своих интервью говорит  о некоем "принципе агрессии", что мне напоминает ницшеанский  императив  "воли к власти":
«Мы сознательно отдаем себе отчет в том, что наша музыка и наша культура несет в себе принцип агрессии. С нашей точки зрения, агрессии представляет собой абсолютно позитивное звено в любом виде творчества, и, более того, в любом проявлении жизни. Иными словами, агрессия представляет собой самое яркое, самое ясное, самое точное проявление жизни вообще».
Хочется вспомнить заявление идеолога итальянского футуризма Маринетти: «Без агрессии  нет шедевра». И далее - ницшеанский позитивизм, гордое надчеловеческое  одиночество Заратустры сквозит в следующих  высказываниях Егора:
   «Идти вперед значит неизбежно рвать мирские связи. Это — путь в Вечности через вселенское одиночество, по меньшей мере. Если ты выбрал движение, значит ты сам Бог, Творец, Демиург, Созидатель собственной нравственности, собственного закона, мира, бытия.
…И пока я жив рок-н-ролл не умрет. И в этом я прав не по людской правде, я прав по своей свободе. Это — единственное, что чего-то стоит. Единственная реальность, единственная система координат, единственная моя религия, которая выше Бога, выше Мироздания, выше истины.
….Каждый живой, каждый настоящий вселенски, безобразно одинок. Только косоротая чернь бывает вместе. А каждый из наших всегда один на один со всем существующим и несуществующим. Таковы правила игры.
…Мне кажется, что лучше уж (и, главное, красивее) яркое, горькое, испепеляющее и победное мгновение света, чем долгая косно-унылая и прозаично-параличная жизнь. Я никогда не мог понять пословицу про синицу и руках и журавля в небе».
"Религия жизни" - в этом я тоже вижу  по-ницшеански максималистическое  миросозерцание,  так и параллели с теорией пограничных состояний Ясперса:
"Все суицидальные темы, которые прослеживаются в моих текстах практически постоянно, это следствие убеждения, что человек тогда начинает радоваться жизни и по-настоящему жить, когда он доходит до максимального состояния на уровне самоубийства, смерти, состояния выбора. По сей причине мы стараемся все делать энергично, здорово и весело. Те, кто нас не знает, сильно удивляются, и даже испытывают шок,  когда видят, что в жизни мы люди веселые и очень контактные. Мне вообще нравится жить. То, что я делаю — это религия жизни. Я ни в коем случае не ратую ни за какое самоубийство.
…Однако он (человек -  В.Э.) может, способен вырасти до Великих Наднебесий, до Вечности — если за его спиной образуется, встанет, скажем, Вечная Идея, Вечная Истина, Вечная система ценностей, координат — как угодно. То есть вся ценность индивидуума равна ценности идеи, которую он олицетворяет, за которую он способен помереть — даже не так… — без которой ему НЕ ЖИТЬ».