Приговор Глава 17

Раздавшийся в квартире звонок насторожил их обеих, - здесь давно не ждали гостей. Но бояться, как оказалось, было нечего, - их визитер по ту сторону двери еле дотягивался до звонка. Мария Павловна, мать Алисы, оторвавшись от своих чертежей, пошла открывать.

На пороге стоял маленький, но очень серьезный человечек, он не улыбнулся, но, сдержанно поздоровавшись, спросил, здесь ли живет Алиса. В руке он держал сверток из грубой, коричневой бумаги.

Алиса сидела на кровати ни жива ни мертва; всё это время она мучительно, - со времени аварии она не очень-то жаловала гостей, - прислушивалась к тому, что происходит в коридоре, а когда услышала голос, к которому уже привыкла и который полюбила, ей захотелось провалиться сквозь землю, убежать, спрятаться где-нибудь. Она сделала несколько судорожных движений, но тело, естественно, не послушалось ее и, словно смирившись с тем, что момент, который она всеми силами оттягивала, всё же настал, она сникла на постели, словно бумажный человечек, попавший под дождь.

Ну зачем нужно было всё портить? - ведь они так хорошо общались, и это общение делало их обоих счастливыми... Но тут Алиса пресекла свои мысли, - она много раз говорила себе, что страхи, которые она испытывает - это взрослые страхи, неловкость от своей инвалидности. А ребенку эти страхи были неведомы, он смотрел
на нее, как на полноценного человека, и до сих пор не понимал, почему они никак не могут встретиться.

Даня... Он привязался к ней, как к матери, хотя они до сих пор даже не виделись. В десять лет он был уже сознательным, чтобы понять, что Алиса - не его родная мама, но это не мешало ему любить ее. Возможно (Алиса с грустью думала об этом), Даня любит ее не потому, что она такая замечательная, а потому, что его детское, лишенное материнской ласки и тепла, сердце требует кого-то любить, найти объект для сыновьей привязанности.

У Дани был отец, - Алиса знала о нем немного из рассказов самого мальчика, - но он пропадал на работе, обеспечивая семью, да и вообще вряд ли мог бы заменить маму. Зато Алиса отлично подходила на эту роль, и, не спросив у папы, Даня негласно объявил ее своей мамой, а Алиса не смогла противиться этому, ведь именно этого хотело ее изболевшееся сердце.

Она говорила себе, что не может претендовать на этого ребенка и что просто общается с ним, но чем дальше, тем более своим, несмотря на здравый смысл, она считала Даню. Им некому было заняться, а у нее была куча свободного времени. Его
никто не хотел выслушать, а она была готова в любой момент поговорить с ним, подбодрить, утешить, тем более что десятилетнему мальчику было не по плечу одному нести свое горе.

Про смерть матери он сказал только, что она погибла, недавно, но подробности этой трагедии были Алисе неизвестны.Расспрашивать Даню ей не хотелось, в конце концов, ему нужно было дать время залечить душевную рану. Возможно, он сам когда-нибудь,
без принуждения, расскажет ей об этом.

Познакомились они быстро, обменялись несколькими сообщениями, а потом Даня с присущей своему возрасту наивностью позвонил ей. У него был немного грубоватый для десятилетнего мальчика голос, невеселый, а какой-то деловитый, и рассуждал он
тоже солидно. За этой солидностью ребенок тщательно скрывал свое страдание, свою потерю. Он напускал на себя такой невозмутимый вид, что, глядя на него, казалось, будто ему совсем не больно.

И они стали общаться, разговаривать о том-о сем, обсуждать его успехи и неуспехи в школе. Они разбирали различные ситуации, Алиса что-то объясняла ему, давала советы, - и уже очень скоро почувствовала себя в некотором роде ответственной за Даню. Он, в свою очередь, рассказывал ей о своих увлечениях, делился своими
впечатлениями, наблюдениями, наивными, но всегда очень ей нравившимися.

Даня очень любил море, любил плавать, с мамой они ездили на море на всё летние каникулы в Новороссийск... Даня рассказывал Алисе, что, когда купаешься на Мысхако, можно запутаться в водорослях или оцарапать себе коленки о подводные камни, но он научился ловко маневрировать между всеми преградами. А на пляже Алексино нужно знать места, которых не знают случайные туристы: там галечный пляж под водой вдруг превращается в песчаную полоску, на которую так приятно ступать ногами...

Про море Даня мог говорить часами! Надо же, думала она, в общении с ним для нее открывается целый мир, ведь она всю свою жизнь безвылазно провела в Москве со своими мотоциклами.

Кстати, она иногда удивляла Даню знанием многих технических особенностей мотоциклов и автомобилей, но много говорить про это не любила. Она честно открыла ему, что она - лежачий инвалид, потому что разбилась на мотоцикле. Когда она говорила это, то почувствовала, что ее слова подействовали на мальчика как-то
странно. По телефону сложно было разобрать, чтО он переживает, но Алисе показалось, что некая напряженность появилась в его дыхании, и он сказал только: "Хорошо, что ты осталась жива!"

Эти слова согрели ей душу, ведь всё это время она внутренне спрашивала себя, почему осталась жива в той аварии. Наверное, для того, чтобы однажды услышать из уст маленького мальчика, который постепенно сам становился смыслом и отрадой ее жизни, что это очень и очень хорошо.

Они перезванивались по нескольку раз в день, и Алиса была в курсе всех передвижений Дани. И хоть она никогда не видела мальчика, но уже знала о нем очень многое. То он гулял со своими приятелями, то играл в футбол, то читал какую-нибудь книжку, то был на кружке.

Единственное, что настораживало Алису, это то, что Даня практически не бывал дома. Возможно, всё там ему напоминало о маме, но, пока он находился на улице, за ним сложнее было присматривать. О чём думает его отец? Так ли часто, как она, он
разговаривает со своим сыном, в курсе ли он, как идут дела у мальчика?

В Дане Алиса находила одну черту, - следствие потери матери и невнимания отца, - которая ее настораживала. В свои десять лет мальчик изо всех сил старался держаться независимо от людей. У взрослого человека это еще можно было понять, но у ребенка, который по замыслу божию привязывается ко всем людям, и добрым, и злым, к каждой зверюшке и каждой букашке, видеть это было дико.

Вместо того, чтобы постигать любовь и привязанность, мальчик проживал свою жизнь самостоятельно, учась обходиться без нежности и душевного тепла. Но все таки он к ней привязался, - иначе не стоял бы он сейчас на пороге ее комнаты, не разглядывал бы ее удивленно и заинтересованно, сжимая в руках уже порядком
замусоленный рожок из упаковочной бумаги.

Продолжить чтение http://proza.ru/2015/08/03/1226