Дашенька 97. Дашины радости

http://www.proza.ru/2015/07/30/1474

Тот год был щедрым на дожди. Ещё весной, как посадили картошку, в деревне переживали, мол, не погнили бы в земле клубни семенные, а то останемся ни с чем. Весенние дожди перешли в летние. Садовую клубнику сжирала серая плесень, к тому же на самые крупные ягоды напасть эта была. Поднимешь кисточку, а на ней чуть ни все клубничины как в шубейки седые, мохнатые одеты. В огород идти - калошами резиновыми не обойдёшься, надо сапоги надевать. На калоши налипала раскисшая земля, ног не протащишь, а огрузшие обувки то и дело норовили соскочить с ноги. На дорожках между грядок - вода, нога тонет в раскисшей земле. Правда, нет-нет, да проглядывало жаркое солнце. Земля и крыши начинали парИть, поднималось всё в огородах, как на опаре. Но денёк-другой постоит вёдро, да опять затянут небо облака, упрячут солнышко в рыхлые пелёны. Но худо-бедно, лето прошло, сентябрь подошёл, осталось только надеяться на щедрость бабьего лета.

Даше часто хотелось плакать. Вроде бы без особой на то причины. Просто слёзы всегда стояли близко-близко, и самый пустяковый пустяк мог стать поводом, чтоб они переполнили глаза, как озера по весне выходят из берегов, набрякнув талой водой. Правда, слёз её никто не видел: ни мама, ни Костя. Мокрые глаза Даша старательно прятала.

Как-то однажды подумала: а чему радовалась последний раз? И не могла вспомнить. Хотя... было одно... знала Даша, по какому поводу ёкает её сердечко и согревается теплом светлой радости. Это случалось, когда доводилось ей увидеть Кириных мальчишек. Любила их Даша всем сердцем, как будто был у них только Кирилл, отец, а Алла не имела к ним никакого отношения. Весной Артёму и Сашеньке сравнялось четыре года, но они были такие крепкие, крупные - в Кирилла, что на вид им давали никак не меньше пяти лет.

Любовалась ими Даша всякий раз, смотрела и насмотреться не могла. Красивые росли детки у Кирилла. Всё свое он им передал, богатырьки подымались. И от матери взяли - нежность лица, светлые, как лён, густющие волосы, только прямые, не в Алькины кудри. Ещё ресницы были Аллочкины - густые, мохнатые. Но из обрамления этих тёмных ресниц смотрели на Дашу глаза Кирилла.

Всякий раз, как видела их она, любовь затопляла всё Дашино существо, и сдерживать её было всё равно, как пытаться удержать воду, что рвёт бетонную плотину. Это была любовь к Кириллу и вот к этим двум маленьким человекам, столь милым, к двум самостоятельным мужичкам с не по-детски серьёзными лицами.

Даша искренне не могла понять - как другие люди могут спокойно проходить мимо них. Ну посмотрят, улыбнутся и... проходят. Неужели их глаза не тянутся к ним, как к двум магнитам, неужели не дивятся люди, какие они необыкновенные, какие у них глаза умные не по возрасту, как дружны, неотделимы друг от друга - их и увидеть можно только вдвоём, рука об руку. Даша близнецов прекрасно различала и недоумевала, почему другие люди утверждают, что они абсолютно одинаковые. Говорят, даже бабка родная до сих пор не может определить, кто из них Саша, а кто Артём.

У Даши в сумочке всегда припасено было что-нибудь вкусное для них - две большие конфеты, или два пакетика с печеньем, или пара чупа-чупсов... Она давно уже перестала бояться подходить к ним. К тому же, малыши очень часто разгуливали по селу сами по себе, без сопровождения. Алла даже в детский сад их не отводила и не забирала. Как ни настаивала заведующая, что малы они ещё для такой самостоятельности, Алла только рукой раздраженно махала: "Тут идти три минуты, что вы мне голову морочите? Да не будете вы ни за что отвечать! Подписку вам дать, что ли?!" В конце-концов, заведующая, действительно, взяла у неё подписку, что детей отпускают домой одних под ответственность матери, на том и перестала спорить с безголовой мамашей.

Санёк с Артёмом узнавали Дашу, радовались встрече. Только один раз случилось у них недоразумение. Даша увидела мальчиков, обрадовалась, остановилась, протянула им что-то сладенькое, а Артёмка - за ним и Саня - спрятал руки за спину и смотрел молча, как-то насторожённо.

- Ты что, Артёма? - удивилась Даша.
- Ты плохая тётя. Мама сказала, ты - баба Яга.
- Вот тебе раз! Какая же я баба Яга? - засмеялась Даша. - А ты на картинке видел бабу Ягу?
- Видел, - кивнул головой Артём.
- Мы в садике на картинке видели, - подтвердил Саша.
- Ну? Разве я на неё похожа?

Мальчишки подумали и отрицательно замотали головами. Даша улыбнулась: так у них это синхронно получилось. А потом переживала всё же: а ну как Аллочке взбредёт в голову наказать малышей за то, что не послушались мать, не убежали прочь от плохой тети... Но в следующий раз опять не удержалась чтоб не остановиться, не прикоснуться рукой к светлым, солнечным головёнкам, не протянуть давно приготовленное лакомство. Малыши не вспомнили про бабу Ягу, засияли глазёнками, увидав её, и Даша поняла, что никаких разборок Алла им не устроила.

Вот эти нечастые встречи и были единственной радостью Даши. А вообще-то на душе было смурно. В последнее время ей стали сниться нехорошие сны. До того странные, "не её", что на целый день выбивали из колеи. Часто в них был Кирилл, и потому Даша никому про эти сны не рассказывала. Но когда Кирилл не снился, всё равно она знала - это что-то о нём, ему плохо. Но что она может сделать с этим предчувствием? Как помочь ему? Несколько раз по ночам Костя спасал её от сонного кошмара - будил: "Дашуня! Что ты?" Она просыпалась, а в ушах ещё стоял отголосок собственного крика.

- Что ты? Опять приснилось?

Он обнимал её, желая отгородить, защитить от плохого, и от этого согревающего тепла, щёдрого, доброго, но такого чужого, Даша едва сдерживалась, чтоб не заплакать. Она лежала щекой на его груди тихо-тихо, молчала.

- Что тебе приснилось, Дашуня?
- Не помню...

Костя вздыхал и гладил её волосы. И тоже молчал о том, о чём думал, догадывался... Даша переменилась с тех пор, как посадили Кирилла.

http://www.proza.ru/2015/07/31/147