4. Безвозвратное

начало  http://www.proza.ru/2015/07/31/1801



Я брела, не спеша, по летнему парку, думая вот о чём.
Вот ведь существуют же люди, близкие по восприятию мира. Одни сильны в физическом аспекте, другие в духовном, а третьим просто дано проникаться чуть глубже в атмосферу внутреннего мира, что заложена в каждом из нас. И если я чувствую кого-то и понимаю, значит мне нечуждые те миры, что так явно отражаются во мне. И этим многое объясняется на предмет – совместимость и сопричастность.
Да, я где-то понимаю то, что на долю Владимира выпало скверное испытание и вопреки всем законам «сломаться», ему следовало всё же выстоять. Страшней куда было бы похоронить себя заживо, сетуя на несправедливость к себе. Мысленно пытаюсь пройти его путь и начинаю спотыкаться, вязнуть. Видимо не зря говорят, всякому человеку испытаний дается столько, сколько он сможет вынести. И невозможно войти в одну и ту же реку дважды и невозможно прожить жизнь сначала.

Мой папа иногда сожалел о многих вещах, которые не успел сделать при жизни. И в детстве мне часто приходилось видеть его крайне задумчивым с дымящейся сигаретой в мозолистых руках. Он погружался куда-то в глубь себя и смотрел отстранёно, в пустоту. Мне порой казалось, что у него там, где он пребывал в тот момент, было всё как никогда идеально! И всё, чего он не успел - свершилось, но это всё равно не приносило ему должной радости. Это я сейчас понимаю, что человек счастлив лишь на пути к своим желаниям, но как только итог достигнут, любая мечта превращается в обыденность. А тогда для меня мир папы казался особенно загадочным и многогранным. У меня была масса вопросов, на которые он всегда находил ответы.
Долгими тёплыми вечерами мы наслаждались тишиной под треск костра и запекали на углях картошку. И пока она покрывалась чёрной корочкой и доходила, я старательно надувала щеки, раздувала угли, затем важно шевелила длинной палочкой, а уж только потом присаживалась к папе рядышком, прижимаясь как можно ближе. Он гладил меня по маленькой головке своей сухой мозолистой рукой и рассказывал очередную свою историю. Я могла слушать его бесконечно, настолько мне нравилось всё, что с ним было связано.
Мы с папой отлично проводили время и мне всегда было комфортно и легко рядом с ним. И я знала, что мой папа пахнет жарким ветром! Особенно тогда, когда была жатва и он приезжал за полночь, а иногда даже оставался ночевать в поле. И если случалось так, что мы с сестрой ещё не спали, то с удовольствием разбирали его «тормозок», вернее всё то, что от него осталось. Это было очень вкусно! Все эти кусочки подтаявшего сала, хлеб, зелёный лук, отварные яйца и остатки сладкого чая в термосе. Всё это мы уплетали за обе щёки, потому что это был «гостинец от зайчика», так папа всегда говорил!

Нечто подобное в отношениях я нахожу у Владимира с дочерью. Всё, что я наблюдаю в комнате, где жила когда-то Лена, несёт отпечаток заботы отца. Удивительно, но складывается такое впечатление, что Лена где-то рядом, то есть она просто вышла на время за покупками в магазин или к подружке поболтать о своём, о девичьем. И куда бы не упал взгляд, Лена смотрит со всех стен спальни, напоминая о себе по каких-то особым деталям и мелким предметам, и даже на кухне её улыбка в квадратной рамке очаровывает реальным присутствием и дополняет открытостью и теплотой.

Красивая девочка! Вот ведь какое странное стечение обстоятельств. Родится 13-го числа в июне, и умереть тоже 13-го, но в декабре. Может и правда работает народная примета, и число 13 притягивает одни несчастья?

- Ника, я всё уже приготовил, - Владимир отвлёк меня от размышлений, приглашая за стол.

Аромат чая сразил меня наповал своим насыщенным запахом. А цвет, этот тёмно-золотистый, как когда-то давно в Казахстане! Там люди всегда знали толк в чае, где без хорошего чаепития не обходилось ни одно застолье. И самое главное, Владимир подал в больших пиалах с традиционным азиатским орнаментом. А вкус ммм… это был неподражаемый вкус!

- Володя, очень вкусно! Спасибо!

- Это особенный чай! Только мы с Даней знаем его секреты. Я потом расскажу, как он готовится.

- Тебя без Дани представить крайне сложно! Вы очень хорошо дополняете друг друга, словно лучшие друзья или братья! И сложно не заметить, насколько у вас много всего общего. От каких-то незначительных жестов руками, до манеры вести разговор, ну а глаза и улыбка, словно скопированы.

- Ну так мы же одной крови! - улыбнулся Владимир, - подливая кипяток в пузатый заварочной чайник.

Я перевела взгляд на настенные часы, которые пробили полдень. И опять начинаю удивляться тому, что всё, что попадается мне на глаза, напрямую имеет отношение к хозяину квартиры, вернее к его рукам! И нет таких бытовых предметов, в которых бы Владимир не разбирался, и более того, не дополнил бы чем-то своим. Стрелки на часах были сделаны опять же им, и сложно было даже предположить из какого они материала!

В 80-е годы, когда у нас в стране был тотальный дефицит всего: от одежды, мебели, бытовой техники и до еды, то, несмотря на всё это, Владимир умудрялся делать многое своими руками по части радиотехники. Радиотехника - это было его увлечением с 12 лет и в конечном итоге переросло в профессию инженера–электронщика. Поэтому у него в доме, как у настоящего мастера была своя мастерская, святая святых, где было много чего интересного, и он обещал продемонстрировать. Ну а пока, пользуясь случаем, я возвращаюсь к прежнему разговору.

- Так что там у вас было дальше с Алей?

- Наверное, любовь! - скромно улыбнулся Владимир. - Вернувшись из санатория, я честно объявил жене, что больше так жить не хочу, что я ухожу к Алевтине и уезжаю в Москву. Лена меня поняла сразу и никаких упрёков с её стороны не было. Жену, конечно же, это задело, но меня тогда мало что уже волновало. Ведь моя жизнь имела новизну, я жил на два города, работал здесь, а жил там. Так длилось всё лето и осень.

- Можно сказать, что жизнь приобрела радужные цвета! - продолжил вновь он, запивая черничный пирог ароматным чаем, - если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что у Алевтины была тоже взрослая дочь, у которой был на ту пору маленький ребёнок и она жила с мужчиной на съёмной квартире. Был ли он отцом ребенка, я так до конца и не понял. Странная у них семья, потому что часто скидывали малышку Алевтине. Они совсем не занимались воспитанием девочки. Аля почему-то выгораживала их и всякий раз на моё возмущение отвечала: «Пусть ещё погуляют». А гуляли они хорошо! К тому же часто ссорились и по этой причине дочь с внучкой часто находились у Альки. Мне это не нравилось, честно, но я не лез в их жизнь. Единственное, что я говорил Алевтине, это то, что она так и не научилась жить для себя. Внуки это хорошо, но следует иной раз полюбить и себя.

- Так вот, в тот день с 12 на 13 декабря ночевать у Альки я не остался, потому что ей снова дети привели своего ребёнка, а сами пошли в ресторан. Внучку она уложила с собой, и та всю ночь вредничала. Настроение было на нуле и я уехал к сестре. Если бы я только мог знать, что это последняя ночь, которая отделяла нас с Леной, то я бы конечно вернулся домой. Но я в тот день остался в Москве.

- Было ли какое-то предчувствие беды? Ну, к примеру, какие-то знаки, сны? Или всё шло как обычно?

- Да нет… особо ярко выраженного ничего такого не было. Если только то, что я долго не мог уснуть… ну я это как-то расценивал с тем, что настроение испортилось из-за Алевтины. А утром рано мне позвонила жена и сказала, что ночью Лену увезли в больницу. Я сразу же сорвался в Тверь. Дорогой я всё звонил Лене, но она не сразу ответила, а когда взяла трубку, то с трудом произнесла:

- Папа, у меня так всё болит, что я даже говорить не могу.

На что я ей ответил, что я уже в пути, еду к ней, и чтобы она непременно держалась. Это был последний наш с ней разговор.
Владимир притих, опустил глаза и стал медленно помешивать ложечкой давно остывший чай.

- Как только я приехал, - продолжил он, - то сразу же мы с женой отправились в больницу. В ординаторской на нас набросились хирурги. Почему, мол, мы не предупредили их о больном сердце дочери. На самом деле Лена, никогда не жаловалась на сердце, мы бы точно знали, если были бы что-то не так. Потом сказали, что всё очень плохо. У неё остановилось сердце прямо на операционном столе, и они его долго не могли запустить, и что сейчас она в реанимации, и в данный момент следует надеяться только лишь на чудо.
Я сразу же пошёл в церковь, да видимо было поздно. Моя Лена была уже далеко. Просто нам об этом не говорили, такой был у врачей хитрый ход.

Владимир опять замолчал, опустил глаза, пристально вглядываясь в одну точку, затем глубоко вздохнул и продолжил.

- А в чём была причина, я сам до сих пор точно и не знаю. Со слов жены было так: вечером Лена пришла с работы, они поужинали и уложили Даню спать, а сами занялись своими делами. Знаю точно, что ещё в 22 часа Лена была в соцсети, потом легла спать, а ночью у неё случился приступ, заболел живот. Она приняла обезболивающее, но оно не помогало. Пришлось вызывать скорую. Приехали, сделали укол и предложили госпитализацию, но Лена отказалась. В конечном итоге боль не утихла, пришлось повторно вызывать скорую. Я и сам раньше мучился болями в желудке, но до поликлиники так и не доходил, может и она, глядя на меня, тоже думала, что всё само собой образуется.
В больнице ей долго не могли поставить диагноз. Был выходной с субботы на воскресенье, да и такие, видимо, специалисты попались. Потом, чуть позже, когда определили, что это заворот кишок, начали оперировать. Я так предполагаю, что с наркозом не рассчитали, большую дозу вкололи, сволочи… вот сердечко её и не выдержало. Она ведь совсем худенькая была. И если я ей звонил в 8 часов утра, то оперировать стали чуть позже. Значит, сердце её остановилось, когда я был в пути… не могу больше об этом...
Владимир рукой прикрыл лоб и опустил глаза…

«Был день декабрьский, морозный и ветки пихты устилали след.
На бугорке - безжизненные розы: Елены нет… Елены больше нет…»

- Хорошо, давай прервёмся. Кстати, ты мне обещал показать свою мастерскую! 

- Вот именно! Я туда давно уже не наведывался! Так что, пошли!





продолжение следует 5. Мастер http://www.proza.ru/2015/08/01/1585