Буря. Глава 3

Ливень шёл стеной. Даниэль мчал к себе, обуреваемый неизвестно откуда взявшейся паникой. Что-то должно грянуть или уже грянуло. Необходимо к себе домой, к своей Еве. Когда он быстро проезжал по дороге, проложенной через руины, то мельком заметил в отсвете фар знакомый силуэт, что возник на секунду и снова скрылся за разрушенной стеной. Это была она.

Даниэль выбежал из машины, начал кричать её по имени. Вдалеке мутно и еле различимо бледнела ночная сорочка, на ветру играли её волосы. И она не оборачивалась. Даниэль предполагал, куда Ева идёт. Он ринулся за ней, не упуская и секунды. Холодный дождь застилал глаза. Земля под ногами и все очертания окружающих предметов казались ветхими суднами, выброшенными в самое сердце жестокого шторма. Буря витийствовала...

В башне Кристиана перед Габриэль на гладком столе были разложены небольшие мешки с бурой и пунцовой пылью, засушенные семена, желтоватые листы рукописи, карты с известными только ей символами и деревянная резная шкатулка. Их озарял свет от единственной свечи. Она шептала что-то самозабвенно, распыляя в воздух шепотки диких снадобий. Она была ужасна, когда стала впадать в транс. Она смеялась, старчески хрипя, разрезая тишину. Стёкла зеркально отражали фигуру старухи в древних лохмотьях. Язык пламени то почти угасал, то вспыхивал от её заклинаний. Она металась вокруг стола, свершая свой обряд. Она знала, что Ева совсем скоро придёт к ней. Она это чувствовала. Видела через сомкнутые веки.

Вот Ева скользит меж остовов домов. Её лицо спокойно и беспечно, как у спящей. Она крепко сжимает в ладони перстень Эсфирь. Другой тонкой рукой она плавно играет с завесой ливня. Мерное дыхание издаёт сизый пар. Босые ноги омывают чёрные струи ручьёв. И шаг её стремится уже к поляне, где высится прямоугольник двери...

Даниэль искал её, устремляясь туда, где мелькнул край её сорочки. Миражи, что вплела в явь Габриэль, путали его, заставляли заблудиться в темноте.

Вот Ева потянулась к ручке.

Неожиданно из своей мастерской к Габриэль спустился Кристиан, что перевернул её стол. Всё, что было на нём, разметалось по тёмной гостиной. Он прервал безвозвратно её обряд. Габриэль пронзительно вскрикнула, словно сражённая болью. Де Снор промолвил ей глухо, хватая её за горло: «Я не буду участвовать в твоём зле! Мне хватает собственного!..»

Ева остановилась. Даниэль, подбежавший через считанные мгновения, успел подхватить её на свои руки. Она совершенно пришла в сознание. Она поняла, что произошло. Разомкнув дрожащую ладонь, она протянула Даниэлю перстень и забилась в рыдании от ужаса. Снова пуля просвистела около её виска. Она продрогла от холодного дождя. «Всё обошлось… Моя Ева… Моя.»

Она успела замёрзнуть так, что не чувствовала ног. Она сидела в ванной и дрожала, в первые минуты не ощущая горячей набирающейся воды. Ледяной шёлк сорочки словно окаменел на её теле, облегая плотно.

Даниэль выжимал свою майку в раковину. Он тоже изрядно замёрз. На полочке под запотевшим зеркалом он обнаружил что-то подозрительное. Он спросил быстро хрипловатым голосом:

- Откуда игла?

- Нашла в своей кукле сегодня. Наверняка, проделки Габриэль… - ответила Ева, ложась в тёплую прозрачную пелену. Она начинала согреваться. Лёгкий пар, исходящий от водной поверхности обморочно усыплял. Он поднимался тонкими клубами. Бледность её лица чуть зарумянилась. Для неё было главным скорее отойти от колючей зябкости. Тем более, сейчас Даниэль не обращал внимания не на небольшую длину её ночного одеяния, не на розовеющие колени.

Он уловил в своей голове увлекательную идею и развивал её вслух, забыв про свой голый торс:

- Ты же дотрагивалась до иглы, да? Постепенно начинаю понимать эти «проделки Габриэль»… Ей нужна вещь, через которую она действует. Вещь – такое связующее звено. Так она начинает управлять человеком. И тогда он сам не свой. То, что случилось сейчас - тоже она устроила. Ей необходимо было, чтоб я уехал, и ты осталась одна. Прошлым днём Рейн на неё уже вышел. Эта история только подкрепит его доводы. Габриэль знает, на что надавить.

- И если так, то зачем ты покидал дом? Какое тебе было веление? – медленно спросила Ева. Сейчас ей казалось, что она растворяется в тепле. Даниэль  проговорил:

- Переспать. Я же говорю: и тогда человек сам не свой.

Ева ничего не сказала. Только лишь потупила опечаленный взгляд в сторону.
Он помолчал. И присел к ней, опершись на бортик ванной. Под коленами его было промозглое болото от стекших с одежды и волос дождевых капель. Он хотел скорее сам переодеться. Но в данный момент ему было на всё это плевать. Он сказал ей:
 
- Как видишь, ничего у Габриэль не вышло. А тебя на моих глазах чуть не убили второй раз. Не делай так больше.

- Если бы это зависело от меня… - прошептала Ева.   
- Ты что-нибудь помнишь? – и он проводил ладонью по горячей прозрачной глади, задевая её беспокойный шёлк. Ева сейчас замирала от одного лишь присутствия здесь Даниэля. И плески для неё заглушались неуемным стуком сердца. Она проговорила отрывисто:

- Меня звала ведьма. И взгляд её мне очень знаком, потому что это глаза Габриэль. И больше ничего не осталось в памяти. Она же не отступится… Дани?
 
Его голос лился размеренно, приглушённо:

- Завтра - Вальпургиева ночь. Все они собирутся у замка королевы. Ей будет не до тебя. Габриэль колдунья. Старуха, которая давно должна была отойти в мир иной – её настоящее обличие. Она длит свою жизнь чужими жизнями...

И в это время он прикоснулся заворожённо к её голени, скользя выше и собирая всю её нежную гладкость и трепетания. Он прервал речь, когда потянулся, чтоб оставить под чашечкой её точёного розового колена поцелуй.

- Дани? – беспомощно и умоляюще окликала она его. Он взглянул на её лицо. Он неизменным тоном говорил ей, настороженной от его огня:
 
- Да. Этот взгляд. Мне везде потакали. У меня обесценилась мера. И вот среди вопящего многомиллионного хора тех, кто слагал мне арии, появился голос, что упорно молчит. В твоём взгляде возникает слово: «Довольно». Как присмиряющая, справедливая плеть. Держи её крепко.

И он медленно встал, чтоб, пожелав ей "добрейшей и без происшествий ночи", уйти.