Не для тебя придёт весна

Был у меня друг Иван Тихонович. Почти 30 лет мы общались: собирались за праздничным столом, ходили на рыбалку, а чаще всего летом со своей семьёй и друзьями приезжали к нему в посёлок, располагались в нескольких минутах от его дома в живописном местечке на берегу чистого, тёплого пруда, окружённого лесочком. И под домашнюю наливочку и шашлычок отдыхали. Друзья читали стихи, пели песни: в нашей дружной компании есть писатели и музыканты. Взрослые и детвора купались в светлой воде. А когда наступала снежная зима, мы приезжали в гости к Ивану, чтобы покататься в санях на его любимой лошадке Ландыше. Мы по очереди набивались в небольшие сани и шумно, радостно горланя песни, проезжали мимо деревенских домов, от чего, как горожане были в восторге. Улыбчивые соседи выходили поглядеть на весёлую компанию, что приехала к Ивану Тихоновичу, и сами непроизвольно оказывались втянутыми в игру, лепили снежки и ликующе кидали в кого-нибудь из городских, мол, знай наших. Всё это останется навсегда в памяти, как что-то прекрасное, доброе, чистое, как бывает в детстве, куда уже не вернешься.

Теперь немного об Иване. Невысокого роста, обыкновенной, неприметной внешности, шевелюры на его голове давно не наблюдалось, лицо и крепкие его руки имели красновато коричневый оттенок, выдавая в нём деревенского пахаря, а ещё с молодости он был добрым и очень доверчивым. В советские времена, когда в обиходе было слово дефицит, он мог достать всё. Иван был человек слова, сказал – сделал, чем завоевал к себе большое уважение всего мужского населения. А незаурядное чувство юмора, всегдашняя готовность прийти на помощь, поговорить по душам с годами сделали нашу дружбу крепкой. Люди к нему тянулись. В приятельских отношениях он был и с директором совхоза, и с фермером-миллионером, с трактористом и пенсионером-соседом, а главное: не зря говорили, что руки у Ивана Тихоновича золотые. Он умудрялся с неведомой ему тайной, с помощью хитроумных рамок из лозы икать водоносную в земле жилу, чтоб указать место, где рыть колодец. Звали его односельчане полечить дворовую живность, ведь по первой специальности Иван был ветеринаром. А уж когда придёт пора кабанчика завалить, так он и в этом деле был мастак.
 
Живность Иван любил, тут уж ничего не скажешь. В отдельном большом сарае даже в тяжёлое время душу радовала пара лошадок, на которых он пахал землю себе и односельчанам. Обязательно была корова, несколько поросят, кролики, индюшки, куры, пасека в конце огорода. Мечта всей жизни – гуляющие перед домом павлины. «И когда он всё успевает?», – удивлялись и завидовали односельчане. Сам делал заготовки на зиму, а потом с щедростью угощал друзей баночкой тушёнки, и ароматным медком.

Я потом ещё расскажу о достоинствах Ивана Тихоновича и чем заставлял он восхищаться людей. Главное хочу сказать, что это огромное хозяйство в основном лежало на его плечах. Иван по жизни, по злодейке-судьбе был одинок, хозяйки в доме не приживались. Так и был он в небольшом родительском доме словно сирота, хотя в молодости девчата заглядывались на него. Но обо всём по порядку.
Сразу после службы в армии Иван женился, у них с женой родилась дочь. Супруга невысокого роста, не из больших красавиц. Какой она была хозяйкой, никто не помнит. А вот, что стервой оказалась, так это помнят все в округе. В то далёкое время в хозяйстве у Ивана была корова да несколько кур, как полагалось в деревне. Так жена городская брезговала навозом и жаждала поскорее вырваться из сельской местности к своим родителям в город. Молодая супруга и не думала хранить верность своему мужу. Соседи, что жили рядом, уж больно любопытные были, всё видели и всё знали, вот и невзлюбили приезжую местные бабы, за то, что посмела наставить рога такому хорошему, работящему, не пьющему парню. И вот как-то решился сосед Тимофей рассказать по дружбе, что как только Иван в ночную смену уезжает, так огородами к его жене спешат то один, то другой мужик. Не поверил Иван наговорам соседа. Да только всё тот же Тимофей, как только заприметил чужака в огороде, сразу позвонил на работу Ивану, и тот уже через полчаса застал влюблённых тёпленькими в своей измятой постели. Не слышали соседи ни крика, ни шума, жена собрала свои вещи и уехала, больше никогда её в этом доме не было. Да только недобрым словом ещё долго вспоминали её. Дело в том, что эта особа (не поворачивается язык назвать её матерью) оставила свою двухлетнюю дочь с Иваном, а сама уехала с любовником в неизвестном направлении.

Многие женщины набивались в жёны к хозяйственному, доброму Ивану, да только не верил он больше никому. Сам растил дочь, заводил и множил хозяйство на еду и на продажу, старался, чтоб его девочка ни в чём не нуждалась. Помогала за дочкой и хозяйством присматривать старшая сестра, да и соседи всегда были рады оказать помощь одинокому отцу. А вот когда дочь выросла, вышла замуж и уехала в город, тут уж Иван затосковал от одиночества и решил создать семью на старости лет, да и по хозяйству справляться уже силы не те. И пошли разведёнки да вдовы со всей округи, где он их только таких находил, одна чудней другой, и внешне: то ростом больше самого Ивана, то лишком толстая, то через чур худая… Помню, была одна женщина из Узбекистана – беженка с двумя взрослыми сыновьями – понятно, что ей с семейством нужно было где-то обосноваться, она первое время словно прислуга у нашего Ивана была, а он ходил весёлый, словно летал от радости, мне сообщил, что он счастлив как никогда, восторженно говорил о своей будущей жене, нахваливая её за всё, и сообщил, что скоро я на его свадьбе буду свидетелем. За пару дней до назначенного числа я узнаю от друга, что женщина с большим скандалом покинула его дом, прихватив с собой большие запасы консервации, сославшись на то, что это она заготавливала, и ей необходимо кормить своих безработных сыновей. Отъевшись курятиной и крольчатиной, щедро тратя Ивановы сбережения на себя, беженка со своим семейством также быстро исчезла, как и появилась. А причина столь быстрого расставания жениха и невесты оказалось настолько банальной, что как только я узнал об этом, так искренне обрадовался несостоявшейся свадьбе. Дело в том, что узбекская невеста узнала, что ни ей, ни её семейству ничего не светит, так как по завещанию пусть и небольшой дом Ивана подписан на единственную дочь и внучку. Я ещё четыре раза должен был быть свидетелем на свадьбе у счастливого Ивана, и в конце любовных интриг всё тот же результат.

 В гости мы в последнее время не ездили, общались по телефону, уж сильно не приятны были его женщины. Может, в чем-то они и были правы, отваживая друзей Ивана, которые запросто приходили с бутылкой, и превращали вечер в пьяные посиделки. Но когда баба культурно провожает дочку с внучкой из родного дома, которые приезжали проведать дедушку и погостить на каникулах, то терпение и любовь у Ивана вмиг кончились, теперь он выпроваживал женщину, которая расселила сына с невесткой и со своим внуком по всем комнатам. А Ивана отправила жить в летнюю кухню, и для его маленькой внучки в родном доме места не нашлось. Узнав о завещании на дом, женщина требовала переписать его, иначе перестанет приходить к нему по ночам. Но друзья и соседи горячо убеждали доверчивого Ивана, что с такими женами и он вмиг останется на улице. Очередная жена со своими родными, со страшными проклятиями и скандалом покидала его дом.
 
Помню и ещё одну даму: она была одна, без детей, на группе инвалидности, поэтому особо работать на огороде не торопилась, и корову доить ей не очень хотелось. Извела почти всё Иваново подворье, так как любила устраивать праздники и хорошо покушать. Гнала самогон и продавала его. Эту даму полюбили многие деревенские мужики-выпивохи, даже завидовали Ивану, открыто говорили, какой же он счастливый с такой красавицей женой, а вид у этой краснощёкой красавицы был сильно потрепанный. Она единственная не интересовалась пропиской, не просилась под венец, её всё устраивало. Устраивали эту даму и мужчины, которые приходили в гости теперь к ней. Они пробовали ещё тёплый первач, и засыпали тут же на кровати, обласканные доброй, пышной хозяйкой. Ивана словно подменили, он тоже был рад очаровательной ласковой сожительнице. Уже не собирались старые друзья, а всё чаще собирались собутыльники. С работы Ивана уволили, дочь с семьей не навещала отца, она обозлённая на новую мачеху и на всё, что происходило в доме, не могла разобраться с проблемами в своей семье. За полгода, которые Иван прожил с новой дамой, была съедена вся живность, продана корова, остался только Ландыш, на котором он по-прежнему пахал, помогая соседям в огородах. И пошла жизнь у Ивана, как говорится, под откос. У дочери семейная жизнь не сложилась, после развода с пятилетней малышкой она вернулась в родной дом. И оказалась сильной, смогла разогнать отцовскую пьющую компанию. Тяжело пришлось Ивану, ничего его не радовало, стремление к нормальной жизни отсутствовало.

 И вот однажды пригласил его наш общий друг в отремонтированный клуб на концерт, где выступал в небольшом коллективе. Через некоторое время, я был уже на концерте, в котором принимал участие Иван, в ансамбле русской песни. Несколько крепких молодых женщин и два бородатых баяниста пели, а он играл на трещотках и несмело подпевал, но в его глазах появилась какая-то надежда: он стал серьёзным. С первого концерта прошло почти десять лет. Ансамбль имел большой репертуар и уже давно ездил на гастроли и фестивали. И никак мне не удавалось попасть на концерт, где Иван уже как солит запевал русские, украинские, песни. Как-то на моём дне рождения он исполнил несколько песен, и зашла речь об очень полюбившейся мне песне, услышанной по телевизору в исполнении кубанского хора: «Не для тебя придёт весна»… Иван Тихонович позвал всех на следующий концерт, на котором он пообещал исполнить эту песню. На 1 Мая, на 9 Мая и ещё несколько раз Иван звонил, приглашал на выступления, которые проходили в парках на концертных площадках города. Но почему-то находились маловажные дела, или просто лень была, куда-то ехать, и думалось мне: ну, вот следующий раз обязательно сходим всей семьёй. Он опять позвонил в ноябре:

– Приезжай, Николай! Я сегодня спою для тебя твою любимую! – уговаривал меня друг. – Вырвись хотя бы на полчаса!
– Да некогда мне, у меня же юбилей, гости будут, ты давай сам не задерживайся, приезжай поскорей! – кричал я в ответ в разряженную телефонную трубку, не успев договорить.

В праздничной суматохе, я позабыл об Иване. И через неделю-другую засел за компьютер, как вдруг пришло сообщение, в котором сразу не разобрался. На экране монитора в углу была фотография Ивана и под ней всего несколько слов: «Скорбим! Помним!» Ничего не понимая, причем здесь наш Иван, какое он имеет отношение к этим страшным словам, меня словно током ударило, и ком в горле начал душить. Обзвонил вех наших, и выяснилось, что действительно больше нет нашего доброго, неунывающего, нашедшего в своей жизни любимое занятие – дарить людям минуты наслаждения прекрасной песней. Скоропостижно умер Иван Тихонович, не дожив до пенсии полгода. И почему-то мне стало стыдно, и так обидно, что никогда больше я не услышу любимую пеню в его исполнении. И вот сейчас подумал, теперь бы бросил все дела и поехал даже в другой город, только бы услышать, как невысокого роста, коренастый мужчина, с красивым сильным голосом поет так, что зрительный зал находится в оцепенении. Теперь я многое бы отдал, чтобы ещё раз послушать тот ансамбль, ради которого, Иван полностью, навсегда отказался от спиртного, и всю оставшуюся жизнь посвятил своей дочери, внучке и одному из любимых дел – быть на сцене.

Вначале я говорил о золотых руках Ивана Тихоновича. Теперь ещё хочу добавить. К Ивану приезжали со всей округи люди и заказывали дуги для своих лошадей, которые так искусно мог смастерить только он. И особой его гордостью были собранные им кареты и фаэтоны по спецзаказу, которые он скрупулезно мастерил месяцами. В некоторых и мне довелось прокатиться. И каждый раз, когда бываем на городской площади, вспоминаем, как раньше приезжал Иван на своём Ландыше и катал детвору в расписной своей карете, доставляя детишкам и взрослым огромное удовольствие. А иногда летом вижу, как молодожёны радостно начинают свой жизненный путь на лошадке в белой резной карете, которую своими руками делал Иван Тихонович. И каждый раз подолгу смотрю вслед уезжающей белой карете, и звучит в моей душе сильный красивый голос моего друга, и стучат в виски тревожные слова казачьей песни: «Не для меня придёт весна…».