Видения Шимамура

Дерево замка Такэнага трещало и разбрасывало искры. Приходил конец его метаморфозам, а заодно и конец роду Такэнага. Дерево слишком долго прослужило в замке и пропиталось смолой верности. Как самурай, оно решило ценой своей жизни погубить хотя бы одного захватчика, и балка упала прямо на воина в красных доспехах, Ояма Осами. Он снял шлем, потому что глаза слезились от чада. Нападения сверху Осами никак не ожидал. Левой рукой он зажал ухо от дичайшего шума, но так и не выпустил меч из правой. Капли его крови упали на клинок, и в этих багряных пляшущих островках Осами вдруг разглядел четкое отражение женщины. Она смотрела прямо на него — и плакала. Ее чистое и глубокое горе затянуло Осами. Он почти перестал дышать, желая лишь наблюдать за женщиной. Капли крови тем временем высохли на мече от жара стен, утратив способность отражать. Зрачки Осами сузились, отпущенные магией момента, и, потирая ушибленную голову, воин встал. Он еще был жив, и огонь отгрыз от дерева малую часть колец, а значит, видение продлилось недолго. Осами еще успеет повоевать!
Он нашел себе нового врага за поворотом. Омыв меч в крови, Осами невольно глянул на клинок — женщина снова жила на нем таинственной печальной жизнью. Ухмыльнувшись, Осами побежал дальше. Слетела с плеч голова князя Такэнага, но для Осами больше не было разницы, кому принадлежит кровь. Он убивал врагов, чтобы оживить отражение.


Харука могла выплакаться только своему отражению. Если плачут две женщины, а не одна, горе пережить легче. Уже завтра она уедет из отчего дома и станет женой старого князя Шимамура. Он и в молодости, говорила матушка, был как заяц с отвислой губой, а старость никого не красит. Еще хуже, что старика называли сумасбродом и он похоронил двух жен. Когда Харука узнала, как судьба немилосердна, краски жизни сошли с ее лица. Она готовилась к свадьбе, как к смерти — молча и не веря в происходящее. Лишь в последний день перед церемонией ее чувства вдруг хлынули наружу. Она посмела показать их только зеркалу. Прозрачные слезы упали на бронзовую поверхность, и вдруг зеркало заполыхало красным огнем. Харука едва не выронила его от удивления. Зеркало явило ей образ молодого мужчины, в глазах которого билось зарево. Он был воином, и в каждом его движении Харука видела свободу, которой лишали ее саму. Она с первого взгляда полюбила странное видение, не зная ни имени, ни рода мужчины. Почему-то ей стало легче. Теперь она шла на свадьбу, как на войну, в которой собиралась выжить.


Господин хотел наградить Ояма Осами титулом. Сумасбродный вояка отказался, возразив, что умеет лишь сражаться, а не командовать. Получив «кровавые деньги», он отправился на следующую войну, благодаря небеса за то, что его господин не ограничивается гибелью старого соперника Такэнага.
 Где бы ни слышался звон оружия, там в конце концов оказывался и Осами. Можно было подумать, что он живет одними битвами и никогда не устает от войны. Недобрые слухи ходили об Осами: будто бы после боя он бродит по полю и режет тела погибших врагов, купая меч в крови и подолгу любуясь отсветами на стали. Это было правдой, которую никто не мог подтвердить, потому что Осами предпочитал никого в живых не оставлять. Он глядел на свою незабвенную печальную женщину, пытаясь угадать за ее спиной очертания предметов и пейзаж. Он верил, что они делят одну землю.


Лицо мужа накрыли белым платком. Оставшись наедине с мертвецом, Харука достала зеркало, что всегда носила с собой. Князь Шимамура оказался хорошим человеком, слишком хорошим для нее. С первого дня он окружил ее заботой и терпеливо ухаживал, надеясь склонить сердце женщины к себе. Ему удалось, и, как бы его лицо ни уродовали годы, Харуке было все равно. Она оплакивала мужа, прижимая зеркало к груди. Снова слезы оживили поверхность, снова чужой воин брел в дыму и огне, разыскивая — ее. Он возмужал. Черты его обрели зрелую притягательность, огонь же в глазах стал недобрым. Испугавшись, Харука накрыла зеркало ладонью, но пальцы невольно разошлись в стороны, и она опять видела воина.
«Если бы он нашел меня, я бы ушла вместе с ним. Он может освободить меня от печали. А пока его нет, я буду сильной», — подумала она, утирая слезы.


Удача улыбнулась Осами. Багровые потеки отражали город, по которому шла его любимая, и в нем он узнал столицу провинции Танэ. Молодому господину, новому «тигру» клана, и без подстрекательства Осами хотелось развязать войну и превзойти поседевшего отца. Танэ была лакомым кусочком, просившимся в рот. Клыки копий и мечей вновь вгрызлись в чужую страну. Но теперь Осами искал не битв, а женщину, и вот его глаза увидели знакомые высокие стены — неприступный венец на холме. Слава клинков Шимамура оказалась для Осами пустым звуком: его напор передался командирам, а от командиров — солдатам, и все знамена защитников замка были срублены. Помолодев от бешеного стука в висках, Осами с опущенным клинком шел по деревянной галерее внутри замка и твердил:
«Явись. Явись. Явись».
Тринадцатилетний мальчишка в кимоно с гербом Шимамура, еще не обривший волос на лбу, бросился на него, тонко крича.
— Не ты! — Осами отмахнулся от него, как от насекомого, но мальчишка снова встал и поднял фамильный меч. Он не собирался отступать, а Осами вспомнил, что никого не щадит. Он зарубил наследника Шимамура и по привычке глянул на клинок. В нем отражалась женщина. Но она не рыдала. Ее глаза горели гневом. Осами опешил — почему она отражается не только на запятнанной части клинка? Обернувшись, он увидел любимую воочию. Только тогда Осами приметил сходство в чертах мальчишки и женщины. Никогда прежде рукоять не вырывалась из его руки.
— Я не хотел...
— Придя в мой дом с мечом — ты не хотел?
Харука была одета в белое кимоно, и от его снежного цвета в душу закрадывался холод. Ворот был запахнут справа налево, как на покойнице. Она готовилась к смерти. Харука вынула из-за ворота зеркало и взглянула на свое побелевшее лицо.
— Мне слезы проливать труднее, чем тебе кровь. Я видела тебя дважды, когда плакала. Сколько раз меня видел ты?
— Сотни раз… — Осами стало стыдно за каждую победу.
— Я влюбилась в тебя, потому что ты был моей свободой. Я ошибалась. Ты мог сдержать жажду крови, но из-за необузданного желания настичь меня все убивал и убивал. Ты погряз в скверне, и огонь, который я считала вольным пламенем, стал огнем ада. Я же, желая настичь тебя, запретила себе плакать. Из нас двоих воин — я.
В пальцах Харука появился кинжал. Осами низко опустил голову, чувствуя, как к глазам подступают горькие слезы.
— Если бы я сумел найти тебя раньше, ты бы изменила меня, — только и сказал он перед смертью.
Харука подожгла замок Шимамура, ставший родным домом, и не покинула его.
На пепелище нашли меч, поверх которого лежало зеркало. Чудесным образом они ярко блестели на солнце, будто огонь и копоть не затронули их.
Они отражали синее небо.