Ринти

Опять кого-то подобрал, обреченно вздохнула Лидия Дмитриевна, наблюдая, как Петр Михайлович вывалил из-за пазухи нечто.
Щенок английского дога, светло-рыженький, голенький, пухленький, с лапками-шлёпками, вислыми ушками и очаровательным тёмным рыльцем, заворочался на ковре, украсив его жёлтой лужицей.
У Лидии Дмитриевны в горле застрял ком. Она его проглотила и сдавленным голосом произнесла:
- Вели принести тряпку, мыло с водой и уксус, а то пятно останется. И коробку принесите, ту, что побольше.
- Понял, всё понял, - радостный, что не было взбучки, убежал Петр Михайлович.
ххх

После долгих скитаний по разоренной гражданской войной России супруги Выборновы обрели покой в доме на углу Оксфорд- и Кеймбридж-роуд  английской зоны китайского города Тяньцзин, поделённого на концессии европейских держав.
Русский дворянин и горный инженер Петр Михайлович Выборнов  занялся поставками угля. Дела пошли в гору и вскоре они обзавелись приличной квартирой, наняли повара китайца, и Петр Михайлович позволил себе семь лет тому назад отправить жену рожать в дорогой немецкий госпиталь в курортном городе Циндао на юге Китая.
Их сын Гона теперь учился в английской начальной школе, и они ждали его домой с минуты на минуту.
- Пусть сперва поест и отдохнет, - постановила мама.
Уже на пороге Гона почуял, что в доме произошло какое-то событие.
Он ёрзал на стуле, и ждал, когда папа встанет из-за стола. Гона не сомневался, что тайна скрыта на кухне, потому что отец сидел как на иголках, не доел суп и всё время поглядывал в ту сторону.
Вдруг на кухне раздался жалобный и требовательный вой. Щенок проснулся от беготни повара, почуял еду и заявил, что тоже хочет есть.
Напрасно Лидия Дмитриевна пыталась удержать а столом сына и мужа. Они уже сидели возле коробки и совали щенку всё, что, по их разумению, можно было съесть. Лидия Дмитриевна возникла на пороге кухни и властно объявила:
- Собаку не баловать, кормить по часам и только тем, что  я разрешу, выгуливать по очереди и, пока не перестанет гадить, дальше кухни и прихожей не пускать!
ххх

Щенка назвали Ринти, в честь знаменитого в тридцатые годы голливудского пса Тин-тин-тина. Как и предполагал Петр Михайлович, объявив в классе, что у него теперь собака, да ещё в перспективе огромна, Гона сразу стал центром внимания. Мальчики по очереди навещали Ринти, у которого то голова перевешивала всё тело, о лапы росли с невероятной скоростью. И вообще, он пока мало походил на тех красавцев догов, что дети видели на картинках.
Пётр Михайлович отдался воспитанию собаки полностью. По возможности брал везде с собой. Даже в продуктовую лавку через дорогу, которой владел тоже русский эмигрант, он ходил, если рядом был Ринти. Ему нравилось, что Ринти таскал в зубах кошёлку с товаром, а  все при этом ахали  от восторга.
Через год Ринти выровнялся, тело его стало красивым, рослым, под рыжеватой шкурой мощно играла мускулатура, темное рыло подчеркивало белизну клыков, а некупированные уши придавали ему выражение  добродушное и обаятельное. А какой у Ринти был гордый взгляд!
- Аристократ! - умилялся Петр Михайлович.
- Конечно, "паны мои древнисеньки, да воши як калоши", - иронично вставляла Лидия Дмитриевна, которая, будучи аристократкой крови, считала неприличным кичиться происхождением своим и своей собаки.
- То ли дело кошка, - рассуждала она. - Вот это личность. Кошка не позволил себя унижать. А этот, посмотри, что они с ним делась. Боже! Они катаются на нём, за хвост таскают.
В это время, во дворе, ребятишки пытались запрячь огромного, как жеребенок, Ринти в трехколёсный велосипед, а он,  развесив уши и вывалив язык, норовил лизнуть каждого в разгоряченное лицо.
В три года Ринти  в лавку напротив ходил самостоятельно, держа в зубах корзину со списком продуктов. Хозяин магазина клал в корзину всё, что нужно, и записывал в свою книгу. В конце месяца Петр Михайлович платил по счетам. Это называлось покупать "под запиши".
ххх

В доме, где жили Выборновы, было ещё несколько русских семей, остальные англичане. Однажды Гога с друзьями гоняли по двору мяч, а Ринти бегал среди них и ловко вертел головой, чтобы, схватив мяч, не получить по зубам детским ботинком. У большой клумбы вышел прогуляться английский офицер с лохматой собачкой. Заметив барышню, Ринти выплюнул мяч, и, сделав приятное лицо,  учтиво завилял хвостом, направился к ней и стал обнюхивать, соблюдая собачий этикет.
Офицер на него крикнул, но Ринти даже ухом не повёл. Тогда офицер подошел и ногой толкнул его  в голову.
Большие люди не били и даже не дёргали Ринти за поводок никогда. Он был достаточно умён, чтобы всё понимать со слов, жестов и взглядов. С таким неуважением он столкнулся впервые и растерялся.
Воодушевлённый бездействием собаки, офицер стал надвигаться на Ринти, словно бросая ему вызов. Ринти его принял. Нет, он не напал на человека первым. Когда тот подошел слишком близко, Ринти встал на задние лапы, положил передние человеку на грудь и повалил его на землю. Грозно рыкнув ему в лицо, он стал рвать на нём мундир. Англичанин лишь кряхтел под огромными лапами Ринти, боясь даже отвернуть лицо. А Ринти, не спеша, клочьями снимал с человека его фальшивую шкуру, только пуговицы летели в разные стороны.
Ринти знал, что людям не больно, когда с них сходит эта верхняя оболочка. И он сорвал в офицера всё, не оставив на теле ни единой царапины. Затаив дыхание, соседи следили за происходящим. Тишину нарушал только визгливый лай офицерской собачки. Сделав дело, Ринти кашлянул человеку в лицо, поперхнувшись ниточкой, и отправился к своей компании, довольный местью.
После обеда Гога пошёл гулять с Ринти во двор, но в сопровождении мамы. Она беспокойно озиралась, словно ждала кого-то, и не спускала Ринти в поводка. Вернувшись с работы, хозяин присоединился к ним. Вскоре появился английский офицер с рядовым полицейским и начальником русского отдела английской полиции. Это был очень добрый человек. Ринти знал его и был спокоен, только грозно поглядывал на английского офицера, облаченного в новый мундир.
Потея и пряча глаза, русский полицейский достал из папки какую-то бумагу и стал читать вслух. Лица  хозяев менялись на глазах. Гордый  взгляд стал сперва растерянным, потом хозяйка побледнела так, что белые губы проступили сквозь розовую помаду. У Гоги затряслась нижняя челюсть. Заметив это, мать обхватила его голову руками и прижала к себе. Хозяин пытался возражать, достав кошелёк с деньгами.
- Пусть назовёт любую сумму, я приму любые условия! И потом, есть свидетели, что он начал первый. У него ни одной царапины. Экспертиза подтвердила. Ринти не бешеный.
- Петр Михайлович, дело в другом. Бешенство только предлог. Поймите, Ринти виновен в публичном оскорблении английской короны. Он изорвал мундир английского подданного, тем самым нанёс оскорбление королю, которому принадлежит этот мундир вместе с офицером, что находился в нём.
- Он же всего лишь собака! Существо неразумное! Как хозяин собаки, я готов предстать перед судом.
- Пётр Михайлович, хороший вы мой. Это жалоба от военного командования. Какой суд!
Петр Михайлович резко замолчал. Его лицо выразило такую муку, что у Ринти сжалось сердце.
- Разрешите хотя бы ребенка увести.
- Сожалею, но он настаивает, чтоб приговор был приведён в исполнение   не-за-мед-ли-тель-но   и в присутствии всех. Это жестоко, но они считают, что необходимо назидание. Наверное, у них такой порядок.
Полицейский тяжело вздохнул и подал знак подчиненному, который расстегнул кобуру пистолета.
- Привяжите его к дереву у той стены. Прошу вас. Мне тоже очень больно. Я люблю Ринти, но приказ есть приказ. Поймите меня.
Гога начал отчаянно биться в жестких объятьях матери, а она, безмолвно глотая слёзы, зажимала ему рот и глаза. Петр Михайлович медленно подвёл Ринти к дереву, трясущимися пальцами привязал его, поцеловал в нос, обнял за шею и, не оборачиваясь, отошел к жене и сыну, заслонив их  широкой спиной.
Увидев в руке полицейского пистолет, Ринти, похоже, догадался, что случится. Он резко рванулся на поводке, но тут же замер, вытянувшись во весь свой огромный рост.  Никто не  знает, что чувствовал Ринти в те минуты, но взгляд его был устремлён не на пистолет, а на английского офицера. И было в этом взгляде что-то такое, от чего человек смутился, у него забегали глаза, он стал нервно бить стеком по ноге и воровато бросил беглый взгляд на окружающих.

Полицейский был метким стрелком. Пуля вошла красивую, умную голову Ринти прямо между глаз. Он рухнул, как подкошенный. Не мучился.
Страдали его хозяева. Лидия Дмитриевна слегла больная так же молча, как вытерпела казнь, а Гога неделю метался в жару и бреду. Петр Михайлович мужественно сносил испытание, полностью полагаясь на врачей и верного повара китайца, который возился с ними всеми, как заправская нянька.
После этого Выборновы  не долго прожили в уютном Тяньцзине, где царил идеальный порядок. Петр Михайлович вскоре уехал в Шанхай, обещал выписать туда жену и сына, но сгинул нам навсегда, А Лидия Дмитриевна с Гогой продолжили свои скитания по миру.

Примечание автора: История совершенно реальная, рассказанная мне свекровью Лидией Дмитриевной и подтвержденная мужем Георгием. Я даже смягчила трагедию, чтобы не сильно расстраивать читателей, но когда писала, то слезами обливалась горючими.