Шнеерсон - что он думает о Христе?

Где ваши мысли, там и  вы сами.
Постарайтесь всегда быть в хорошем месте.
                Шнеерсон  Менахем               

ШНЕЕРСОН МЕНАХЕМ МЕНДЛ (1902, Николаев, Екатеринослав - 1994, Нью-Йорк) -  один  из  лидеров  хасидизма.

Поговорить бы с ним подольше. На языке вертелось множество вопросов. Об искусстве вообще и о моем в частности. Может он поделился бы со мной божественным вдохновением?
Спросить бы: правда ли, что как сказано в Библии, израильский народ избран Богом? Да узнать бы, что он думает о Христе, чей светлый образ давно тревожил мою душу.
                “Моя жизнь”, Шагал

Когда  на  улице  холодно,  можно  согреться  двумя  способами.  Первый  из  них - надеть  меховую  шубу,  второй - разжечь  огонь.  Но  теплая  шуба  будет  греть  только  одного  человека,  а  огонь  согреет  любого,  кто  к  нему  приблизится.
_____________________               
Возьмите Б-га  к себе  в  партнеры, предложите  Ему 10% чистой прибыли - Он не откажется.
                Из посланий Любавичского Ребе

Мне пришлось в середине 90-х в Днепропетровске реконструировать бывшую синагогу Шнеерсона под общежитие еврейских мальчиков. С момента ее закрытия в этом здании размещались какие-то советские конторы. Крыша здания была деревянной и пришла в негодность. Кроме перкрытий мы заменили и крышу. Конструкции стропил соединялись кованными гвоздями. Дерево сожгли во дворе, гвозди остались. Гвозди выглядели точно так же как и те которыми в художественных фильмах прибивают Иисуса Христа. С десяток гвоздей я подобрал на память.

В списке моих объектов, а их около 150, имеется несколько связанных с еврейской общиной:
- Реконструкция хоральной синагоги «Золотая Роза» (бывшей клуб ф-ки им. Володарского) в Днепропетровске (гл. конструктор)
- Проектирование музея Холокоста (гл. конструктор)
- Надзор от общины за строительством хеседов в Харькове и Запорожье
- Надзор за строительством синагоги в Кривом Роге
- Проектирование и строительство Миквы в Днепропетровске (гл. конструктор).

Для развития кругозора по поводу Миквы, я воспользовался фрагментом из книги Василия Розанова «Уединенное», который частично  привожу  в этом обзоре.
                Прокурат

* * *

"Час от часу не легче"... Ревекка NN, ставшая бывать теперь у нас в доме, вечер на 3-й, когда я с нею начал говорить о подробностях (мне неизвестных или неясных) миквы, сперва отвечала мне, а потом - с наступившим молчанием - заметила:
- Это название я произношу впервые вслух.
- Миквы?
Она сконфузилась:
- Это же неприличное слово, и в еврейском обществе недопустимо вслух сказать его.
Я взволновался:
- Но ведь миква же - святая?..
- Да, она святая... Так нам внушали... Но ее имя - неприлично, и вслух или при других никогда не произносится...
Но ведь это же "открытие Пифагоровой теоремы": значит, у евреев есть самое это понятие, что "неприличное" и "святое" может совмещаться! совпадать!! быть одним!!! Ничего подобного, конечно, нет и невозможно у христиан. И отсюда необозримое историческое последствие:
1) у христиан все "неприличное" - и по мере того как "неприличие" увеличивается - уходит в "грех", в "дурное", в "скверну", "гадкое": так что уже само собою и без комментарий, указаний и доказательств, без теории, сфера половой жизни и половых органов, - этот отдел мировой застенчивости, мировой скрываемости, - пала в преисподнюю "исчадия сатанизма", "дьявольщины", в основе же - "ужасной, невыносимой мерзости", "мировой вони".
2) у евреев мысль приучена к тому, что "неприличное" (для речи, глаза и мысли) вовсе не оценивает внутренних качеств вещи, ничего не говорит о содержании ее; так как есть одно, вечно "под руками", всем известное, ритуальное, еженедельное, чт;, будучи "верхом неприличия" в названии, никогда вслух не произносясь, - в то же время "свято".
Это не объясняется, это не указуется; это просто есть, и об этом все знают.
Через это евреям ничего еще не сказано, но дана нить, держась за которую и идя по которой всякий сам может прийти к мысли, заключению, торжеству, чт; "вот это" (органы и функции), хотя их никому не показывают и вслух произнести их имя - неприличие: тем не менее они - святы…

Продолжаю обдумывать о микве, в этом сочетании покрасневшей и насупившейся барышни (очень развитая московская курсистка, лет 26) - с признанием: "У нас же никогда этого названия вслух не произносят...; название это считается неприличным; но, называемая неприличным именем, вещь самая - святая"...

Нужно знать "оттенки" миквы:
Она не глубока, аршина 1.5 . Глубже - "трефа", "не годится". Почему? что такое? "Не годится" для чего-то тайного, что тут происходит, но о чем не произнесено и не написано нигде ни слова. Только раввины посмотрели, измерили; и если не глубже 1.5 аршина - сказали: "кошер", "хорошо". Почему? - народу не объяснено.
За погружением уже наблюдают синагогальные члены, у женщин старухи: и кричат тем, которые погружаются впервые, что они должны погрузиться так, чтобы на поверхности воды не было видно кончиков волос. При 1.5 аршинной глубине явно нужно для этого очень глубоко присесть, до труда, до напряжения присесть: и все "послушно выполняют дело", не понимая для чего. Но раввины говорят "кошер"! Низко присела - "кошер", не низко - "трефа". Для этого - не глубже 1.5 аршина.
Вода не приносится снаружи, не наливается в бассейн, а выступает из почвы, есть почвенная вода. Но почвенная вода - это вода колодца. Таким образом, "спуститься в микву" всегда значит "спуститься на дно колодца", естественно по очень длинной и узенькой лестнице, "вплотную" только для двух-трех, не более, рядом. Ступени, как я наблюдал во Фридберге, "циклопические", в 3/4 аршина, и при спуске приходилось "разевать широко ноги"... Не шли, а "шагали", "лезли", тоже усиливаясь, напрягаясь... Самый спуск очень длинен, глубок, и подниматься нужно минут десять. Причем освеженная и радостная (всегдашнее чувство после погружения), - естественно, поднимаясь чуть-чуть, закидывала голову кверху: и перед глазами ее в течение десяти минут было зрелище "широко разеваемых" ног, закругленных животов и гладко выстриженных (ритуал) - до голизны - стыдливых частей. "Всё в человеке - подобие и образ Божий", мелькало у поднимающихся в эту экстатическую религиозную минуту. - "Кошер! кошер!" - произносили раввины.

И чтобы все это было медленно, долго, - по закону "не могут в микву одновременно погрузиться двое".

Так, задыхаясь и счастливые, они сходили и восходили, они всходили и нисходили.

Но вот все ушли. Пустая вода, бассейн. Старик еврей, как Моисей, как Авраам, подходит последний к неглубокому ящику с водою; и вдруг, прилепив к краям ящика восковые свечи, - зажигает их все!! Это "скупой рыцарь" юдаизма перед своими "богатствами"... Да, для всех это гадко, стыдно, "нельзя этого произнести вслух": но ведь "я строил микву и знаю, чт; и зачем; этим будет жить весь израиль, и вечно, если этого не оставит: и я зажигаю священный огонь здесь, потому что нигде как здесь не напоен воздух так телами израиля, и все они (онh) вдохнули этого воздуха, вдохнули и проглотили его, и теперь он ароматическою и зрительною струею бежит в жилах каждого (-ой) и рождает образы и желания, которыми, едиными и объединяющими, волнуется весь израиль".

"Зажженные восковые свечи" - это перевод на наш язык, на наш обряд того, что закон и вера говорят израилю: "миква свята". В Талмуде есть изречение: "Бог есть миква, ибо Он очищает (не помню, сказано ли "души") израиля".

Но оставим старика и перекинемся к нам, в нашу обстановку, в наш быт, - чтобы объяснить это древнее установление евреев и дать почувствовать его душу. Представим себе наш бал. Движение, разговоры, "новости" и "политика". Роскошь всего и туалеты дам... Амфилада зал, с белыми колоннами и стенами. И вот кто-нибудь из гостей, из танцовавших кавалеров, - утомленный танцами, отходит совсем в боковую комнату: и, увидя на столе миску с прохладною водою, кем-то забытую и ненужную, осторожно оглядывается кругом, притворяет дверь, и, вынув несколько возбужденную и волнующуюся часть - погрузил в холодную чистую воду... "пока - остынет".
Он делает то, что иудеи в микве и мусульмане в омовениях ("намаз").
И ушел. Вся разгоревшаяся впорхнула сюда же женщина. ...Она разгорелась, потому что ей жали руку, потому что она назначила свидание, - и назначила сейчас после бала, в эту же ночь. Увидев ту же миску, она берет ее, ставит на пол, - и, также осторожно оглянувшись кругом и положив крючок на дверь, повторяет то, что ранее сделал мужчина.
Это - т;, что делают иудеянки в микве.

И многие, и, наконец, - все это сделали, уверенные, что ни один глаз их не видел.
Если бы кто-нибудь увидел, они все умерли бы от стыда. Вот восклицание Ревекки NN: - "имя это - неприлично".
Доселе - мы и наше, прохлада и чистота. Все - рационально.
Пойдем же обратно опять назад, - в иудейство:

Представим, что через слуховое окно чердака, из темного места, видел всё здесь происшедшее - еврей. Мы бы отвернулись или не обратили внимания. Но не к тому призвало его "обрезание", которое он несет на себе; и не так, а совсем иначе, оно его поставило. В противоположность нашему отвращению, у него разгорелись глаза. Он вылез. Бала ему не нужно, и на бал он не пойдет. Его место - здесь. Он уносит к себе миску, остерегаясь расплескать из нее воду. И, тоже запершись, чтобы никто его не увидел, - поставил ее на стол и вдруг зажег множество лампад (начало лампад - в Египте) вокруг и, закрыв голову покрывалом, как бы перед глазами его находится что-то, на что он не смеет смотреть, стал бормотать слова на непонятном языке.
Он творил молитвы и заклинания.
Это - юдаизм.

И молитвы эти - добрые. Еврей молился: - "Пусть они танцуют. Эти глупости пройдут. Я молюсь о том, что им нужно будет в старости, - о здоровье, о продлении их жизни; о том, чтобы самая жизнь была свежа, крепка; вот чтобы не болело у них, и никогда не болело т;, что они сюда погрузили и здесь омыли. Ах, они теперь не знают, потому что влюблены, - и говорят о службе и чинах. Я прошел все чины, и мне ничего не нужно: я знаю, как жизнерадостность зависит от того, чтобы в этом месте ничего не засорялось у человека, не помутнялось и не слабело, а все было ясно и честно, как хороший счет, и обещающе, как новорожденный младенец. И я им всем чужой: но молюсь моему Тайному Богу, чтобы у всего Мира, у всех их, Он сохранил и благословил эти части, на вечное плодородие мира и на расцвет всей земли, которую Он, Благий, сотворил".
A m e n.
                Василий Розанов «Уединенное»