Гардемарины. Апперкот

       Оба ринга были щедро заляпаны кровавыми соплями. На четвертом курсе шли зачетные бои. Народ выкладывался по-полной. За зачет нужно было платить кровью. И народ крови не жалел.

       Лешка Барсуков уже отстрелялся, получил зачет, хотя и проиграл бой. Во втором  раунде он, отступая, неосторожно приподнял голову и тут же получил прямой в область горла. Сразу же резкая боль перехватила дыхание, в глазах закружились разноцветные мушки, руки стали тяжелыми.

       Лешка глухо закрылся обеими руками и, чтобы не свалиться, отступил к канатам. Как он продержался до гонга это большой вопрос, поскольку сил и воли к сопротивлению с каждой секундой становилось все меньше. Но продержался.
 
       Прозвучал долгожданный гонг. Судья на ринге поднял руку Лешкиного соперника, объявив его победителем, после чего приступил к разбору боя.  Обоим соперникам он поставил по зачету: победителю – за победу, проигравшему – за силу воли. Он сказал, обращаясь к Барсукову: «После удара, который вы пропустили, бойцы, обычно, прекращают бой. Вы не прекратили. Молодец!»

        Лешка слегка отошел от нервного напряжения, принял душ, но спортивный зал не покинул: его приятель, Славка Жежель еще утром попросил Лешку поассистировать ему в бою с Сеней Смирновым.


      Семен Смирнов, отрслужив срочную на Балтике, остался на сверхсрочную.  Его поставили старшиной машинной команды. Командуя машинистами, он одновременно учился в вечерней школе. Окончив десятый класс, Смирнов подался в Высшее военно-морское инженерное училище. Видать человеку пришлась по вкусу суровя и напряженная флотская служба.

     Учение давалось Сене с трудом. На каждой сессии он получал двойку, а то и две. Что-то у него с абстрактными понятиями были нелады.  Однако начальство его поддерживало. Еще бы! Примерный старшина роты.  Все-то у него в роте было в порядке, на месте и вовремя.  Всегда на Смирнова можно было положиться.

     И если командиры были довольны Смирновым, то его подчиненные  такого довольствия не выражали. Менталитет Сени, прошедшего матросскую школу и быт сверхсрочника, явно не совпадал с мировоззрением курсантов, недавних школьников. Особенно напряженные отношения сложились у Смирнова со Славкой Жежелем.

      Жежель не просто ненавидел старшину роты, он жаждал  начистить ему рожу. Но сделать это было невозможно: старшина, начальник, подсудное дело.

      И вот, все-таки, появилась такая возмжность, такой случай для начищивания рожи -- зачетный бой. Пары на бой определялись жеребьевкой. Парни, проводившие жеребьевку, прекрасно зная ситуаию, подсуетились,  и Смирнову, к его большому неудовольствию, «выпало» драться с Жежелем.

       У ринга сгрудилась почти вся рота. Бой ожидался быть настоящим, без дураков, (как никак – личные мотивы)  и все хотели полюбоваться на редкое зрелище. Барсуков на правах секунданта перелез за канаты и суетился возле Жежеля. В противоположном углу готовплся к схватке Смирнов.

       Гонг! Противники сошлись и сразу же  без подготовки, без разведки начали мутузить друг друга. Какие там приемы, обманные движения, комбинации? Какое там редкое зрелище? Банальная мальчишечья драка с прямыми ударами по лицу.

      Первый раунд был ничейным. Бойцы с помятыми физиономиями и проступившей кое-где кровянкой разошлись по углам.

      Лешка гнал воздух полотенцем, помогая Жежелю вентилировать легкие, и наставлял приятеля:

     -- Не работай на дальней. У него руки длинные. Иди на сближение и тесни в угол. Он запаникует и обязательно раскроется. У тебя правая наготове. Мгновенный апперкот в подбородок. И все!

      Лешка инструктировал приятеля, а сам регулярно щупал свое горло, как бы убеждаясь в целостности  колец,  и,  радуясь, тому, что у него зачет в кармане и больше не нужно лезть на этот скользкий ринг.

       Лешка, в отличии от своих товарищей, умел ценить время. Такой навык он приобрел, работая до училища токарем на заводе. Ведь если быстрее выточишь деталь, то за смену их сделаешь больше, а значит больше заработаешь.

        Курсанты, бывшие школьники, время ценить не умели. Они, например, упорно тратили часы самоподготовки на конспектирование  произведений Маркса, Ленина и др.  Лешка не тратил.  Он брал тетрадный лист, красиво крупными буквами выводил  название первоиссточника. Затем писал ниже оглавления несколько предложений и наклеивал этот титульный лист на какую-нибудь писанину, которой было много в курсантском столе. Вот тебе и конспект. Листай, проверяй, товарищ преподаватель. Поскольку при проверке курсантских конспектов преподаватели, действительно, лишь листали их не читая, то Лешкина уловка сходила ему с рук.

     И с английским языком он мухлил. Лешка очень прилично знал немецкий и считал, что дополнительно заморачиваться инглишем нет необходимости. И когда его товарищи пред сдачей «тысяч» мучались с переводом обширного текста, обложившись словарями, Лешка не мучался, он с удовольствием несколько раз прочитывал «Мексиканца» Джека Лондона, про юношу-боксера Филипе Ривере. После чего брал адаптированное издание «Мексиканца» на английском, шел на кафедру иостранного языка  и. уткнувшись в издание, эмоционально пересказывал англичанке  его содержание.

       Именно о Филипе Ревере вспомнил Барсуков, размахивая полотенцем перед Славкиной физиономией. Вспомнил о том как классно уделал Ривера сильного боксера-профессионала. Вспомнил и на основании этих воспоминокнй продолжил в оставшиеся секунды отдыха давать советы:

    -- Уйди в защиту. Прикинься, что устал. Он размахается, а ты ему апперкот.

     Славка слушал друга, но у него был другой план. Смирнов был крупнее и сильнее его. Поэтому долго потив него не потянешь. Кончать нужно немедленно.

     Гонг. Жежель стремительно сблизился с Семеном и, даже не принимая стойки, сходу провел прямой в лицо и левой в корпус. Семен согнулся и рухнул. При счете восемь он привстал на одно колено, но подняться не смог. Нокаут! Под канаты ему на помощь полезла медичка.

      При занятии боксом на курсе случались нокдауны, на чтоб нокаут, то нет. Мощью удара, способного вырубить человека, курсанты еще не обладали. И вот Жежель отличился.

     Он ходил именинником но тревожные думы одолевали его. Хотя спортивный поединок прошел честно, без нарушения правил, Степанов затаил злобу на Славку. При первой же их встрече после боя старшина прохрипел:

     -- Ну, ты, сука, держись! Даром тебе это не пройдет. Попомнишь ты меня!

    Славка знал, что Степнов был мстительным, злопамятным человеком, что от него можно было ожидать любой каверзы, поэтому чувствовал себя не очень уютно.  Но судьба отнеслась  к нему милостиво.

     Началась весенняя сессия и Степанов, как не старался, не смог её преодолеть без потерь. А потери были серьезные: три двойки! Одну он пересдал, а две других не смог. И отчилслили голубчика из училища, о чем очень сожалел начальник курса: «Такие люди флоту нужны. Поставь ему задачу он вывернется наизнанку, а задачу выполнит. Не в пример какому-нибвдь умнику, щелкющему производные, как орешки.».

     И, наверное, начальник, где-то был прав. Флоту люди разные нужны, разные, но хорошие.