И лежал всем миром позабыт и брошен...

"И лежал всем миром позабыт и брошен,
 Только ветер чёрные волосы ерошил".

 А лежал перед нами японский солдат или
точнее то,что от него осталось в 1950-ом
году на вершине сопки, возвышающейся над
сахалинским городом-портом Холмском.
 Из земли и листьев выглядывала жестяная
коробка с иероглифами, вероятно, из-под
патронов. Змейкой струилась в бамбук тём-
ная цепочка - свидетельство того, что этот
солдат был смертником: он был намертво при-
кован к своему пулемёту.

 Позже командир нашей роты мальчишек-кур-
сантов, только что переехавшей из Николаев-
ска-на-Амуре мореходки, рассказал нам, как
было дело. Дорога, ведущая из глубины ост-
рова в японский тогда, в августе 1945 года,
японский город Маока, с этой сопки была как
на ладони, и японское командование располо-
жило на ней несколько огневых точек.Коман-
дир стрелкового подразделения советских
войск,направленного на поддержку нашего мор-
ского десанта, штурмовавшего порт, прежде
чем вступить на дорогу, вызвал к себе группу
солдат-рокоссовцев и приказал им разобраться
с этой высотой. Вскоре прогремело несколько
гранатных взрывов и путь в город был открыт.
Рокоссовцы после рассказывали, что было го-
раздо сложнее продираться наверх сквозь бам-
бук, чем ликвидировать прицепленных к своим
пулемётам японских вояк.

 Мне, пятнадцатилетнему парнишке из семьи ры-
баков-переселенцев на Южный Сахалин, тогда не-
вольно подумалось, а ведь этим солдатом-смерт-
ником мог быть и мой недавний дружок Риота, от-
крытый добрый, уехавший недавно со своей семьёй
из нашего Асаная на Хоккайдо. Мы познакомились
на речке, где он с интересом наблюдал за моими
неудачными попытками поймать зашедшую на нерест
горбушу. В конце концов Риото не выдержал, про-
тянул мне бамбуковую трубку с вставленным в неё
стеклом, показал, на склонённое над ямкой дерево
и жестами объяснил, как надо с него опускать
трубку в воду и наблюдать за движением рыбин.
Потом он сломил длинную сухую хворостину, обмо-
тал  её крепкой нитью соединённой с острой кошкой
и показал, как надо подводить её под рыбу и под-
секать, учитывая, упреждая её движение.
 На следующий день он угостил меня сладкой брюк-
вой и показал оставленный уехавшими хозяевами ого-
род, где она росла. Затем он затащил меня на сопку,
где под защитой бамбука рос дикий сладко - кислый
виноград. Помню, мама наварила из него чудесного
киселя. Зимой он научил меня съезжать на лыжах с
сопки в линеечку, не растопыривая ноги. Расставаясь,
протянул мне бамбучину со стеклом и линь с кошкой на
конце. Я подарил ему широкий солдатский ремень со
звездой. Я поехал в Холмск провожать его, и он долго-
долго махал мне с палубы парохода. Потом я случайно
узнал, какую страшную зиму пережила его семья на этом
долбанном Хоккайдо в наспех сооружённой землянке.

             Продолжение следует.