Останутся и в сердце, и в стихах

               
                Илоне С.

И вот апрель.… Уже цветёт весь город,
парят над горизонтом корабли,
и небосвод, как бритвою, распорот,
и тает реактивный гул вдали.
Уже забыта грусти зимней слякоть,
сплин зимний скрылся без следа, как тать,
и не понять: то хочется мне плакать,
то просто, беспричинно, хохотать.
И значит, вновь пора стихам настала,
вновь ямб ликует, бодрствует хорей,
вечерний бриз пропах яйлою талой,
а утренний – просторами морей.
И ты уже без свитерка отважно
на Пушкинский бульвар выходишь днём;
что нового в «Известиях» –  не важно,
а важно, что остались мы вдвоём.
И к пляжам потянулись люди споро,
позагорать на южном берегу,
хотя страны безбрежные просторы
ещё местами до сих пор в снегу.
На Набережной людно, людно в парках,
мир полон смеха, солнца, скоростей,
а на рассвете – в свистах, щёлках, карках –
качаются верхушки тополей.
И нам уже смешны былые ссоры,
несётся в небе карусель стрижей,
наверное, из божеской конторы
всех бюрократов выперли уже.
Иначе как ты объяснишь глициний
каскады над разливами травы,
которые свисают с веток пиний,
как голубые ливни синевы?
Я поведу тебя апрельской Ялтой,
и ты увидишь всей весны размах:
и чайки, над летящей в море яхтой,
останутся и в сердце, и в стихах!..