Жил-был я. кн2. ч2. гл3. Когда I saw her standing

            Ван. Ту. Фри. Фа!
            06 часов 31 мин. «Подъём!»
            Динамики проигрывателя рванули:
            «Well she was just seventeen,
             You know what I mean,
            (Семнадцать было ей всего,
             Сойти с ума есть от чего)
            
             And the way she looked
             Was way beyond compare».*
            (Красотой своей она любого покорит)

            «Ах, ох», - заскрипели койки.
             Кто-то поднялся, кто-то упал обратно на подушку. Не спеша, но без особой радости раскачались и пошли кто - куда. Кто умываться, кто по своим нуждам.
            «So how could I dance with another,
             Oh, when I saw her standing there!» *
            (Ну как я мог танцевать с другою?
             Увидав, что там она стоит) - тормошили неугомонные битлы.

           Ёжик, Режик и Семеныч побежали вокруг дома. Висс и Вольдемар занялись подъемом тяжестей. Карась и Пецар, за углом дома, раскуривали по первой утренней сигарете, и с удовольствием считали количество «жимов» наших атлетов.
            «Well she looked at me
             Аnd I, I could see
             That before too long
             I'd fall in love with her»…..
            (Она бросила взгляд, и я понял — назад,
             Для меня нет пути, сердце так стучит.) ***
          
            Благодать!
            Пока я стоял в очереди к умывальнику, пятнадцать раз отжался от скамейки. Двенадцать раз присел. Посчитав, что этого вполне достаточно, успокоился: «Хорош».
            Итак, всё, по знакомой по первой недели, схеме: короткие сборы – автобус – столовая – автобус – поле.
            «She wouldn't dance with another (whooh)
             And I saw her standin' there»*.
            (Я не дам танцевать ей с другими, уо-оу,
             Увидав, как там она стоит). ** - провожали отголоски битловского напутствия.
                -------------------------------------------
            Приехав на свекловичные поля, мы поняли, что «здесь» нам не «тут». Грядки с проросшими маленькими кустиками корнеплодов тянулись за гребень невысокого пологого холма. Если верить бригадиру полеводческой бригады Мартину Яановичу, по причине «севшего» голоса, прозванного «Сиплый», то длина грядки составляла – «Каэксасада метрит. Вяйке», «восемьсот метров. Маленькая».
            Короче, наша задача была следующей - не полоть, а прореживать. Вырубать тяпкой лишние побеги свеклы, оставляя только один кустик. Длина мертвого пространства две ширины ножа тяпки. Ну, это я так сказал, а бригадир просипел еще короче, показывая толстый указательный палец: «Юкс васа - куле», потом два коротких пальца: «какс- эмалда. О’кей
           - О’кей, хеа. Чего ж не понять: Один – оставить, два – долой.
           Поглядев с тоской на длинные грядки, на их количество, мы, путаясь (саботируя), распределись по грядкам и взялись за работу.
           По утреннему холодку работалось еще ничего, но, когда стрелки ходиков подошли к 11 часам, летнее солнце стало палить нещадно. А что вы хотите? 1975 год - жаркий год. Нам – то, людям, невтерпеж. А как им бедолагам, свёклинам, со своими двумя мелкими листочками? Как им на треснувшейся от жары земле? Плохо.
«Один – живи. Два - долой. Юкс – васа, (как его?) куле, какс –эмалда»,- повторяем про себя и скребем спекшуюся от жары землю, поливая её своим потом.   
          Да, тяжел ты, труд крестьянский.
          Кто–то ушел вперед, кто-то отстал, кто-то сел посреди гряд и сказал: «Всё! Харэ!».
          Но долг велит и снова, изнывая от жары, малевасы заставляли себя прореживать проклятые грядки. Мы, перестали всматриваться вперед и назад, чтобы не расстраивать себя результатом, и тяпали, тяпали, тяпали окаменевшее плато.
Худо – бедно, но, что – то около полуденной нормы мы, с грехом пополам, сделали. И волоча за собой тяпки, потянулись к обеденному автобусу.
                --------------------------------
           Плотненько пообедав, довольный, я вышел из столовой и, лицом к лицу, столкнулся со своими эстонскими приятелями - Лео и Тыну.
          - Тере, пацаны!
          - Салют! Куйдас ляхеб? Как дела?
          Я покрутил ладонью: «Так себе». Ваш Мартиняныч, на свекле, напряг не по-детски
         Они не поняли, прислушались.
         - Ну, как сказать? Пикк ….
         - ja.
         - Реэди..
         - ja.
         - Вооди. О, как! – я перевел дух
        Они посмеялись: Гут. Длинная грядка свекла. Я-Я, Мартин суровый шеловеЭк, ладно, вечером приходите в клуб. Тансит
        - Пасибо, приду если ноги не протянем.
        - О’кей
        - Давай! Пакеда.
        Мы попрощались. Эстонцы пошагали к своей технике: Лео к бортовому грузовику «ГАЗ», Тыну - к трактору «Беларусь» с прицепом - сеновозом.
        Я пошел в сторону «своих», которых стало подозрительно мало.
         - А где пацаны? - спросил я Семеныча.
        Тот был недоволен: - Да, вон, одни уехали мазику (клубнику) собирать, другие - на пасеку.
         - А ты?
         - А я ссать ходил. - огрызнулся обычно спокойный Семеныч. - А ты?      
         - А я - пи… бол – балобол. Отлично. Везучим - пасека да мазика. Другим - свекла - от светла до светла.
         - Первое вернее. Второе в тему.
         - Кто б сомневался.
         - Во, смотри, еще один счастливчик.
         Появился Виталька из Вильянди, похожий на озабоченного ёжика
         - А чего это?
         - Хе, еще один ёжик в тумане, - осклабился я.
         - А того, дружище, что все уехали туда, где «труднее». А нас оставили отдыхать в резерве. Да, Вассар? - усмехнулся Семеныч.
         - Угу, - насуплено кивнул я. - Лучше не скажешь, Брат.
         Из двадцати нас осталось семеро счастливчиков: трое парней, и четыре девчонки.
         Яна скомандовала: «По коням!» и мы с каторжными лицами пошли в автобус.
Не знаю, как все, а я очень жалел, что заболтался с мульками.
          Кто такие мульки? О! Это я потом расскажу. (Мулг, мульк - человек, принадлежащий к народу, живущему на территории Мульгимаа (земля и города Вильянди, Пярну и Валга. Наше Полли - в сердце Мульгимаа).
                ------------------------------------------

          Приехав на постылое поле, мы, медленно, разбрелись по своим местам.   
Желания работать не было. Но хочешь – не хочешь, а норму выполнять надо. И я «вгрызся» в землю.
          Через час я поднялся на вершину друмлина и, опершись на тяпку, зорко огляделся окрест. Леса, поля, дороги. В небе белые облака, на земле пятнами – тени от них. Определившись по сторонам света, я посмотрел на запад, в сторону Халлисте. Туда, куда стремилось мое сердце, туда, где жила моя знакомая незнакомка. Девушка с иссиня - серыми глазами. Туда, где Агнесс.
          Но в той стороне ничего примечательного не было. Разве что, за распадком, на капустном поле копошились соседские крестьяне - халлистяне.
До конца грядки, (третьей, между прочим) оставалось метров пятьдесят, и я «поднажал», чтобы побыстрей закончить порядком надоевшее прореживание.
          В межпольи, в распадке, зеленели буйные заросли кустарника, от нас туда вела натоптанная тропа. Я слышал, что почти в каждом распадке был свой родник. Стоял жаркий день, и я желал поскорей очутиться в прохладной тени распадка. Добив, до конца грядку, я отложил тяпку, поправил выгоревшую шляпу и пошел под откос к роднику.
          Мой взгляд опять потянулся в сторону Халлисте, цепляясь за работавших там людей.
          Я видел, как один из крестьянских силуэтов выпрямился и повернул голову в мою сторону. Это была, особа женского пола. Прикрыв глаза козырьком ладони, она смотрела на меня. Разглядев что-то, она, потянулась вперед и замерла. Потом, сказав что-то соседям, повертела в руках пустое ведерко и пошла в сторону родника. Её собрались сопровождать, но она жестом остановила соискателей и, в одиночестве, уверенно, пошла к распадку.
          Я не узнал, я почувствовал её. Это была Агнесс
          Я шел ей навстречу. И только распадок разделял нас. Сочная трава терлась, скрипела о мои короткие резиновые сапоги. Длинные стебли тянули к долу. В животе холодело, а по телу прокатывалась горячая волна. Последние шаги я сделал почти бегом.
          Ох, и сильное это древнее заклятие. Прошли всего сутки, а встреча с Агнесс уже перевернула мой внутренний мир. Мысль о ней выводила меня из душевного равновесия, а облик ее сводил с ума. И только монотонная работа усыпляла рассудок, и только вид выжженной земли заслонял все за собой.
*) Песня группы «The Beatles» - I Saw Her Standing There, диск «Please please me» 1963г.
**) перевод  - Rest из Москвы

продолжение: http://proza.ru/2024/07/23/1102