Еврорадость и еврогрусть

В Сбербанк я хожу только по нужде. Не в физиологическом смысле, а в финансовом – когда срочно нужны деньги. Ближайшее отделение Сбербанка совсем рядом – только дорогу перейти по «зебре». Я вообще очень дисциплинированный человек, заслуженный пенсионер, всегда перехожу улицу только по «зебре». Зебра – друг пенсионера.

Пришёл в отделение Сбербанка после долгого перерыва – у них тут капитальный ремонт полгода длился. Дай, думаю сам себе, посмотрю, что они там наремонтировали. Да и деньги понадобились, а на счету кое-что набежало.

Вхожу и не узнаю: просторно, тихо, светло, красивые девушки в белых блузках сидят за компьютерами, и самое главное – не вижу очереди. Сидят люди тихо и культурно на полумягких лавочках и как-то умиротворенно сидят, как будто им и в самом деле хорошо здесь.

Но я-то человек опытный, знаю, что очередь должна быть – ну, не может в России никакое дело без очереди совершаться! Спрашиваю очень вежливо:

    – А кто здесь крайний, дорогие господа-товарищи? Деньги снять со счёта…

А мне так любезно отвечают с ближайшей лавочки, какая-то седая бабуля, тоже вежливая:

    – А вы, гражданин, нажмите нужную кнопочку вон на том аппарате, получите номерок и ждите – вас вызовут.

Подошёл, нашёл нужный мне раздел «Получение со счёта и вклад денег на счёт», нажал кнопку, выскочил листок с номером. Это я как бы в очередь вписался. Электроника регулирует очередь.

Ух ты! Как в Европе. Видел в немецком фильме, как у них там безработные приходят на биржу труда, и вот так точно, ни с кем не общаясь, получают номерок, и сидят все с независимым видом и ждут вызова в кабинет. И не надо спрашивать, кто здесь крайний…Не сдержался и высказался вслух, присаживаясь на лавочку, обитую кожзаменителем, как в Европе:

    – Надо же! Прямо как в Европе!

Вежливая бабуля тут же радостно откликнулась:
    – Да, да!. И, представьте себе, быстро и культурно обслуживают!

Я вспомнил из школьного курса Маяковского и процитировал:
    – И жизнь хороша, и жить хорошо! – Потом добавил, обращаясь к бабуле: – Правда, бабуля?

Седовласая бабуля возмутилась:
    – Какая я вам бабуля?! Мне 59 лет, я моложе вас, а вы мне «бабуля, бабуля»…

А ведь и верно говорит бабуля! И я, как вежливый человек, тут же извиняюсь и говорю ей ну очень вежливо:
    – Извините, бабуля! Погорячился…Вы по сравнению со мной вообще девчонка…Мне 75 лет, я вас «девушкой» должен обзывать…

Бабуля обиженно отворачивается и замолкает. Вот так у меня всегда: хочу сказать комплимент, а получается чёрт те знает что. Бабуля вскоре уходит к кассиру по вызову, а я с глубоким чувством удовлетворения осматриваюсь по сторонам.

Между тем, в сверкающее европейским блеском помещение робко входит пожилой человек бомжеватого вида и при-саживается на почти кожаную лавочку недалеко от меня. Я знаю его – он часто топчется возле магазинов и на рынке, добывая себе на пропитание и на выпивку смиренными просьбами у вечно спешащих россиян. Видел: некоторые ему подают продукты и немного денег, жалеют и даже расспрашивают о том, как он докатился до жизни такой. Лицо у него землистое, а нос со свекольным оттенком. Это значит, что жить ему уже недолго – все признаки цирроза на лице.

Он зашёл погреться, это ясно, на улице холодрыга –небольшой морозец с туманом и ветром, типичная мартовская погода.

    Явление бомжа российскому народу в европейский интерьер Сбербанка никак не вписывалось. На лицах российских граждан возникла европейская брезгливость, а в воздухе плотно повис когнитивный диссонанс.

Сидящий на соседней лавочке молодой мужчина европейского облика вдруг резко, совсем не по-европейски (в Европе вызывают полицию) говорит ему:

    – Чо ты тут расселся? Иди отсюда! От тебя воняет…Иди, давай, вали отсюда!

На бомжа косо поглядывают, отодвигаются от него, но молчат российские граждане из европейской очереди. Я пытаюсь вступиться за него, и говорю так, словно сам с собой разговариваю:

    – А если он пришёл деньги снять со счёта…Что вы на него накинулись?

И тут сразу заволновались все граждане и накинулись на меня:

    – Какой там у него счёт, у бомжары? Он погреться сюда зашёл… – орёт мужчина-европеец.

Его поддерживают несколько крикливых женщин из очереди, которая мне уже не кажется европейской.

    – От него сильно воняет…Он сюда часто заходит, – вполголоса говорит мне женщина средних лет, сидящая слева от меня. Потом спрашивает: – Вы разве не чувствуете, как от него воняет?…мочой несёт…

Молчу. Я действительно не чувствую запахов вот уже лет пять. У меня аллергия и хронический ринит, наверное, от этого нюх потерял. Признаваться в своих слабостях перед разгневанными россиянами не хочу и не буду. Зачем давать им повод для торжества европейского лоска над российским милосердием, уходящим в прошлое? Обойдутся.

    Я, было,приготовил убойный аргумент - напомнить им, что не только собака - друг человека, но и бомж - друг человека, но, скользнув взглядом по их непреклонным лицам, понял - Европу жалостью не прошибёёшь. Пусть они думают, что они меня убедили.

Бомж с трудом поднимается и нехотя уходит на свежий морозный воздух. Европейская очередь ещё минуту поглядывает на меня с осуждением, но контролёры работают чётко, вызовы следуют один за другим, и вскоре и меня вызывают к окну номер три.

Быстро получаю свои деньги и выхожу на улицу. Бомжа поблизости нет. Иду в «Магнит» и вижу: он уже там, просит у входящих в магазин милостыню. Правильно делает бомжара, психолог, понимаешь, – просить у выходящих нет смысла – они-то уже потратились!

Раньше я спокойно проходил мимо, не терзаясь совестью, он у меня просить перестал, а сегодня молча дал ему сто рублей и услышал вслед глухое удивлённое «спасибо».

                2.08.15