О несчастная пленница!

Расположившись на своей молчаливой вершине, я наблюдал за людьми.
Как несчастна мне показалась их жизнь, прикованная логической цепью к тяжёлому камню! Она волочила его за собой, мучительно смотрела по сторонам, пытаясь отыскать свет спасения, но находила лишь измученные копии себя. Воздух, пропитанный ядовитой смесью концепций, удушающе действовал не неё; земля под ногами, ощетинившаяся острыми иглами понятий о добре и зле, рвала нежные ступни до костей, пуская кровавый след невинной пленницы; вода, отравленная не принятой болью, вызывала кровавую рвоту и сбивала с разодранных ног; огонь, что люди использовали для укрощения жизни, если та, обезумев от плена, решала вырваться, выжигал непонятные символы багровыми знаками на её истомлённом теле. Так и шла она, вся изуродованная своим господином, прямиком в стабильную неизвестность.

Она отдыхала лишь тогда, когда теряла сознание, обессилев от мучительного пути. В это время её хозяин без жалости хлестал по кровоточащим ногам, по спине и по лицу, пытаясь вновь поднять её на путь страдания. Очнувшись от града ударов, она поднималась и вновь шагала, кривя своё бледное лицо от нестерпимой боли. Скрепя сердцем, она шла день и ночь, и лишь изредка ей удавалось по-настоящему немного отдохнуть от мучений, когда её хозяин, физически устав над ней издеваться, отходил ко сну.

В эти часы она опускала свои ноги в ядовитую, но прохладную воду, чтобы меньше чувствовать боль, и, тихо роняя крупные горькие слёзы, смотрела, как течение уносит с собой её кровь. Потом, если находилась ткань, она делала себе тугие повязки и шла отдыхать под ободранные деревья. Иногда она видела, как другие, совершенно отчаявшись, скатывали тяжёлые логические камни в мутную глубокую реку и шли вместе с ними ко дну, навсегда пропадая в холодном омуте…
Она заметила: после подобных случаев никогда не появлялся хозяин утопшей жизни, будто его никогда и не было. Так она лежала под бедной кроной ободранного дерева до самого утра, пока её хозяин не просыпался. Она, перевязанная и чуть отдохнувшая, волочилась с камнем на цепи навстречу господину, как верная собака, а он каждый раз срывал с неё повязки, оголяя ещё не зажившие раны, и раздирал их вновь. А потом всё шло по-прежнему – мучительно и долго.

Жизнь показалась мне милосердной, терпеливой и всепрощающей. Утопись она так же, как и другие, в мутной ядовитой реке, и закончились бы её страдания, и закончился бы её хозяин… Но она надеялась, что тот, кому она принадлежит, однажды не сорвёт с неё повязок… Так и держалась она одной надеждой, и надежда ей эта обходилась очень дорого.

Вторник, 14 июля 2015 год.