Не с кем прощаться

Действующие лица:
СЕВА  - московский студент
МАША – студентка
СЕРГЕЙ - работник  диспетчерской службы аэропорта
ИВАНОВ (ДЖОНСОН) – темная личность
ДЯДЯ КОЛЯ – работник службы безопасности аэропорта
ПЕТРОВИЧ - охранник
Уборщица
Упаковщик

Первая сцена
На входе в аэропорт у рамки металлоискателя стоят дядя Коля и Петрович. Рядом установлен турникет в виде небольшого шлагбаума, управляемый с помощью
пульта. Дядя Коля  с пультом в руке демонстрирует, как открывается и закрывается шлагбаум, передает пульт Петровичу.
ДЯДЯ КОЛЯ. Не надо сильно жать. Чуть-чуть, слегка прикоснулся – и всё!
ПЕТРОВИЧ.  Я не жму –  вот … Нет, надо же, ни в какую!
ДЯДЯ КОЛЯ.  Не зажимай! Что ты тужишься, как… Дотронулся  и … Ловкость рук – и вот! Отрастил на даче клешни – ничего кроме лопаты не держишь!
ПЕТРОВИЧ. Это не дача – хуже каторги!  В жизни больше в мае отпуск не возьму!
Дядя Коля поднимает и опускает шлагбаум, снова  отдает пульт Петровичу. У Петровича ничего не получается.
ПЕТРОВИЧ. Может батарейка?
У шлагбаума останавливается узбечка-уборщица. Она хочет пройти, но шлагбаум по-прежнему отказывается подчиняться Петровичу. Узбечка стоит, ждет.
ДЯДЯ КОЛЯ.  Показываю последний раз  - берешь пульт, нажимаешь указательным пальчиком и для верности говоришь – у-у-у!
Дядя Коля жмет, негромко ухает – шлагбаум открывается, узбечка проходит.
Пауза.
ПЕТРОВИЧ.  Я к нему больше не притронусь!
ДЯДЯ КОЛЯ.  Тренируйся! Ха-ха!
ПЕТРОВИЧ. А вот и Серега наш появился на горизонте.
ДЯДЯ КОЛЯ. Не повезло парню – не полетел.
ПЕТРОВИЧ. Да ты что?
Подходит Сергей.
ПЕТРОВИЧ. Кто к нам пришел! Здорово Серега!
ДЯДЯ КОЛЯ. Опять ты с нами.
СЕРГЕЙ. Здорово. Куда ж я без вас?
ПЕТРОВИЧ. Что Серый – гляжу я на небо да думку гадаю, чего я не сокол, чего не летаю?
СЕРГЕЙ. Полечу через годик, взял паузу.
ПЕТРОВИЧ. Чего ж ты, друг сердечный? Подводишь нас.
СЕРГЕЙ. Финансовые проблемы, кризис. Денег на горючее нет, вы же в курсе – летная практика за свой счет. А без практики никак… только через год теперь.
ПЕТРОВИЧ. Ты же копил! Целый год с нами, плечом плечу. Колись – куда накопленное подевал!
СЕРГЕЙ. Нашел способ. Но ты Петрович не волнуйся – с толком потратил.
ПЕТРОВИЧ. Мы в тебя верили, а ты не оправдал ожиданий. Подвел. На девочек, так что ли?
ДЯДЯ КОЛЯ.  Петрович в корень зрит, сразу всё разобрал.
ПЕТРОВИЧ. Что довели вертихвостки  до цугундера?
СЕРГЕЙ. Не на девочек, а на девочку. Сейчас покажу.

Сергей отыскивает в смартфоне фотографию девочки 4-5 лет,  показывает её собеседникам. Изображение появляется на большом экране, напоминающем по форме смартфон.

ПЕТРОВИЧ. Симпатичная, только маловата. Твоя? У тебя оказывается уже дети?
СЕРГЕЙ. Теперь моя. Катей звать, моего брата племянница – у его жены сестра есть, у сестры вот дочка Катя.
ПЕТРОВИЧ. Понятно. А деньги-то куда дел – на леденцы?
СЕРГЕЙ.  С Катей беда – белокровие у неё, рак крови. Медуллярная лейкемия – выучил вот название. Слава богу, насобирали денег, сделали операцию. Короче, можно надеяться.
ДЯДЯ КОЛЯ. Надо же, такая кроха.
ПЕТРОВИЧ. И ты что же все деньги на лечение?
СЕРГЕЙ. Петрович, зато опять вместе, я в диспетчерской нашел теплое местечко, в гости буду приходить – покалякать, подхарчиться, будем опять на керосин копить. Боинг – не то, что твой пепелац, тут счет не на канистры – цистерны.
ДЯДЯ КОЛЯ. Да, тут ничего не попишешь. Хотя, я, сколько ни сталкивался с медициной последнее время – зла не хватает. Они сейчас не лечат, а деньги зарабатывают!
ПЕТРОВИЧ. А куда денешься, сколько скажут, столько и доставай. Тем более ребенок!
ДЯДЯ КОЛЯ. Если есть, что доставать.
ПЕТРОВИЧ.  А в академии – не могли как-то войти положение? К начальству ходил?
СЕРГЕЙ. Ты, Петрович, идеалист.
ДЯДЯ КОЛЯ. Я ходил на самый верх, к самому.
ПЕТРОВИЧ. И что?
ДЯДЯ КОЛЯ. Принял, дал аудиенцию, поговорили и ничего. Москва денег не выделяет, из министерства тоже самое, плакался –  забор покрасить нечем.
ПЕТРОВИЧ.  Ага, как же.
СЕРГЕЙ. Ничего, какие наши годы.
ДЯДЯ КОЛЯ. Год быстро пролетит, а на счет денег у меня предчувствие нехорошее – ни хрена ты не накопишь!
ПЕТРОВИЧ. Родня поняла, где разжиться можно, так что смотри – застрянешь тут в сухопутных летунах. Жениться тебе надо, чтобы жена все деньги себе. В чулок.
ДЯДЯ КОЛЯ. Это тоже – неизвестно, какая попадется.
ПЕТРОВИЧ. Или уже попалась?
СЕРГЕЙ. Петрович, я сначала с тобой проконсультируюсь. Ты сам сколько раз женат?
ДЯДЯ КОЛЯ. Петрович, как тридцать лет назад попал под каблук, так и сидит, не рыпается, пришпиленный.
ПЕТРОВИЧ. Да, Серёга, лучше сам копи помаленьку, в банк складывай.
ДЯДЯ КОЛЯ. Ага, в банку, чтоб не лопнула.
СЕРГЕЙ. В обед зайду.

Сергей уходит. Мимо них проходим уборщица-узбечка  с принадлежностями для уборки. На её тележке маленькая табличка с надписью Гюльчатай.

ДЯДЯ КОЛЯ. Вот кого надо продвигать – Гюльчатай не подведет.
ПЕТРОВИЧ. Даже как-то обидно за Сережку, учился-учился, подрабатывал, и всё коту под хвост – не взлетел.
ДЯДЯ КОЛЯ. Зато совесть чиста – тоже большое дело.
ПЕТРОВИЧ. Так можно далеко зайти, быстро с голой задницей останешься – всё равно, всем не поможешь.
ДЯДЯ КОЛЯ. Я тебе так скажу – денег жалеть не надо, а вот что не полетел, конечно, жалко. Да он в роде не сильно переживает. Молодой – вся жизнь впереди. Не знает, как все быстро заканчивается.
ПЕТРОВИЧ. А глаза грустные. А ты бы его в органы порекомендовал!
ДЯДЯ КОЛЯ. Какие сейчас органы – сам не знаешь, что ли?! Хотя, может он уже в органах. В контору нашу как-то на днях заходил, гляжу – Серега идет, поговорить не успели, мне срочно надо было. Короче, нас с тобой не спросят.
ПЕТРОВИЧ. Правда? Слышал что-то?
ДЯДЯ КОЛЯ. Поживем, увидим.
Раздается голос диктора, объявляющий рейсы, призывающий к осторожности в обращении с незнакомыми предметами.
- Если вы обнаружили подозрительный предмет, немедленно сообщите о находке работнику аэропорта или полиции. Наша безопасность в наших руках.

Появляется Маша, присаживается на тележку для перевозки багажа с высокими поручнями. К ней приближается уборщица-узбечка, она моет пол вокруг тележки, начинает тыкать шваброй ей в ноги. Маша деликатно приподнимает ноги, садится на тележку с ногами. Уборщица сначала полегоньку, потом все дальше отодвигает тележку. Маша прислонилась к поручню, закрывает глаза, кажется, она спит, тележка вместе с ней отъезжает в сторону. Она оказывается поблизости от узбека-упаковщика. Он переговаривается с уборщицей по-узбекски. Уборщица в шутку советует упаковать эту малахольную девку и отправить куда подальше. Субтитры их разговора появляются на большом экране. Узбек,  посмеиваясь, принимается обматывать тележку вместе с девушкой широкой прозрачной полиэтиленовой пленкой (стрейчем). Он работает быстро, сноровисто, и тележка на глазах превращает в полиэтиленовый кокон на колесиках. Девушка не проронила ни звука, никак не реагирует на происходящее. Уборщица и упаковщик, убедившись, что никто не заметил их проделки, не заинтересовался их махинациями, начинают играть с тележкой – раскручивают её, пасуют друг дружке, катаются на ней. Убедившись в своей безнаказанности, узбек демонстративно сплевывает рядом с тележкой, его землячка толкает тележку ногой, и та укатывается за кулисы.

На сцене появляется СЕВА, в руках у него айфон, он пытается дозвониться. После нескольких неудачных попыток связь устанавливается, он начинает говорить. На стене возникает экран, имеющий форму многократно увеличенного айфона.

СЕВА. Я в Шереметьево, в аэропорту, вовнутрь зашел. Где ты? Ты слышишь меня?
Экран загорается, сквозь рябь возникает изображение – МАША внутри полиэтиленового кокона. Маша с закрытыми глазами говорит по телефону.
МАША. Я здесь, еле доползла, как гусеница. Уже давно жду, я устала.
СЕВА. Надо поговорить. Я хочу всё объяснить, сегодня весь день, все время что-то мешает, то одно, то другое. А ты, как будто не слушаешь, замыкаешься и ноль внимания . Я просил их. Я хотел взять тебя с собой.
Из стоящего поблизости торгового киоска слышится песенка Макаревича ”Я возьму тебя с собой в небеса”.
МАША. Очень плохо слышно. Ты хотел? Что ты хотел? В небеса?
Маша открывает глаза, смотрит вверх перед собой.
СЕВА. Хотел, хочу, я обязательно возьму тебя с собой. Как только представится возможность. Как только все уляжется, я не буду ждать ни минуты, сразу…
Сева, не отрываясь, смотрит на экран, телефон держит перед собой, говорит перед собой, как в микрофон.
МАША. Я устала, смертельно устала, спать хочу – не могу.
СЕВА. Я хочу, чтобы ты не думала, что…
МАША. Я не думаю, я сплю.
СЕВА. Ты веришь мне?
МАША. Как здесь душно. Дышать нечем. Просто нет никаких сил.
Маша поворачивается на бок, устраивается поудобней, слова выговаривает медленно, еле дыша, сквозь сон.
СЕВА. Ты должна верить мне. Я сделаю всё что нужно, мне надо немного времени. Только осмотреться…
Звучание песни становится всё более отдаленным.
МАША. Совершенно нечем дышать.
Маша трогает руками скрипучую пленку.
СЕВА. Мы будем вместе.
МАША. Я устала. Если б ты знал, как я устала. Ноги гудят, колени… Я – как выжатый лимон, целый день беготни.
По трансляции объявляют о предстоящем рейсе Москва – Лондон.
СЕВА. Лондон… Немного терпения, тебе надо набраться терпения и подождать. Я сделаю, всё, что в моих силах, сделаю – и заберу тебя.
МАША. Сумасшедший бег, я чуть не задохнулась. Сердце чуть не выскочило, колотится до сих пор. Моё сумасшедшее сердце.
СЕВА. Я устроюсь, каждый день по скайпу обо всем говорить, каждый день, подробно обо всем.
МАША. У нас будет разное время. Я буду спать.
СЕВА. Ты мне веришь? Ты будешь ждать? Я должен знать, для меня самое главное – знать, что ты ждешь. Где ты? Я тебя не вижу! Где ты?
Изображение на экране покрывается рябью, сквозь рябь, едва различимо видно, что голова девушки свесилась. Она опять уснула или потеряла сознание. СЕВА быстро уходит.