В. Л. ВЕЛИЧКО
Василий Львович Величко (1860 — 1903) — русский поэт, публицист и общественный деятель.
Отрывки из книги КАВКАЗ 1886-1895
http://www.amsi.ge/istoria/somx/velichko.html
Кто такие армяне?
Основное их происхождение мало выяснено.
С антропологической точки зрения они, в большинстве, крайние брахицефалы, т.е. короткоголовые, и наиболее сходны в этом отношении, как видно из исследований Шантра, Эркерта, Пантюхова и др., с горскими евреями и сиро-халдеями (айсорами). Английский ученый Бертин считает их людьми одного типа с евреями допалестинского периода.
Профессор Д.Н. Анучин говорит, что армяне племя не арийское, а скорее арианизованное (по языку). Помимо всего сказанного, далеко не все, причисляющие себя к армянам, принадлежат к коренному армянскому племени.
Весьма интересен также вопрос о закавказской Албании, или, по-армянски, Агвании. Эта страна, в состав которой входили и нынешняя Елисаветпольская губерния, и части Тифлисской и Дагестана, была населена народами не армянского происхождения, получившими христианство от армян. До начала XIX века существовал отдельный агванский или гиндзасарский каталикос, соперничавший с эчмиадзинским и по временам совершенно независимый от последнего. В настоящее время христиане, бывшие некогда паствою агванского каталикоса, считаются армянами и, перемешавшись с ними, усвоили их характер.
Здесь, кстати, нужно отметить, что армянские меценаты из нефтепромышленников усиленно заботятся о создании совсем особенной истории Армении, о возвеличении этого маленького народа и его героев, начиная со случайных генералов, достойных уважений, и кончая неслучайными контрабандистами всякого рода, достойными… уважения, но с другой стороны. В частности, они не упускают случая выдвигать свои исторические «заслуги» и теперешние достоинства паразитическим способом, т. е. попутно набрасывая тень на соседние с ними народности, у которых была история более ясная, несомненная и достойная. Грузин они в области историко-археологической грабят бессовестнейшим образом: сцарапывают грузинские надписи с памятников, захватывают древние православные часовни и опустелые церкви *), сочиняют исторические нелепости и указывают, как на древние армянские владения, на такие области, где каждый камень говорит о прошлом грузинского царства.
Болезненное самолюбие и тщеславие армян и склонность их рекламировать своё величие в прошлом и настоящем - объясняются и отчасти оправдываются тем, что они в течение веков стяжали себе плохую репутацию, от которой хотели бы избавиться.
Строго говоря, интеллигентные армяне давным-давно сознают, что репутация у их племенного имени - нелестная. Доселе и они, и публицисты, сочувственно к ним относящиеся, склонны, где только возможно, заменять слово «армянин» словами «туземец», «кавказец», и, в особенности «христианин». Это напирание на «христианство» весьма характерно, как потому, что армяне не прочь поживиться насчет своих соседей-мусульман, так и потому, что название «христианин» даёт им положение привилегированное.
В собственной Армении, т.е. на армянском плоскогорье, сколько-нибудь независимое царство было упразднено довольно-таки давно, в пятом веке, когда Армения стала открыто персидской провинцией и фактически, как власть ближайшая и организованная, над армянским народом воцарилась теократия с каталикосом во главе. С тех пор не менее наглядно армянские заправилы, так сказать, торгуют на две лавочки: продают отечество и народ то персам и затем мусульманам вообще, то Византии, исподтишка ведут свою линию борьбы за племенную самобытность.
Некоторый призрак государственности возник в конце XI века в маленькой Киликии и окончательно рассеялся в 1375 году.
Масса армянского населения, пожалуй, подумывала в Турции и Персии об автономии; перейдя же в пределы могущественной России и притом в Закавказье, довольно рационально тогда управлявшееся, армянский народ первое время не поддавался нелепым бредням. Он отдыхал от тяжких испытаний, богател и незаметно подготовлял для себя сперва экономическую почву.
Автор изданного по Высочайшему повелению «Обозрении российских владений за Кавказом» (Спб. 1836) указывает на умение армян по внешности ассимилироваться, воспринимать чужие имена, одежды и обычаи. В Грузии масса армян приняла фамилии с окончанием на «швили», в мусульманских провинциях появились Юсуф-беки, Кара-беки, Ибрагим-ханы и тому подобные прикрытые армяне; в России появились не только имена с армянским корнем и русским окончанием, но даже Красильниковы, Сапожниковы, Лисицыны, Сергеевы, Поповы.
Мусульмане, жители завоеванных областей, спрашивают не без горькой иронии. - «Где же русские? Для кого же они нас завоевали? Во всяком случае, не для себя. Мы видели храбрых русских солдат, а теперь видим только слабых и корыстных российских чиновников, зачастую нерусских по происхождению. Ни ваших купцов, ни ваших хлебопашцев здесь не видно! Все армяне, наши вчерашние рабы. Нечего сказать! Стоило воевать, чтобы дать господство таким нехорошим людям!..»
Среди непрошеных опекунов армянского народа мечта о создании автономного «царства», и притом именно в русских пределах, не гаснет, а все разгорается. В Турции не было территории, - и она искусственно создается в Закавказье. Десятки тысяч турецких эмигрантов вторгаются в наши пределы, а наши воины не решаются стрелять в эти «мирные» шайки, потому, что армяне выдвигают вперед женщин и детей. Никаких турецких «зверств» нет и в помине, а турецкое правительство не принимает обратно беглецов.
Упомянутые политиканы хотят извести также мусульманское население края и испортить репутацию мусульман, чтобы в будущем воспользоваться их землями.
В результате все мусульманское Закавказье уже опутано армянскими сетями, как и остальные места, кроме, отчасти, Кутаисской губернии. Армянские миллионеры, - киты, на которых строится промышленно-политический террор «Армении», - скупают за гроши десятками тысяч десятин земли грузинских князей, татарских агаларов и захватывают плохо лежащие казенные угодья *); а эти угодья доселе нередко очень плохо лежат, отчасти, вследствие неприменимости общеимперских законов к местным условиям.
За отсутствием в крае национальной финансовой политики, экономическое положение именно мусульман ухудшается с каждым годом. Армянская плутократия составляет сплоченную стачку, обесценивающую труд татар-земледельцев и скотоводов, завладевшую всеми рынками, кредитом и денежным обращением вообще. Весь край разделен на районы, разобранные более или менее крупными пауками-армянами, эксплуатирующими местное татарское население.
Армянам выгодно также, чтобы о мусульманах слагалось в русском обществе недоброе мнение, как об элементе некультурном, диком и во всех отношениях ненадежном. Для армянствующей печати возможность сообщать о татарских разбоях, оттеняющих якобы мирное настроение «христиан», т.е. армян, и подрывающих доверие к силе русской власти в крае, представляет истинный праздник…
Доверие, к которому азербайджанские татары в основе склонны, подвергается нередко жестоким испытаниям, при мысли о которых становится больно и страшно. Администрация местностей, населенных азербайджанскими татарами, стоит вообще значительно ниже своего призвания. Места плохо оплачиваются, без соображения с постоянно растущими ценами на жизненные продукты, находящиеся в руках армянской стачки; назначения носят большею частью случайный характер, причем есть примеры назначения на довольно высокие места людей опороченных по прежней своей деятельности, например, исключенных из военной товарищеской среды, и т.п.
Татарин-простолюдин, не говорящий по-русски, не гарантирован ни от какой неправды, ни от какого насилия, ни от каких чудовищных ошибок. Он может смирно сидеть на холме, пасти свое стадо и жарить шашлычок, а в этот момент прискачут ревнители порядка, пристрелят его и как трофей повезут к приставу. Пристав знает его в лицо, так как раза два в год получает него «пешкеши», в виде баранов или иных земных благ; но пристав пошлет его труп к уездному начальнику, который, может быть, тоже знает убитого, ибо купил у него краденую лошадь для поднесения важному городскому чиновнику. Тем не менее, труп пастуха везут в губернский город, откуда по начальству посылается донесение, а в газеты телеграмма о том, что «во время перестрелки между всадниками новой земской стражи и разбойниками убить грозный гачаг Ибрагим оглы, наводивший панику на население значительного района».
Особый интерес представляет статья французского писателя-армянофила, г. Пьера Морана (журнал «Correspondant» от 10 апреля 1897 года), заведомо «подготовленного» кавказскими политиканами и также открывающего их карты.
По мнению этого писателя, Россия морально не упрочила своего господства между Черным и Каспийским морями , — что совершенно верно. Наиболее глубока и активна, — говорит он, — идея самобытности и жажда обособления именно у армян. Они жалуются на равнодушие к их положению со стороны Франции, которая-де в унизительном для нее (?!) франко-русском союзе забыла свои принципы и отреклась от своих традиций; русское же правительство, не выполняя своей обязанности выручать армян зарубежных. Армян-де преследуют (?!) в России за их деятельную энергию, благосостояние, сильную умственную культуру (!) и, наконец, просто «за то, что они армяне». Г. Моран находит, что они люди с железной волей, стойки, цепки и трудолюбивы, — словом, люди с большой внутренней силой. Он признает, что они везде в Закавказье «захватили места, предназначенные, казалось бы, скорее русским», и что они создают себе в русских пределах новое отечество, овладевая всеми большими предприятиями не совсем добросовестно, так сказать, снизу (par les dessous), как безжалостные ростовщики, темные дельцы, «христианские жиды», которым русские завидуют по невозможности конкурировать с ними.
Сведения по географии, истории и литературе, почерпнутые Мораном, очевидно, у армянских политиканов, страдают соответственной нечестностью. Так, например, он говорит, что Батум, Карс и Ардаган, с их территориями представляют собой исконно-армянские владения, и что грузины давно сидели, в сущности, также на армянских землях.
Ведя остальное население Закавказья к объединению и, так сказать, зоологическому недовольству , армянские заправилы надеются превратить остальных туземцев в своих кондотьеров , которые пригодятся в случае неудачной для России войны. Весьма характерно, что армянским политиканам особенно ненавистна всякая мера, всякое доброе слово в пользу или защиту других туземцев. Они нисколько не сердятся на тех русских, которые огульно бранят «всех кавказцев »: таким русским патриотам армяне готовы деньги платить, ибо огульные суждения, всегда несправедливые, особенно на руку армянской формуле «Кавказ для кавказцев». Основная черта их — светобоязнь, страх перед неподкупной гласностью, и в этом они единодушны с ненадежными служилыми людьми, стоящими за условную «отчетную», а не жизненную правду. Особенно возмущают армянских политиканов указания на то, что армянская гегемония губит остальные кавказские племена: они тогда кричат, что это разжигание междуплеменной розни.
Колоссальные капиталы в руках людей, политически замечтавшихся, могут представить серьезную опасность не только в случае каких-либо осложнений, но и в обыкновенное время. Будучи плодом не упорного труда и вдохновенного знания, а глупо-случайного или неправого стяжания, эти капиталы в невежественных, некультурных руках составляют социальную опасность как фактор подкупа и разврата Неисчислим экономический и духовный вред, наносимый армянскими вожаками на Кавказе и русскому народно-государственному делу, и самому армянскому населению . Эти вожаки ужасны, как растлеватели, как микробы социального разложения, как паразиты.
О современных армянах смотрите видеофильм " Наши соседи-армяне" на You Tube:
https://www.youtube.com/watch?v=0GmGK76B6jA
Русский публицист Василий Величко об армянах
© Copyright: Гахраман Гумбатов, 2015
Свидетельство о публикации №215080200282
Свидетельство о публикации №215080200282
Рецензии
Татары Бакинской, Елизаветпольской, и отчасти Тифлисской губерний нынче стали побогаче, особливо городские. Строятся на общий лад: дома их бывают и в несколько этажей, с плоской крышей, отличаясь разве большими в целые стены разными окошками, из мельчайших, цветных стекол, вырезанных красивыми узорами. В комнатах мебели почти нет, кроме сундуков, да иногда тахты — очень широкой и низкой скамьи, крытой ковром, как у армян и грузин. Последние проводят всю жизнь на этих тахтах: и спят на них, и едят, но татарин разве заезжего гостя на нее посадить, а сам все сидит и спит на полу. За то ковры есть у самого бедняка, а у зажиточных все дома покрыты ими внутри. Кругом приемной идет под самым потолком полка, на которой выставлена всякая посуда: серебряные, медные или глиняные кувшины и разная туземная утварь. В главной стене камин, с вычурными украшениями, с витыми колонками. Все это только у богатых. У просто зажиточных чаще всего одна комната, разделенная несколькими перегородками, за которыми все хозяйство и домашний скарб. Тут же и сундуки, покрытые войлоками или циновкой; тут же и постели с одеялами, убранные на день в нарочно проделанные ниши в стенах. В одном углу посуда побогаче, оружие, конская сбруя; в другом чувал с мукой, кадки с сырами, горшки с маслами; а кто победней, так у него единственная комната вместе и конюшня и сарай. У некоторых, вместо жилого покоя только деревянный помост в одном конце большого сарая, сложенного как почти все здания на Кавказе, из неотесанного камня. Помост отделен от помещения лошадей и быков лишь резными перилами. Точно также по селам живут и греки, и армяне. Но все же это не самые бедные татары, а имеющие какую-нибудь оседлость. Большинство, кроме каких-нибудь переносных войлочных кибиток на лето, да земляных нор на зиму, ничего не имеют. Едущие по закавказским равнинам, горам или лесам могут видеть, как по обеим сторонам дороги тянутся покрытые зеленью бугорки: между ними копошатся дети и куры; из подземной дверцы валит дым и выползают на свет Божий оборванцы в рыжих бараньих папахах. С трубками в зубах, они собираются по открытым местам погалдеть о мирских делах: это то и есть татарские сакли, зимние местопребывания кочевников.
С ранней весны эти низменные жилища бросаются: татары собирают свои стада, навьючивают домашний скарб, сажают старух и детей на лошадей и быков и отправляются в горы. По мере того как становится жарче, а скот выедает по близости травы, кочевье снимается и направляется выше в горы, на более прохладные стоянки.
Татары прекрасно знают и местность и условия климата в различные времена года: вынуть жерди, поддерживающие войлочную покрышку их алачуги-кибитки и навьючить их на спину быка — им ничего не стоит. Коня своего татарин слишком ценить; он не любит отдавать под вьюк, — на то есть вьючные животные — ослы, мулы, да быки. На лошадь он сам сядет или много, что посадит мать, или любимую жену. Всякая перекочевка — праздник и повод к грабежам и воровству. Сегодня перекочевали мимо деревни или села, — а завтра здесь нескольких штук скота у крестьян или помещика не хватает. Ищи ветра в поле, судись с татарвой перехожей!.. У них первая заслуга — ловкая кража и самое убийство нередкое дело. Христианина убить даже почитается великой заслугой. Утром татарин его у себя примет, как гостя дорого; угостит и, став на колени, обувь с ног снимет. Чуть гость за его саклю или алачугу завернет, татарин не сочтет за грех его обобрать, как липку, а при нужде и кинжал в спину всадит. Девушка-татарка за тихого, заведомо ничего не укравшего, и никого не ограбившего, парня ни за что и замуж не пойдет. В иных татарских обществах для мужчины считается постыдным умереть спокойною смертью дома. Об этом и не пожалеет никто, тогда как умершего от ран, полученных на грабеже, все оплакивают с большими почестями.
Всякий татарин старается иметь в своем жилище особую комнату или хоть угол отдельный для женщин: туда уже не смеет ступить нога ни одного мужчины, кроме хозяина дома. Ужасно положение женщины-татарки: у нее нет никакого голоса в семье, никаких прав. Муж может ее прогнать, променять на другую, взять обратно, если вздумается, бить сколько душе угодно, даже убить безнаказанно, если не узнает и не вступится правительство. Раз было такое дело: татарин привязал жену за косу к дереву и стал ее обстреливать, пока совсем не застрелил. Когда его взяли и привели в суд, он отказался признать себя виновным, говоря, что не хотел убить, даже не целился, а только желал запугать сидевшего в ней "шайтана" (чорта) и его выгнать. Если пуля в нее попала, так это значит, что она шайтана любила больше мужа и он, с ее согласия, сам в нее пулю направил.
— Но почему же ты думаешь, что в ней был шайтан? — спросили его.
— Это я верно знаю! — отвечал бусурман. — После каждого захода солнца, сотворив намаз (молитву), я имел обыкновение изгонять его из моей жены; и всегда, когда я помолившись подходил к ней, она вся дрожала, так "он" ее колотил!
В самом лучшем случае, у самого доброго мужа положение жены безвыходно. Она безмолвная, бесправная раба, незнающая отдыха. Мужчина никогда ей не поможет, не притронется и пальцем к работе, хотя бы женщина надрывалась трудом на глазах его. Он почти всегда жалеет, не только лошадь свою, которая занимает почетное место в семье каждого татарина, но всякое домашнее животное, больше чем жену.
Так как стада баранов главное и почти единственное богатство татар, они гораздо более заботятся об их удобстве, нежели о своем. У них есть даже пословица, гласящая "тот не хозяина, кто не слуга своего барана". А на хорошего коня редкий татарин не променяет всех своих жен. Еще бы! жена почти всегда изменница, да и всюду найдется; а добрый конь верный друг наездника-джигита! его кормилец на грабеже, его спаситель в опасности.
Джигитом, — удальцом и наездником, — стремится быть каждый татарин, начиная с 10 лет. Джигитовка, то есть скачка — вместе слава и наслаждение татарина. В праздничный день татары выезжают на ближайший луг и начинается джигитовка — удалая скачка со стрельбой, с опрокидыванием под брюхо лошади, с подбрасыванием оружия. На всем скаку, летя сломя голову, джигит и ружье заряжает, держа шапку в рубах, и стреляет в цель без промаху, и разом, словно падая, склоняется к земле, подымет свой папах, а иногда и мелкую монету, брошенную в пыль дороги; потом мгновенно выпрямляется в стременах и снова несется, размахивая оружием над забубенной головой или, растянувшись во всю длину на спину лошади, еле придерживается за гриву ее и летит, изображая из себя мертвое тело.
Ловкость татар на коне изумительна! На Кавказе им нет соперников в верховой езде, как впрочем, нет и в воровстве. Сами они сознаются, что нет у них ни простолюдина, ни бека (дворянин), ни агалара (князя), ни даже хана, который не был бы вором и не считал грабежа удальством. Точно также, несмотря на то, что если бы татарину случилось, когда-нибудь утром или вечером не совершить намаза, не помолиться при восходе и заходе солнца, он бы считал себя погибшим грешником, — каждый из них не задумывается фальшиво присягнуть. Они не считают ни грешным, ни бесчестным дать ложное показание на суде.
Впрочем есть в Закавказье два племени татар, которые слывут за тихих и трудолюбивых: это Шекинцы и Талышинцы, в Бакинской губернии. Между ними разбоев совсем не бывает, а воровство или самоуправство — большая редкость.
В. Желиховская — Кавказ и Закавказье (1885)
Николай Яковлев 3 22.08.2015 13:20 • Заявить о нарушении
С ранней весны эти низменные жилища бросаются: татары собирают свои стада, навьючивают домашний скарб, сажают старух и детей на лошадей и быков и отправляются в горы. По мере того как становится жарче, а скот выедает по близости травы, кочевье снимается и направляется выше в горы, на более прохладные стоянки.
Татары прекрасно знают и местность и условия климата в различные времена года: вынуть жерди, поддерживающие войлочную покрышку их алачуги-кибитки и навьючить их на спину быка — им ничего не стоит. Коня своего татарин слишком ценить; он не любит отдавать под вьюк, — на то есть вьючные животные — ослы, мулы, да быки. На лошадь он сам сядет или много, что посадит мать, или любимую жену. Всякая перекочевка — праздник и повод к грабежам и воровству. Сегодня перекочевали мимо деревни или села, — а завтра здесь нескольких штук скота у крестьян или помещика не хватает. Ищи ветра в поле, судись с татарвой перехожей!.. У них первая заслуга — ловкая кража и самое убийство нередкое дело. Христианина убить даже почитается великой заслугой. Утром татарин его у себя примет, как гостя дорого; угостит и, став на колени, обувь с ног снимет. Чуть гость за его саклю или алачугу завернет, татарин не сочтет за грех его обобрать, как липку, а при нужде и кинжал в спину всадит. Девушка-татарка за тихого, заведомо ничего не укравшего, и никого не ограбившего, парня ни за что и замуж не пойдет. В иных татарских обществах для мужчины считается постыдным умереть спокойною смертью дома. Об этом и не пожалеет никто, тогда как умершего от ран, полученных на грабеже, все оплакивают с большими почестями.
Всякий татарин старается иметь в своем жилище особую комнату или хоть угол отдельный для женщин: туда уже не смеет ступить нога ни одного мужчины, кроме хозяина дома. Ужасно положение женщины-татарки: у нее нет никакого голоса в семье, никаких прав. Муж может ее прогнать, променять на другую, взять обратно, если вздумается, бить сколько душе угодно, даже убить безнаказанно, если не узнает и не вступится правительство. Раз было такое дело: татарин привязал жену за косу к дереву и стал ее обстреливать, пока совсем не застрелил. Когда его взяли и привели в суд, он отказался признать себя виновным, говоря, что не хотел убить, даже не целился, а только желал запугать сидевшего в ней "шайтана" (чорта) и его выгнать. Если пуля в нее попала, так это значит, что она шайтана любила больше мужа и он, с ее согласия, сам в нее пулю направил.
— Но почему же ты думаешь, что в ней был шайтан? — спросили его.
— Это я верно знаю! — отвечал бусурман. — После каждого захода солнца, сотворив намаз (молитву), я имел обыкновение изгонять его из моей жены; и всегда, когда я помолившись подходил к ней, она вся дрожала, так "он" ее колотил!
В самом лучшем случае, у самого доброго мужа положение жены безвыходно. Она безмолвная, бесправная раба, незнающая отдыха. Мужчина никогда ей не поможет, не притронется и пальцем к работе, хотя бы женщина надрывалась трудом на глазах его. Он почти всегда жалеет, не только лошадь свою, которая занимает почетное место в семье каждого татарина, но всякое домашнее животное, больше чем жену.
Так как стада баранов главное и почти единственное богатство татар, они гораздо более заботятся об их удобстве, нежели о своем. У них есть даже пословица, гласящая "тот не хозяина, кто не слуга своего барана". А на хорошего коня редкий татарин не променяет всех своих жен. Еще бы! жена почти всегда изменница, да и всюду найдется; а добрый конь верный друг наездника-джигита! его кормилец на грабеже, его спаситель в опасности.
Джигитом, — удальцом и наездником, — стремится быть каждый татарин, начиная с 10 лет. Джигитовка, то есть скачка — вместе слава и наслаждение татарина. В праздничный день татары выезжают на ближайший луг и начинается джигитовка — удалая скачка со стрельбой, с опрокидыванием под брюхо лошади, с подбрасыванием оружия. На всем скаку, летя сломя голову, джигит и ружье заряжает, держа шапку в рубах, и стреляет в цель без промаху, и разом, словно падая, склоняется к земле, подымет свой папах, а иногда и мелкую монету, брошенную в пыль дороги; потом мгновенно выпрямляется в стременах и снова несется, размахивая оружием над забубенной головой или, растянувшись во всю длину на спину лошади, еле придерживается за гриву ее и летит, изображая из себя мертвое тело.
Ловкость татар на коне изумительна! На Кавказе им нет соперников в верховой езде, как впрочем, нет и в воровстве. Сами они сознаются, что нет у них ни простолюдина, ни бека (дворянин), ни агалара (князя), ни даже хана, который не был бы вором и не считал грабежа удальством. Точно также, несмотря на то, что если бы татарину случилось, когда-нибудь утром или вечером не совершить намаза, не помолиться при восходе и заходе солнца, он бы считал себя погибшим грешником, — каждый из них не задумывается фальшиво присягнуть. Они не считают ни грешным, ни бесчестным дать ложное показание на суде.
Впрочем есть в Закавказье два племени татар, которые слывут за тихих и трудолюбивых: это Шекинцы и Талышинцы, в Бакинской губернии. Между ними разбоев совсем не бывает, а воровство или самоуправство — большая редкость.
В. Желиховская — Кавказ и Закавказье (1885)
Николай Яковлев 3 22.08.2015 13:20 • Заявить о нарушении
ПРИЧИНЫ РАЗБОЕВ, ГРАБЕЖЕЙ И ДРУГИХ БЕСПОРЯДКОВ В ЗАКАВКАЗЬЕ И СПОСОБЫ К ИХ ИСКОРЕНЕНИЮ
На просвещенное благоусмотрение его Высокопревосходительства господина Министра внутренних дел Вячеслава Константиновича фон Плеве
Посильный труд бывшего уездного начальника Джеванширского
уезда подполковника Д. С. Барановского, поддержанный
восьмилетней опытностью ближайшего соприкосновения
с народами Закавказского края
Разбои, грабежи и другие беспорядки на Кавказе в последние годы достигли того предела, за который уже и идти некуда. Причина этого печального явления кроется, главным образом, в неправильном понимании задач внутренней политики края, которая в последнее время велась путем диаметрально противоположным, чем это следовало. По моему крайнему разумению, политика эта должна заключаться в общих чертах в следующем. Первое: в принятии самых крутых и решительных мер против адербейджанских татар, ингушей и других хищников, с целью воспрепятствовать им производить грабежи, разбои, кражу скота и сопротивление властям. Параллельно с этим необходимо воздействовать путем образования и других нижеприведенных мер на просвещение этого полудикого мусульманского населения. По мере же восприятия им культуры и русской гражданственности, что, конечно, займет сравнительно продолжительный срок, можно смягчать и административные меры; и второе: по отношению к другим национальностям, населяющим Кавказ, которые не отличаются хищническим характером, как то: грузины, имеретины, армяне и пр., необходимо, чтобы администрация края спокойным, беспристрастным отношением к населению, сочувствием его нуждам и возможным удовлетворением таковых создала элемент, проникнутый гражданственностью, уважающий власть, преданный Государю и действительно чтущий Россию своим отечеством.
Исходя из приведенного общего взгляда, для достижения полного порядка на Кавказе в близком будущем и постепенного его культурного развития нужны следующие коренные реформы: первое и самое важное - это реорганизация административных учреждений. Реорганизация эта должна выразиться, в главных своих основаниях, в следующем.
Усилить временно власть всех младших органов полиции; то есть уездных начальников, их помощников и приставов по отношению к населению всех закавказских губерний вообще, а к полудикому татарскому населению в особенности, дав право наказывать собственною властью всех воров, грабителей, разбойников, укрывателей сих последних, а равно и оказывающих сопротивление распоряжениям властей. Степень этой власти должна быть выражена в разрешении младшим чинам полиции накладывать своей властью следующие наказания: одиночное заключение в тюрьму до трех месяцев и телесное наказание до пятидесяти ударов.
Мотивы таких мер следующие: едва ли кто-нибудь станет утверждать, что гуманными мерами можно отучить быть хищным волка, шакала или гиену, между тем, кроме облика человеческого и дара слова, адербейджанские татары, населяющие Елисаветпольскую, Бакинскую, Эриванскую, Тифлисскую губернии, а частью и Дагестан, ровно ничем не отличаются от этих зверей. Те же отрицательные черты характера: хищничество, вероломство, злость, мстительность, жадность, наглость, дерзость, праздность и пр.; об этом в ярких красках свидетельствует уголовная хроника Кавказа; единственной положительной чертой их является чуткость к неподкупности и справедливости над собою со стороны правительственной власти и вообще лиц, имеющих над ними какие-либо права. Это последнее качество, между прочим, относится только к простому народу; привилегированный же класс—так называемые беки — лишены и этого чувства. Можно сказать с уверенностью, что нет ни одного татарина, который бы не носил в себе задатков разбойника, и если он в данную минуту не находится официально в числе таковых, то либо он еще в них не попался, либо ему не представилось еще удобного случая участвовать в разбое. Простой народ занимается грабежами и разбоями большею частью или, так сказать, для поддержания традиций, чтобы проявить свою лихость и тем заслужить уважение своих соплеменников, прослыть джигитом, или же в силу дурных экономических условий, при наличности которых татарин подыскивает себе одного или нескольких товарищей, вооружается винтовкой, садится на коня и, выбрав по возможности бойкий пункт, выезжает на ночной промысел.
Кроме этих обыденных проявлений хищничества татар, в Закавказье имеют место еще и профессиональные грабежи и разбои, причем главными инициаторами и руководителями являются беки; ими создаются планы разбоев, поражающие иногда грандиозность замыслов и способов исполнения их, причем самое исполнение возлагается беками на своих нукеров (слуг) и лиц, находящихся в имущественной от них зависимости, бывших их крестьян и пр., которых они снабжают оружием, лошадьми и даже одеждой. В случае обнаружения преступления они же являются их покровителями перед властью, устанавливают их alibi, берут их на поруки, а перед вывозом свидетелей к следователю или для разбора дела в суд, подкупают свидетелей, и это им легко дается, так как известно, что за два или три рубля можно достать десятки свидетелей татар по какому угодно делу, которые являются лжесвидетелями каких угодно событий, в качестве якобы очевидцев, и свободно принимают присягу, которую они считают ни во что, при той обстановке, которая практикуется у нас на суде. За это беки получают, конечно, львиную долю добычи. Все выдающиеся разбои в Закавказье, как, например, ограбление в восьмидесятых годах Джан-Ятагского государственного конного завода, где убит начальник этого депо действительный статский советник Вильман и ограблено несколько десятков тысяч денег, ограбление Елисаветпольского губернского врача в 1893 году, разбой в Агдамских садах, где убито 5 человек судебных чиновников в 1895 году под названием Хубларовского дела, есть дело рук беков Шушинского и Джеванширского уездов Елисаветпольской губ., что уже доказано неопровержимыми данными на суде, и тысячи других дел, частью прекращенных за не обнаружением виновных, а частью, хотя и доходивших до разбора судом, но в большинстве случаев окончившихся оправданием безусловно виновных лиц вследствие извращения дел подкупными свидетелями. Татарин нисколько не боится не только тюрьмы, но даже ссылки в каторжную работу или на поселение, так как, отсидев в тюрьме установленный срок и возвратившись в свою среду, он уже пользуется известным почетом и уважением, как у нас приблизительно лицо, окончившее высшее учебное заведение. Присужденный же к ссылке в каторгу совершенно уверен в том, что он в самом непродолжительном времени убежит оттуда, и он не ошибается, потому что действительно, при своем природном уме, хитрости и умении льстить, татарину легко обойти простодушных русских людей, которые будут его караулить, сменяясь на каждом переходе длинного пути до каторги. Для совершения побега татарину помогают также его необыкновенные физические качества, при помощи которых он свободно выскакивает из окна вагона идущего полным ходом поезда, не получив при этом даже царапины, выбрасывается из окна 2-го этажа и успевает скрыться от преследующего его караула. Два-три арестанта татарина, сговорившись между собой, где-нибудь на привале с быстротою молнии набрасываются на караульных солдат, отнимают у них ружья и беспрепятственно убегают; подобных этим случаев нет возможности и перечислить. В результате около 60-ти процентов сосланных в каторгу возвращается ежегодно на родину и каждый из них прежде всего обнаруживает свое присутствие тем, что начинает убивать последовательно, большей частью из-за угла, всех своих явных и тайных врагов как-то: лиц потерпевших, за которых он понес наказание, свидетелей, которые против него показывали, старшину или другое лицо, обнаружившее его преступление и донесшее по начальству, и пр. и пр.
Из книги «Россия и Кавказ. Сквозь два столетия»
Изд. Журнал «Звезда», Санкт-Петербург, 2001
(Стр. 329-339)
Николай Яковлев 3 22.08.2015 13:28 Заявить о нарушении
На просвещенное благоусмотрение его Высокопревосходительства господина Министра внутренних дел Вячеслава Константиновича фон Плеве
Посильный труд бывшего уездного начальника Джеванширского
уезда подполковника Д. С. Барановского, поддержанный
восьмилетней опытностью ближайшего соприкосновения
с народами Закавказского края
Разбои, грабежи и другие беспорядки на Кавказе в последние годы достигли того предела, за который уже и идти некуда. Причина этого печального явления кроется, главным образом, в неправильном понимании задач внутренней политики края, которая в последнее время велась путем диаметрально противоположным, чем это следовало. По моему крайнему разумению, политика эта должна заключаться в общих чертах в следующем. Первое: в принятии самых крутых и решительных мер против адербейджанских татар, ингушей и других хищников, с целью воспрепятствовать им производить грабежи, разбои, кражу скота и сопротивление властям. Параллельно с этим необходимо воздействовать путем образования и других нижеприведенных мер на просвещение этого полудикого мусульманского населения. По мере же восприятия им культуры и русской гражданственности, что, конечно, займет сравнительно продолжительный срок, можно смягчать и административные меры; и второе: по отношению к другим национальностям, населяющим Кавказ, которые не отличаются хищническим характером, как то: грузины, имеретины, армяне и пр., необходимо, чтобы администрация края спокойным, беспристрастным отношением к населению, сочувствием его нуждам и возможным удовлетворением таковых создала элемент, проникнутый гражданственностью, уважающий власть, преданный Государю и действительно чтущий Россию своим отечеством.
Исходя из приведенного общего взгляда, для достижения полного порядка на Кавказе в близком будущем и постепенного его культурного развития нужны следующие коренные реформы: первое и самое важное - это реорганизация административных учреждений. Реорганизация эта должна выразиться, в главных своих основаниях, в следующем.
Усилить временно власть всех младших органов полиции; то есть уездных начальников, их помощников и приставов по отношению к населению всех закавказских губерний вообще, а к полудикому татарскому населению в особенности, дав право наказывать собственною властью всех воров, грабителей, разбойников, укрывателей сих последних, а равно и оказывающих сопротивление распоряжениям властей. Степень этой власти должна быть выражена в разрешении младшим чинам полиции накладывать своей властью следующие наказания: одиночное заключение в тюрьму до трех месяцев и телесное наказание до пятидесяти ударов.
Мотивы таких мер следующие: едва ли кто-нибудь станет утверждать, что гуманными мерами можно отучить быть хищным волка, шакала или гиену, между тем, кроме облика человеческого и дара слова, адербейджанские татары, населяющие Елисаветпольскую, Бакинскую, Эриванскую, Тифлисскую губернии, а частью и Дагестан, ровно ничем не отличаются от этих зверей. Те же отрицательные черты характера: хищничество, вероломство, злость, мстительность, жадность, наглость, дерзость, праздность и пр.; об этом в ярких красках свидетельствует уголовная хроника Кавказа; единственной положительной чертой их является чуткость к неподкупности и справедливости над собою со стороны правительственной власти и вообще лиц, имеющих над ними какие-либо права. Это последнее качество, между прочим, относится только к простому народу; привилегированный же класс—так называемые беки — лишены и этого чувства. Можно сказать с уверенностью, что нет ни одного татарина, который бы не носил в себе задатков разбойника, и если он в данную минуту не находится официально в числе таковых, то либо он еще в них не попался, либо ему не представилось еще удобного случая участвовать в разбое. Простой народ занимается грабежами и разбоями большею частью или, так сказать, для поддержания традиций, чтобы проявить свою лихость и тем заслужить уважение своих соплеменников, прослыть джигитом, или же в силу дурных экономических условий, при наличности которых татарин подыскивает себе одного или нескольких товарищей, вооружается винтовкой, садится на коня и, выбрав по возможности бойкий пункт, выезжает на ночной промысел.
Кроме этих обыденных проявлений хищничества татар, в Закавказье имеют место еще и профессиональные грабежи и разбои, причем главными инициаторами и руководителями являются беки; ими создаются планы разбоев, поражающие иногда грандиозность замыслов и способов исполнения их, причем самое исполнение возлагается беками на своих нукеров (слуг) и лиц, находящихся в имущественной от них зависимости, бывших их крестьян и пр., которых они снабжают оружием, лошадьми и даже одеждой. В случае обнаружения преступления они же являются их покровителями перед властью, устанавливают их alibi, берут их на поруки, а перед вывозом свидетелей к следователю или для разбора дела в суд, подкупают свидетелей, и это им легко дается, так как известно, что за два или три рубля можно достать десятки свидетелей татар по какому угодно делу, которые являются лжесвидетелями каких угодно событий, в качестве якобы очевидцев, и свободно принимают присягу, которую они считают ни во что, при той обстановке, которая практикуется у нас на суде. За это беки получают, конечно, львиную долю добычи. Все выдающиеся разбои в Закавказье, как, например, ограбление в восьмидесятых годах Джан-Ятагского государственного конного завода, где убит начальник этого депо действительный статский советник Вильман и ограблено несколько десятков тысяч денег, ограбление Елисаветпольского губернского врача в 1893 году, разбой в Агдамских садах, где убито 5 человек судебных чиновников в 1895 году под названием Хубларовского дела, есть дело рук беков Шушинского и Джеванширского уездов Елисаветпольской губ., что уже доказано неопровержимыми данными на суде, и тысячи других дел, частью прекращенных за не обнаружением виновных, а частью, хотя и доходивших до разбора судом, но в большинстве случаев окончившихся оправданием безусловно виновных лиц вследствие извращения дел подкупными свидетелями. Татарин нисколько не боится не только тюрьмы, но даже ссылки в каторжную работу или на поселение, так как, отсидев в тюрьме установленный срок и возвратившись в свою среду, он уже пользуется известным почетом и уважением, как у нас приблизительно лицо, окончившее высшее учебное заведение. Присужденный же к ссылке в каторгу совершенно уверен в том, что он в самом непродолжительном времени убежит оттуда, и он не ошибается, потому что действительно, при своем природном уме, хитрости и умении льстить, татарину легко обойти простодушных русских людей, которые будут его караулить, сменяясь на каждом переходе длинного пути до каторги. Для совершения побега татарину помогают также его необыкновенные физические качества, при помощи которых он свободно выскакивает из окна вагона идущего полным ходом поезда, не получив при этом даже царапины, выбрасывается из окна 2-го этажа и успевает скрыться от преследующего его караула. Два-три арестанта татарина, сговорившись между собой, где-нибудь на привале с быстротою молнии набрасываются на караульных солдат, отнимают у них ружья и беспрепятственно убегают; подобных этим случаев нет возможности и перечислить. В результате около 60-ти процентов сосланных в каторгу возвращается ежегодно на родину и каждый из них прежде всего обнаруживает свое присутствие тем, что начинает убивать последовательно, большей частью из-за угла, всех своих явных и тайных врагов как-то: лиц потерпевших, за которых он понес наказание, свидетелей, которые против него показывали, старшину или другое лицо, обнаружившее его преступление и донесшее по начальству, и пр. и пр.
Из книги «Россия и Кавказ. Сквозь два столетия»
Изд. Журнал «Звезда», Санкт-Петербург, 2001
(Стр. 329-339)
Николай Яковлев 3 22.08.2015 13:28 Заявить о нарушении
Адербейджанские татары, имеющие иранское происхождение и примесь тюркской крови, самое разбойничье племя в Закавказье. В то время, как, напр., надтарцы как обитатели глухих ущелий и дебрей леса отличаются спокойным внешним видом, ходят медленно, плавно, говорят тихо, не торопясь и не перебивая друг друга, адербейджанские татары, напротив, как истые дети степей, привыкшие испокон веков к кочевому или полукочевому образу жизни, подвижны, крикливы, болтливы, лихие наездники; от их раскочёвок или селения сутолока и шум доносятся до нашего уха уже с очень далёкого расстояния. Первые чистоплотны и аккуратны, вторые неряшливы и держат себя с меньшим достоинством, хотя трезвы и корректны в обращении с людьми. Аджарец - разбойник, пробирается осторожно, притаив дыхание, и метким выстрелом убивает свою жертву чаще из-за угла. Татарин делает среди белого дня самые отчаянные нападения, напр., на проезжие омнибусы и берёт не столько хитростью, сколько крайней дерзостью и необычной ловкостью и смелостью. Татары вообще народ ленивый, вялый, жестокий, крайне самолюбивый и вспыльчивый. Богохульство, святотатство, взяточничество, обман, мошенничество у них наблюдается, однако, редко. Зато ссоры из-за пастбищ, потрав, баранов, собак, женщин обычны и ведут у них то и дело к кинжальной расправе; женитьба татарина на христианке влечёт за собой убийство провинившегося родственниками - мусульманами. Пребывание кочевников на альпийских высотах считается самым подходящим временем для выполнения задуманной мести, т.к. на высокогорные пастбища не может простираться достаточный надзор властей, и там живут кочевники так, как жилось от 100 до 1000 лет назад. На местах зимнего пребывания татар хищнические инстинкты, унаследуемые от предков, сдерживаются административным режимом, снимаясь же с места со своими стадами, кочевники выходят совершенно из-под власти наших законов.
Доктор медицины Э.В. ЭРИКСОН
ОБ УБИЙСТВАХ И РАЗБОЯХ НА КАВКАЗЕ
Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма.
Под общей редакцией академика В.М. Бехтерева.
С.-Петербург, 1906
Николай Яковлев 3 22.08.2015 13:31 Заявить о нарушении
Доктор медицины Э.В. ЭРИКСОН
ОБ УБИЙСТВАХ И РАЗБОЯХ НА КАВКАЗЕ
Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма.
Под общей редакцией академика В.М. Бехтерева.
С.-Петербург, 1906
Николай Яковлев 3 22.08.2015 13:31 Заявить о нарушении