Глава 6. Фокстерьер Билли

Когда я прибыл к Моррисам, я не знал ничего о должном воспитании щенят. Я однажды слышал о маленьком мальчике, чья сестра била его так сильно, что он сказал, будто воспитан рукой; так что я думаю, раз Дженкинс так бил меня, можно сказать, что воспитан я был ногой.
Вскоре после прибытия в мой новый дом, мне представился шанс увидеть, как следует воспитывать маленького щенка.
Однажды я сидел возле мисс Лауры в гостиной, когда дверь открылась и вошел Джек. одна его рука лежала на другой, и он сказал сестре: «Угадай, что у меня здесь?»
- Птица, - сказала она
- Нет
- Крыса
- Нет
- Мышь
- Нет, щенок
- О, Джек, - сказала она укоризненно, так как решила, что он сочиняет.
Он раскрыл ладони и в них лежал самый крошечный щенок фокстерьера, что я когда-либо видел. Он был белый, с черными и коричневатыми отметинами. Тело его было чисто белым, хвост черным с коричневатыми штрихами, уши черными, а морда равномерно покрыта черными и коричневыми пятнами. Мы не могли назвать цвет его глаз, так как они не были открыты. Позже они стали прелестно карими. Нос был нежно розовым, а когда щенок повзрослел, превратился в угольно-черный.
- Зачем, Джек! - воскликнула мисс Лаура, - У него глаза неоткрыты, зачем ты отнял его у матери?
- Она умерла, - ответил Джек. – Отравленная, она оставила своих малышей бегать по саду, чтобы немного размяться. Какая-то скотина бросила ей кусок отравленного мяса, а она съела. Четверо щенят погибло. Вот единственный оставшийся. Мистер Робинсон сказал, что его слуга не понимает, как поднимать щенков без матери, и так как он уходит, то хочет, чтобы мы взяли его, нам ведь всегда удается выхаживать больных животных.
Мистер Робинсон, как я знал, был другом Моррисов и джентельменом, любящим причудливые породы и привозящим их в большом количестве из Англии. Если щенок пришел от него, можно быть уверенным, что он хорош.
Мисс Лаура взяла малютку и очень заботливо понесла наверх. Я следовал за ней и смотрела, как он берет корзину и выстилает ее ватой. Он положила туда щенка и посмотрела на него. Хотя была середина лета, и мне дом казался очень теплым, маленькое создание дрожало и тихо бормотало. Она накрыла его шерстью, открыла окно и поставила корзину на солнце.
Потом она прошла на кухню и взяла немного теплого молока. Она окунала в него пальцы и предлагала щенку, но он только глупо обнюхивал их и не дотрагивался. «Слишком мал», сказала мисс Лаура. Она взяла немного муслина, обернула в него хлеб, перевязала ниткой и окунула в молоко. Когда она положила его в пасть щенку, он жадно его высосал. Он вел себя так, словно умирал от голода, но мисс Лаура позволяла немного.
Каждые несколько часов на протяжении всего дня она давала ему еще немного молока, и я слышал, как мальчики говорили, что много ночей она вставала раз или два и подогревала молоко над лампой для него. Как-то она дала ему холодное молоко, он проглотил его и так заболел, что мисс Лауре пришлось поднять мать и искупать его в горячей воде. От этого ему стало лучше, и ни один не думал, что слишком много заботы отдано созданию, которое всего лишь собака.
Он сполна отплатил им за это, обернувшись одним из приятнейших и милейших псов, что я знал. Его назвали Билли, и двумя событиями его ранней жизни было открытые глаз и глотание с муслиновой тряпочки. От тряпочки ему не было больно, но мисс Лаура сказала, что раз он такой сильный и прожорливый, ему нужно учиться есть как другие собаки.
Он был очень забавным щенком. Он был полон выходок, проказливо подкрадывался, когда кто-то не знал, что он рядом. Он был очень маленьким и забирался в рукав шерстяного свитера мисс Лауры по ее плечу, когда ему было шесть недель. Однажды, когда вся семья была в гостиной, мистер Моррис внезапно отбросил газету и запрыгал вверх-вниз. Миссис Моррис очень обеспокоилась и вскричала: «Мой дорогой Уильям, что произошло?». «Крыса по ноге взбирается», - ответил он, яростно ею тряся. Только тогда маленький Билли свалился на пол и лег на спину, удивленно смотря на мистера Морриса. Он продрог и решил, что будет теплее внутри штанины мистера Морриса.
Тем не менее Билли никогда не был совсем уж непослушным благодаря дрессировке мисс Лауры. Она начала наказывать его как только он начал драть и трепать вещи. Первое на что она напал – фетровая шляпа мистера Морриса. Ветер сдул ее однажды в коридор, к ней подобрался Билли и попробовал на зуб. Осмелюсь сказать, ему было хорошо, ведь щенки как дети и любят покусать что-нибудь.
Мисс Лаура нашла его, и он совершенно невинно округлил на нее глаза, не зная, что он сделал неправильно. Она забрала шляпу, указала на нее и сказала: «Плохой Билли!». Потом раза два-три шлепнула его по попе. Она никогда не била маленьких собак рукой или палкой. Она говорила, дубинки для больших собак, а прутья для маленьких, если приходится браться за них. Лучшим выходом было бранить их, потому что хорошая собака намного лучше прочувствует несколько ругательств, чем порку.
Билли было очень стыдно за себя. Ничто бы не побудило его даже взглянуть на шляпу снова. Но он думал, что не будет лишним потрепать другие вещи. Он нападал на одну вещь за другой, ковры на полу, занавески, что-то летающее и трепыхающее, и мисс Лаура терпеливо ругала его каждый раз, пока однажды до него не дошло, что он не должен грызть ничего кроме кости. Тогда он станет хорошей собакой.
Была кое-что к чему мисс Лаура подходила особенно обстоятельно, и этим была регулярная кормежка. У нас обоих было по три приема пищи в день. Нам никогда не позволяли заходить в столовую, и пока семья сидела за столом, мы лежали в коридоре снаружи и наблюдали за происходящим.
Собакам очень интересно, когда кто-нибудь ест. Довольно волнующе видеть, как Моррисы передают друг другу различные блюда и чувствовать запах хорошей, горячей еды. Билли частенько желал оказаться за столом. Говорил, что заставил бы предметы летать. Когда он подрос, то едва ли наедался. Я говорил ему, что он бы убил себя, если бы ел сколько ему угодно.
Как только с трапезой было покончено, Билли и я бежали за мисс Лаурой на кухню. У каждого из нас была своя тарелка для корма. Повариха Мэри частенько смеялась над мисс Лаурой, потому что та не позволяла своим псам есть из одного «котла». Мисс Лаура говорила, если позволит, тот, кто крупнее всегда будет получать больше своей доли, а меньший оголодает.
Довольно зрелищно было видеть, как Билли ест. Он расставлял лапы, чтобы твердо стоять и жадно хватал свою еду как утка. Когда он заканчивал, то. всегда высматривал добавку, а мисс  Лаура качала головой и говорила: «Нет, Билли: лучше сильное желание, чем отвращение. Я верю, что огромное количество щенков убили бы за добавку».
Я часто слышал, как Моррисы говорят о глупости, с которой некоторые пичкают своих питомцев едой, даже убивают их этим или держат их в вечно болезненном состоянии. Такой случай произошел с нашими соседями, когда Билли был щенком. Люди, зовущиеся Добсонами, жившие всего через несколько дверей от Моррисов, владели гнедой кобылой и маленьким жеребенком по имени Сэм. Они очень гордились этим жеребенком, и мистер Добсон обещал его своему сыну Джеймсу. Однажды мистер Добсон попросил мистера Морриса прийти и взглянуть на этого жеребенка, пошел и я. Я глядел на мистера Морриса, пока он осматривал его.  Он был хорошеньким малюткой, и я не удивлен, что о нем так много пеклись.
Когда мистер Моррис вернулся домой, жена спросила его, что он об этом думает.
- Думаю, - ответил тот, - долго он не протянет.
- Но почему, папа! – воскликнул Джек, нечаянно услышавший замечание, - ведь он толстый как тюлень!
- Лучшим шансом, чтобы выжить была бы худоба и сухопарость, - ответил мистер Моррис. – Они перекормили его, так я и сказал мистеру Добсону. Но он не был склонен верить мне.
Когда-то мистер Моррис воспитывался в деревне и очень много знал о животных, так что я склонялся к мысли, что он прав. И действительно, через несколько дней мы услышали, что жеребенок умер.
Бедный мистер Добсон чувствовал себя очень плохо. Некоторые соседские мальчишки приходили повидать его, а он стоял, глядя на мертвого жеребенка, и выглядел готовым заплакать. Джек был, а я следовал за ним по пятам, и хотя он ничего не говорил какое-то время, я знал, что он зол на Добсонов за то, что принесли в жертву жизнь жеребенка. Немного погодя он сказал: «Добсон, тебе не придется набивать чучело жеребенка, теперь, когда он умер».
- Что ты имеешь в виду? Почему ты так говоришь? – проворчал мальчишка.
- Потому что вы его уже набили, когда он был жив, - дерзко ответил Джек.
Тут нам пришлось бежать изо всех сил, потому что добсоновский мальчишка погнался за нами, и так как он был крупным парнем, то мог крепко наподдавать Джеку.
Нельзя забывать, что Билли регулярно купали раз в неделю вкусным мылом и раз в месяц резко пахнущим, неприятным, карболовым мылом. У него были собственные полотенца и тряпки и после чистки и мытья его заворачивали в одеяло и давали высохнуть возле камина. Мисс Лаура считала, что собачку, балованную, домашнюю и ласковую нельзя мыть позволять носиться с мокрой шерстью, только если на улице не очень тепло, иначе она точно заболеет.
Мы с Джимом были более выносливыми, чем Билли и купались в море. Каждые несколько дней мальчишки брали нас на берег, и мы плавали вместе с ними.