Из дневника

Был ветреный осенний полдень в основном сумрачный, только изредка блеклые лучи солнца то пробивались сквозь атмосферную толщу сырых облаков создавая эффект аберрационной хроматической линзы с искрящимися молекулами пыли словно звёзды, то исчезали, забирая всё с собой под равнодушное частотное биение часов, гонимых жизнь как числа с циферблата, абсорбируя в себе её частицы и отражая вспять чтобы дышать.  И даже микрона того что оставалось, хватило бы всем механизмам в округе в состоянии сферической линзы или призматической замкнутости. Аффект моего депрессивного настроя не выявлял эмоции на присутствие таковых при любой мысли, что могла бы прийти в многогранность человеческого мозга. По этому они потекли более размеренно, чем сама размеренность и я задумалась о высоком. К слову, такие мысли, надо признать, делали меня несколько раздражительной, т.к. изначально были всегда похожи на отсутствие всего хоть более или менее сносного.  Я посмотрела на это хмурящееся небо – оно  всегда узнавалось в глазах, которые с детства смотрели на меня только с фотографий. Зазвучали рифы далёкого грома, и небо застучало по карнизам. Экспериментальное искусство – эта жизнь, чистая импровизация совокупности природы и действий человека.
От чего-то мне показалось, что всё вокруг стало неподвижным до неестественности и вертикальное освещение со стороны окон подчёркивало это наибольшим контрастом, который могли сочетать в себе только полусумрак и дождь, а так же преломление насыщенности оттенков в эту погоду в стёклах между рам. Я открыла окно, и волновые числа единым потоком ворвались в помещение ветром и запахом дождя, отбрасывая шторы и сметая с поверхностей лёгкие предметы, среди которых были и листки с моими скромными трудами. А я стояла и смотрела, как всё вокруг хаотично перемещается в этом ограниченном пространстве.
Парадоксально, но факт – иными словами все эти предложения и действия можно было охарактеризовать как: «Я подошла и открыла окно», с целью проветрить голову от жужжащих как рой пчёл мыслей и зависла в пространстве как раз тогда, когда всё наоборот стало подвижным. Или же была альтернатива обмену – в мозгу заржавели шестерёнки от повышенной влажности и я забыла как двигаться. Однако мысль о высоком не заставила себя долго ждать и свалилась на голову со всего маху.  Выглядела она примерно так: адатомы бинарных соединений приводят к дислокации в кристаллах.
«Чего?» - спросила я вслух…
«Какая возмутительная наглая чепуха!» - начала я бунтовать, но тут моё внимание привлёк некий более абсурдный факт – настенные часы показывали полночь, а за окном ещё не стемнело да и прошло не более десяти минут вовсе. Хм, когда я смотрела на них в последний раз, а было это тоже не более десяти минут назад, они вполне себе ходили и даже громко. А их стрелки были ещё много далеки до полуночи.  Немного замешкавшись, я не придала этому большое значение и, забыв о заржавевших шестерёнках в мозгу, пошла допивать давно остывший кофе, ссылаясь и досадуя на неисправный часовой механизм.