Зимний вечер

Это был обычный зимний вечер. Я проходил мимо множества домов и магазинов. Вывески светились разноцветными огнями, повсюду были поздравления с Новым годом, в окнах домов я мог увидеть ёлочки, которые мерцали из-за гирлянд. На улице же шёл снег, большие белые хлопья падали на меня нежными неторопливыми движениями. Я чувствовал себя в этот вечер особенно одиноким и никому ненужным, глухая боль билась в моей груди. Мне не хотелось бежать сломя голову, не хотелось кричать. Я просто шёл по снежным дорогам домой, потому что так надо было.

У меня не было ненависти к улыбкам на чужих лицах, не было и ненависти к самому празднику. У меня было лишь одно - холод. Моя душа покрывалась тонким слоем льда несколько месяцев. Я обречённо смотрел на идущий белый снег, тёмное небо и фонари, в свете которых мерцание белоснежного снега становилось ещё более прекрасным, чем при дневном свете. И сейчас мне кажется, что тогда я хотел выдавить из себя улыбку, но уголки моих губ не поднимались, как бы я не пытался это сделать...

Я не мог найти ответ на свой единственный вопрос: могу ли я радоваться празднику в ту пору, когда мои отец и сестра уже никогда не смогут улыбнуться мне своими тёплыми улыбками, обнять меня и сказать: "Глупый, глупый, улыбнись!"? Они жили, радовались жизни, плакали из-за неё, иногда страдали, а иногда светились от счастья... И вот сейчас я должен радоваться жизни? Радоваться, когда Их больше нет? Как же это эгоистично! Эгоистично! Да, они бы расстроились, увидев мою печальную и обречённую физиономию, но можно ли радоваться ради тех, кто умер? Многие говорят, что так надо. Ради тех, кто ушёл из жизни, мы должны продолжать жить. А вы задумывались, что чувствует герой, когда он жертвует собой ради других? Не жалеет ли он об этом? Герой понимает, что другого выхода уже нет, он идёт на смерть, и лишь глухая боль сжимает его сердце в тиски... И здесь то же самое. "Радуйтесь без нас, всё хорошо", - сказали бы нам ушедшие из жизни, но боль одиночества их бы всё равно пожирала от их собственных слов! Могу ли я радоваться? Не предаю ли я родных? Я чувствую себя предателем...

Уже прошло несколько месяцев с того дня, когда близкие мне люди попали в аварию. Тогда я не смог проронить и одной слезинки, лишь что-то умерло во мне, когда я осознал, что их больше не будет рядом. Я смотрел на плачущую мать, которая изо дня в день собирала в себе остатки сил, чтобы отвечать на глупые вопросы родственников и знакомых, покончить с похоронами и жить дальше... жить дальше ради меня. Ради меня? Да, я стал единственным смыслом жизни этой сильной женщины. Тогда я понял, что не должен показывать ей свою слабость, не должен ронять слёзы, не должен заражать её своим падшим духом. Всё, что оставалось мне, так это просто обнимать свою милую, дорогую маму, которая порой больше не могла притворяться сильной и неожиданно, наверное, даже для себя начинала плакать. Я обнимал эту вздрагивающую фигуру и чувствовал, как ком боли подступает к горлу, но мне нельзя было показывать свою слабость: я должен был спасти единственную дорогую для меня жизнь - жизнь мамы.

Какие же мы одинокие в своём горе! Ты можешь обнимать других, тебя могут обнимать и успокаивать, но ты всё равно один стоишь перед страшной драмой. Ты один. Всегда один. Ты остаёшься наедине со своей проблемой, которая превращается в страшного клыкастого зверя, который загоняет тебя в угол. Но я всё равно хочу спасти свою мать от этого зверя, даже если мой собственный разорвёт мою душу на части. Если об этом не узнает самый дорогой для меня человек, то всё хорошо...

"Но ведь мама ощущает то же самое? Она тоже позволяет терзать зверю свою душу? И при этом хочет спасти меня? Как же так...? Почему всё так? Почему я не могу спасти её лишь по той причине, что она пытается спасти меня?" - эта мысль терзала меня изо дня в день. Может быть, она и была тем самым зверем, что медленно начал пожирать мою душу...

От этих мыслей моё сердце сжималось ещё сильнее, но слёз не было. Их никогда не было. А мне не становилось легче.

Я остановился возле какого-то магазина. Долго смотрел на его вывеску, а потом всё же зашёл в эту лавку чудес. Почему-то было смешно. Неужели нельзя было придумать название проще? Чудеса? А они вообще бывают?

Мне нужно было выбрать для мамы подарок. Простой, но со вкусом. Может быть, вазу? Когда-то давно мы с сестрой сделали из бумаги для мамы семь лилий, а стебельки были настоящие, естественные, природные... Мы просто одолжили у кустиков возле дома семь тоненьких веточек. Получилось красиво, но подходящую под них вазу мы так и не нашли.

****


Когда я зашёл домой, то удивился увиденному. Мама всё же поставила маленькую ёлочку и сама нарядила её. Одна. Зачем? Я давно не ребёнок, да и она могла бы попросить моей помощи, но нет! Одна! Всё одна. Всегда одна... одна... одна...

Весь вечер мы создавали иллюзию счастья. Я даже поверил. Почти поверил. Но мысли, которые посетили меня на улице, не давали мне покоя. Я всё время чувствовал отчуждённость.

Мы - это разумные существа, которые обречены на вечное одиночество в толпе.

Как же это надоело! Неужели мне станет легче, если я, как слабая девчонка, вдруг зарыдаю?! Почему всё это гложет меня? Почему? Прошло уже несколько месяцев! Мы существа эгоистичные и одинокие, так почему я продолжаю упиваться болью, которую едва чувствую, но от того и мучаюсь, что едва её чувствую...? Я сильный. Это мне нужно помогать другим, а не наоборот. Я всегда смогу обнять маму. А она ведь тоже эгоистична: лишь вздрагивала от слёз и позволяла ей помогать, но сама ещё ни разу не подала мне надежду...

Почему я так ужасно думаю? Я сам же хотел показать, что со всем справляюсь один. Так почему сейчас я...?

Больше не в силах это терпеть я подошёл к маме, которая мыла посуду, и обнял её. В детстве я был очень тихим ребёнком, но тем не менее всё время находил повод для слёз. Когда я плакал, эта милая мне женщина всегда обнимала меня и успокаивала.

— Мам, зачем мы жертвуем собой ради друг друга? Почему мы не можем быть просто счастливы? — спросил я надтреснутым голосом и ощутил, как лёд, покрывавший мою душу, готов выпустить наружу бурю.

Она вздрогнула от неожиданности, а потом обернулась ко мне. Моя голова опустилась на её плечо. Весь сгорбленный я чувствовал, как по моим щекам прокатилось несколько горячих слезинок, а влажные руки мамы нежно меня обнимают.

— Мы будем счастливы, мы будем счастливы в этом году, - повторяла она лишь эти слова, я слышал, что голос её дрожал. — Теперь мы одни, но мы всегда будем помнить папу, сестрёнку...

А дальше пробили куранты.

Да, мы будем счастливы. Обязательно.

В тот обычный зимний вечер я понял всю ценность уз. Никогда не отстраняйтесь от других. Никогда. И зверь отпустит вашу душу.