Дашенька 110. Достал нож - бей!

http://www.proza.ru/2015/08/03/900

Прошло ещё сколько-то времени, по состоянию своему напоминавшему мёртвый штиль. Обманное состояние покоя, когда при солнце и безветрии, и при голубой безмятежности небес атмосфера так наэлектризована, что то там, то тут потрескивают едва слышно разряды и проскакивают невидимые искры, ударяя по нервам. А у самого-самого горизонта замерло чёрным пятнышком знамение жестокого ненастья. И уже непереносимо становится ожидание самого ненастья.

...Второй день Али получал наряд на пилораму в компании с ещё одним мужиком тихим и незаметным, уныло тянущим зэковскую свою лямку. В первый день, когда на разводе Седулова определили на это место, и Кирилл собрался вмешаться, Али опередил:
- Не надо, Кира. Пусть.

Кирилл посмотрел испытующе и... промолчал. Он так же, как Седулов, чувствовал - надо дать событиям стронуться с мёртвой точки. Нельзя, невозможно, чтоб всё оставалось так, как сейчас.

Небольшая та пилорама располагалась в промзоне, прямо в лесу, и на ней по мере надобности брёвна распускали на плахи, доски, брусья и прочий пиломатериал. Первый день минул без каких-либо происшествий. Али с напарником работали, не покладая рук. Тихий мужичок в работе был сметливым и умелым. Подходили машины, их загружали готовыми материалами, отправляли, снова пилили. А вот на второй день...

Не успели приступить к работе - напарник Седого сломал руку. То ли сам оплошал, то ли помогли. Али не видел, как это произошло - мужик вышел из дощатого сарая, где находилась станина с циркуляркой, а вернулся бледный, бережно прижимая руку к животу.

С первой же машиной Али отправил пострадавшего в лагерь. "Скажи там. Отрядному, что ли. Пусть пришлёт кого-нибудь," - сказал, захлопывая дверцу кабины.

Прошло не менее часа, когда "борцы за справедливость" появились в широких, торцовых воротах сарая. Было их четверо. Против света видны были только чёрные силуэты. Приостановившись на несколько секунд, они неторопливо и молча двинулись вперёд. По сараю вдруг потянуло ветром, и Седой обернулся. В другом торце тоже были ворота. Их, обычно, держали закрытыми, иначе такой сквозняк поднимался - все глаза опилками забьёт. Вот внезапный сквозняк и заставил Али обернуться. Одна створка ворот была теперь распахнута, в проёме чернела фигура, небрежно опираясь рукой на закрытую половину.

- Многовато вас на замену, - хмыкнул Седулов. - Или такие работнички, что из всех как раз один нормальный наберётся?

Он шагнул в сторону, там под стеной был свален ворох сучьев, веток, и вытянул увесистую дубинку.

Приблизившись, человеческие фигуры перестали быть силуэтами. Али слегка удивился, обнаружив, что один из незванных гостей - Гоги, собственной персоной. Трусоват ведь он был для исполнителя подобных акций. Впрочем, впятером против одного, такая арифметика как раз в его стиле. Да и другой ещё, видать, соблазн у него был, - Кирилла достать. Если не самого, так хоть через дружка: мол, как ни стараешься ты дружка своего сберечь, а я, Гоги, своей собственной рукой корешку твоему кирдык сделаю. "Хорошо бы именно его достать дубинкой. Да только ведь не полезет он первым, а до последнего дотянуться, это надо ещё успеть", - с сожалением подумал Али.

В этот момент бригадир сунул руку за борт чёрной куртки, и в руке его появился нож. Он растянул губы в злом оскале, в тёмных глазах появился странный, безумный блеск. Нож в руке как будто что-то переменил в Гоги, пробудил в нем нечто шакалье. И уже подмывало его нестерпимое желание кинуться на жертву, чтоб всей стаей, рвать, бить ножом и дуреть от сладкой жути, от смертных хрипов и запаха крови.

- Ай, Гоги, тебя я больше всех жду, поторопись дарагой, абниму крепка!

Гоги в ответ опять ломано оскалился, зубы чакнули от внутренней дрожи, и он не вытерпел, сдавленно вытолкнул: "Убейте его!"

Но вопреки этим словам визитеры вдруг приостановились и лица их приобрели странное выражение - они как будто растерялись оттого, что происходило у Али за спиной. Он глянул через плечо. Тёмный человек всё так же стоял в солнечном проёме распахнутой створки. Вот только человек теперь был другой.

- Убейте обоих! - взвизгнул Гоги. Но кто-то уже держал его за плечо, негромко что-то говорил.

Лица, мгновения назад такие уверенные, весёлые даже, сделались теперь недовольными и сумрачными.

- Уходим, - донеслось до Седого.
- Эй, Гоги! - громко позвал он. - Да ты понятий не знаешь! Начал дело - доведи его до конца, у тебя нож в руке - бей. Давай один на один, - Али перекинул дубинку из руки в руку.

Бригадир дёрнул брезгливо губами, глянул на подельников, приглашая их тоже посмеяться над вызовом противника, достойного лишь презрения. Однако выражение их лиц было таково, что в голове Гоги закопошились какие-то смутные и нехорошие мысли.

- Вы что?!
- Нехорошо Гоги, - Кирилл стоял уже рядом с Седым. - Смотри, сколько свидетелей. Люди узнают, как бригадир понятия нарушает.
- А знаешь, тебя уважать перестанут, дарагой, - с улыбкой пообещал Али.
- Да вы что?! - в голосе бригадира зазвенели истерические нотки. - Вы ИХ слушаете? Этих?!

Гоги и впрямь был растерян. Эти ублюдки рядом... вдруг как бы оказались на стороне тех двоих. Законники поганые с их погаными понятиями. Ведь и правда, не станут молчать, ублюдки. И что будет тогда с ним, с Гоги? Потеря уважения - это беда. Такая оплошка, мелочь может сделать его жизнь невыносимой...

- Достал нож - бей, - с ледяной ненавистью смотрел на него Али.
Гоги завизжал и полоснул лезвием себе по бедру.

http://www.proza.ru/2015/08/03/1810