Дашенька 113. Пожалей её

http://www.proza.ru/2015/08/03/1825

Тёма и Сашуня ходили за Василисой по пятам. А как могло быть иначе, если она горячо участвовала во всех ихних затеях, придумывала что-то увлекательное и необычное. То они втроем сидели в ворохе настриженной бумаги - чего-то вырезали и клеили. А то с хохотом и криками: "Ну погоди, бабушка! Ну, всё!" мальчишки закидывали её воздушными шарами, а она в долгу не оставалась, вызывая неизменный комментарий Кости:

- Ну вы трое друг друга стоите!

Засыпали близнецы только под сказку Василисы. Причём персонажей сказки задавали они сами: "Бабушка, расскажи про волка и про зайчика... и ещё про Красную Шапочку, про петушка, и про медведя и про машинку..." И Василиса "собирала собирушки", как она называла со смехом свои рассказки, прилежно вплетая в сюжет всех поименованных героев. Кстати, близнецы тщательно следили, чтоб кто-нибудь из сочинённых ими персонажей не остался бы не у дел.

Дашей же Василиса не уставала восхищаться:

- Слышала я, Дарья, что у тебя ручки золотые. Сколь раз слышала, и наши деревенские про тебя говорили. Но это надо на себе испытать. Да умница-то ты какая! Цены тебе нет, Дашуня! Ты погляди, как ты мне все косточки-то размяла, хоть щас в акробатки! А я сколь мучилась! Ой-ё-ё-ёй! Дак ты прям костоправ, Дарья! Ты знаешь, как ценились костоправы-то ране? Кажный день очередь стояла, к деду какому-нибудь за сколь километров ехали! А вот ты костоправ и есть. Ну умница, ну ручки золотые! Да кто ж тебя надоумил-то таким нужным делом заняться?

И с Костей у Василисы нашлась общая "тема", которая их сблизила: любовь к долгому, обстоятельному чаепитию с неспешным душевным разговором. Причём качество такого чаепития измерялось вовсе не количеством опустошённых чашек. Куда дороже был разговор под чаёк. Чаевничать они могли в любое время. Стоило Косте сказать: "А не попить ли нам чайку, Василиса?" как та уж ставила чайник. Или Василиса первая вопрошала: "Костик, ты как насчёт чаю?" Вопрос был чисто риторическим, поскольку на это дело Костя был как пионер - всегда готов!

Накануне выходных Василиса засобиралась домой.

- Хоть и хорошо мне у вас, ребятки, а пора и честь знать. Вы со мной вон как нянькаетесь, только что на божничку не сажаете, я прям, как на курорте отдохнула.
- Всё у тебя, Василиса, шиворот навыворот. Это не мы с тобой нянькаемся, это ты у нас и домработница, и нянька, от всех забот освободила, - поправила её Даша.

- Скажешь тоже, домработница! Я как барыня тут - и водичка тебе горяченькая, и печку топить не надо, и всё под руками, благодать это, а не работа. А что нянька... И-и-и, Дашуня, да с такими-то детками я б день и ночь водилась. Как привыкла-то я к ним, вот сердцем отрываюсь!
- Да ты приезжай к нам почаще. Мы только рады будем, - радушно пригласил Костя. - Мы с тобой вправду, привыкли к лёгкой жизни. Вечером придёшь, а тут уж нажарено, напарено, пироги горой. Разбаловала ты нас, Василиса.

- На выходные останься ещё, - попросила Даша. - Все дома будем, обед какой-нибудь особый устроим. А уж в понедельник поедешь.
- Точно! А в субботу я такую баню истоплю! Ты, Василиса, такой не видала, чесно слово.
- У Кости веники особые, фирменные, - улыбнулась Даша. - Правда, Василиса, чего это ты нашу грязь домой к себе повезёшь?
- Ну хитрецы! Уговорили. В понедельник поеду.

И вот в субботу после полудня получилось так, что Василиса и Костя на какое-то время остались наедине. Мальчики спали, посапывая в своих кроватках, а Даша затеяла постирушку в тёплом предбаннике, где стояла у них стиральная машина. От Костиной помощи отказалась: "Ты Василису развлекай. А у меня там немножко, я скоро".

Ну, развлекать, так развлекать: "Как там у нас насчёт чаю, Василиса? Хоть чайку с тобой ещё попить, не будет мне теперь компании такой замечательной".

А Василису как будто что-то заботило. Она была непривычно тиха, молча запивала дымящимся чаем крохотульки сахара - как любила. Наконец, решилась.

- Костя... уж не знаю, моё это дело, аль не моё... а только шибко у меня на душе неспокойно. Не могу я так от вас уехать, буду потом каяться, что промолчала.
- Чего ты? Какое беспокойство у тебя? Об чём?

Василиса вздохнула, помедлила:

- Не знаю, как и говорить-то... Вот со стороны поглядеть, вон как у вас славно в доме. А только Дарья-то... В душе-то у ей чего кипит, знаешь ли?

На лицо Кости будто облако надвинулось, он опустил голову.

- Ты не серчай на меня, Костинька. Я понимаю, ты нашёл себе способ... живешь, как будто ничего не случилось. А только ты бы и о ней подумал, не оставляй ей одной решать и выбирать.
- А чего тут выбирать? Она давно выбрала... Я... так, померещилось на время.

Василиса покивала:

- Она выбрала! Чего она выбрала-то? Сердцем одного, а головой другого. И рвёт теперь сердце. Ты чо ли не видишь, какая она издёрганная, на нервах вся. Чуть что - глаза мокрые. Ох, Костя-Костя... ты за это время поди-ка понял, какая она? Не может она в таком разладе жить. Какая другая бабёнка приспособилась бы, но не Дарья... Вот гляди. Кирилл-то ведь по сю пору ничего не знает и не ведает, ни про Аллу, ни про сыновей. Ему туда никто ни одного письма ни написал за всё время. Дарья как деток-то у Галины отобрала, адрес Кирин правдами-неправдами раздобыла. А ведь не написала до сих пор.

- Почему? - угрюмо спросил Костя.
- А она и сама не знает, по какой такой причине. Сказала: не могу почему-то. Она саму себя не понимает, а ты пойми - со стороны, оно всегда видней.

Василиса опять долго вздохнула, сказала:

- И понимать нечего. Ты - муж. Душа у ней не лежит за твоей спиной другому писать. И что писать-то, как? Как отчёт бугальтерский? Или "мы тебя любим и ждём?" Ты ей по положению - самый близкий человек быть должОн, всё пополам чтоб. А может она с тобой поделиться заботой своей? Ты мне скажи ещё вот чего. Она мне в прошлый раз жалилась, что спит плохо, как щас-то?

- Да так же... Снится ей чего-то. Дак это из-за всего, что было, перенервничала сколько... Вот оно до сих пор и даёт себя знать. Проснётся, дрожит аж вся.
- Вишь, а тебе ни полсловечка. Потому что, как она станет об том говорить... Не снится ей... наяву видится всякое дурное.
- Как это... видится? Что?
- Да всякое... жуткое. Она думает, из-за Киры... боится за него... Вот и мучается.

Костя опустил голову, потёр лицо ладонями.

- Что ж мне делать-то, Василиса?
- Ты отпусти её. Ей сейчас самое нужное дело - полететь к нему, сию минуту прям. Чтоб глянуть, да и душа бы успокоилась. А потом, вот с ними, - Василиса кивнула в сторону детской, - ждать его. Ведь так правильно, Костя. Дарья-то просила уж тебя, чтоб отпустил?

- Ну... сказала, что от людей неловко. Мол, в какое положение меня ставит...
- А ты?
- Сказал, что молва мне до лампочки. Попросил, чтоб как будто по-прежнему всё было... пока...

- Больше она и не попросит. Ты, Костя, сам распутать это должен... ты не думай, что мне легко так-то вот беду вашу руками разводить. И не думай, будто Дарья подучила этот разговор с тобой затеять, она ни сном, ни духом. Ты ей, гляди, не сказывай, про что говорим. Так, в тогдашний ещё раз чуток открылась мне, потому что я чужая, чужому легше душу открыть. Жалко мне вас всех, Костя, сказать не могу, как жалко... Но конец этой путанице надо положить. А кому рапутывать? Кире? Что он может оттуда? Ничего не может. Даша? Ох, пожалей ты её. Ей уж всякого досталось.

- Получается - один я остаюсь... распутыватель... - Костя невидяще глядел в чашку с остывшим чаем.

http://www.proza.ru/2015/08/03/1883