Всем тем... 2

СОСЕДКЕ
Хм, там, за забором – счастливый смех и мелодична речь,
и, кажется, что нимфа там порхает вдоль забора –
так, лёгкий топоток, хотя – стремителен, игрив и беззаботен.
Удивлена. Ведь я же знаю, что живёт там Цербер
Общаясь с мужем, голос твой подобен трубам всем иерихонским,
Да и фигурой ты, ну что скрывать, подобна доброй лошади, однако
- широки бедра, груди как бочонки, а талия…
Ну вот чего уж нет, того уж нет, прости.
Так что случилось там? Откуда перемены? –
С работником та нимфа говорит.
Он молод по годам, и дивно сложен
И робок, но – хорош, чего уж там таить.
То дивно волшебство, способное порою
Из лошади нам сотворить газель
Всего то – пусть не будет дома человека
С которым ту газель связал сам Гименей.


КОМАРИХЕ
Она, всё ж, покусилась на него. Она! С такой изящною фигурой,
куда же мне толстушке до неё? Но извини – его не сдам без боя.
И только я пить его кровь могу, мотать из нервов, из его, канаты.
Её прихлопнуть – ничего не стоит, ведь комариха мне не конкурент.


БЫВШЕЙ НАЧАЛЬНИЦЕ
Подумать, кто я для тебя?
Одна из сереньких мышей, что взора твоего ужасного боялась?
Иль та, что в ступор шла, и до дрожания коленей трепетала?
Боишься поздороваться ты, чтобы не «замараться» об низы!
Черпаешь силы в унижениях. Да кто они? Не для того училась ты!
…Ты опасаешься, что упадёт твоя корона от общенья с чернью?
Что ж, одолжу резиночку свою, которой я привязывала нимб.
И я дождусь, настанет миг иль час, когда в дверной проём,
такой же грозный ступит лев, тебя раздавит, даже не заметив.
Не массой тела, нет – то всё банально, а лишь – презрительно и метко обронив
«А это что за мышь? В которой – совести на грамм,
коль комплексам своим позволила ты править»
…Я не жалею тех всех недалёких,
кто в слабости своей – тебя назначил прежде,
Не в силах превозмочь твоих речей обман.
Я знаю, прежде чем подавишься гордыней,
ты их сожрёшь, поправ, когда падут, и переступишь их.
В огульной слепоте своей, уверенна, что ты – средь них не будешь.
…И я смогу, зубами прогрызу, я удержусь на краю бездны,
Увижу я, когда падёшь ты ниц, цинично ли попросишь о пощаде,
(коль было то на каждой из ступеней твоего подъёма),
Я вдруг позволю быть себе никчёмной, чтоб в слабости твоей тебя не пожалеть,
А оттолкнув ногой, спросить «Откуда столько моли?!»