Марк Олден - Дай Сё. Глава 34

Стоя посреди темной, пропахшей землей хижины, ДиПальма наблюдал, как двое полицейских в униформе орудуют ломиками, взламывая дощатый пол. Он и Шуко помогали им, подсвечивая фонариками. Куски досок выбрасывали за дверь, где ждали остальные полицейские. Им не хватило места в лачуге. Раньше она служила домиком дла обслуги и стояла в роще на краю парка Синдзюку. В хижине не было ни электричества, ни обогрева, а все, что представляло малейшую ценность давным-давно растащили.
За окном, в полукилометре от хижины, возвышался замок Икуба. ДиПальма вглядывался в скрывавшую его темноту, пока люди Шуко ломали пол в поисках входа в туннель. Крыша протекала, и седые волосы ДиПальмы липли к голове. В щелях дощатых стен свистел ветер. Пару раз полицейские бросали выразительные взгляды на ДиПальму, но никто не решался сказать то, что думает о гайдзине, при Шуко.
Они возились здесь потому, что так приспичело американцу, решившему, что в замке что-то происходит. Что там могло стрястись? Они все были дураками, а самым глупым из них был Шуко, ради дружбы с гайдзином рискующий своей карьерой. Его точно уволят и арестуют за незаконное проникновение в замок Кенпати-сан, важного человека, у которого были не менее важные друзья. Самым везучим из их компании был полицейский, которому поручили сидеть в патрульной машине и следить за переговорами по радио. Бедняга Шуко. Хай, порой лучше умереть, чем жить дураком.
Они не обязаны любить меня, подумал ДиПальма. Лишь бы продолжали копать.
Все изменилось, когда под дощатым полом наконец обнаружился покрытый мхом железный люк. Как только полицейские открыли его, в хижину вбежал их товарищ, который до этого отсиживался в машине, и что-то взволнованно доложил Шуко. Когда он закончил, все взглянули на ДиПальму.
 - Кенпати приступил к осуществлению своего плана, - сказал он. Шуко кивнул.
 - Да, как вы и говорили. Копии его закандзё были доставлены в прессу и в имперскую канцелярию. К замку отправили патрульных, которые увидели, как со стены сбросили отрубленную голову. Это голова европейца или американца. Спускаемся в туннель?
- Сообщите вашему начальству, что мы спускаемся. Я, вы, и четверо ваших людей. Больше брать не стоит, чтобы не привлекать внимание. Пусть остальные останутся и ждут подкреплений. И они должны быть начеку. Люди Кенпати могут попытаться напасть на нас с тыла.
Все это ДиПальма произнес не повышая голоса, на чистом японском. На это раз никто из полицейских не стал ожидать, пока Шуко отдаст приказ.
ДиПальма разделся до пояса, снял обувь и носки, достал из карманов брюк ключи и мелочь и положил в карман пиджака. Шуко и четверо полицейских последовали его примеру.
Сжимая в одной руке фонарь а в другой трость, ДиПальма стал спускаться по деревянной лестнице, ведущей в темноту.

Кенпати стоял у окна своей спальни, пытаясь разглядеть скрытые за темнотой и ливнем каменные стены замка. Он тихо выругался. Хай, замок был неприступен, но его смущал дождь. Четыре века назад дождь помог Хидейоши победить князя Сабуро. Под его покровом ниндзя и армия Хидейоши подкрались к замку незамеченными. Черт бы побрал этот ливень.
И черт бы побрал телевизионщиков и  журналистов, ни один из которых до сих пор не связался с ним. Телефоны были в порядке. Кенпати уже говорил с полицией, чьи маленькие машинки сейчас окружали замок, и с со штабом Сил Самообороны, сообщив всем ,что он намерен совершить. Кенпати также пытался поговорить с императором, но его отказались соединять. Это не имело значения. У императора была копия его закандзё. Император полностью поймет и одобрит его действия. Кенпати был готов. Он очистился и теперь был достоин принести себя в жертву Японии. И на его стороне был Бенкаи. Нужно успокоиться, взять себя в руки и действовать, как подобает даймё. А затем, когда наконец прибудет пресса, он покажет им, как умирает истинный воин.
Кенпати обернулся и увидел, что Тодд оставил заложников и теперь стоит напртив шкафа, ведущего в тайный туннель. Кенпати не говорил о нем никому, даже членам Лиги Кровавой Клятвы, но был уверен, что Тодд знает о его существовании.
Тодд издал низкое, хриплое ворчание.
- Что такое? - спросил Кенпати, внезапно ощутив тревогу.
 - Ниндзя, - ответил Тодд, не отрывая взгляд от дверцы шкафа. - Ниндзя идут по туннелю.
Кенпати прижал кулаки к вискам. Этого не должно случиться вновь. Как они отыскали вход? Он умоляюще взглянул на Носаку, но тот лишь улыбался странной улыбкой. Кенпати пришлось прикусить язык, чтобы не спросить патрона, что же ему теперь делать.
Но не был ли он господином замка Икуба?
Кенпати указал на шкаф:
 - Убей их, Бенкаи! Не дай им взять меня живым!

ДиПальма вел остальных по туннелю. Вода доходила им до щиколоток. Лучи фонариков распугивали крыс. В туннеле стояла такая вонь, что впервые за несколько недель ДиПальму затошнило. Наступив на скрытые под водой острые камни, он порезал стопы, но не сбавлял ход.
Он оступился и упал, нахлебавшись воды и грязи, но усилием воли заставил себя подняться и продолжить бег. Сосредоточиться. Хай. Думать о Катарине, о кузне Тендари. ДиПальма вспомнил годы занятий кендо, схватки, в которых, казалось, он уже не мог поднять руки с мечом, но потом все-таки находил в себе силы продолжать бой.
Тьма наводила на него страх, близкий к панике. Куда она могла завести? И не вел ли он пятерых человек на верную смерть из-за сна?
Казалось, что туннель растет и уходит глубже под землю.Что, если он больше не увидит солнца? Что, если туннель был спланирован как ловушка? Они могли блуждать кругами в темноте, пока не умерли бы от голода. Вокруг ничего, кроме земли, грязной воды и крыс. Крыс, которые пожрут его, когда он умрет.
ДиПальма бежал, с трудом вдыхая воздух. Его легкие горели. Он бежал, потому что знал, что стоит ему остановиться, он уляжется прямо в воду и грязь и больше не встанет.
Он вспомнил тот день в коулунской больнице, когда Катарина заставила его ходить. Ползи, сказала она. Хромай. Но не валяйся там, где упал.
ДиПальма бежал. Уставшие полицейские следовали за ним. Они были обычными людьми, а не ниндзя. Но если их вел правильный человек, их дух был не слабее духа ночных воинов.
Когда ДиПальма уже решил, что его сердце вот-вот откажется биться, а ноги - двигаться, он почувствовал дуновение холодного воздуха.
В свете луча фонарика он увидел маленькое помещение с красными кирпичными стенами. Это был конец туннеля. Втягивая воздух пылающими легкими, он сделал еще несколько шагов, выбрался из воды и рухнул на пол комнаты. За ним последовали Шуко и его люди. Потные, покрытые грязью полицейские валились с ног.
Пытающийся отдышаться Шуко одобрительно кивнул ДиПальме, будто говоря "вы вели нас по верному пути".
ДиПальма встал, прислушался, и поднял руку, призывая остальных к тишине. Фонарики погасли. Все прижались к стене возле деревянной лестницы, ведущей наверх.
В полной тьме ДиПальма дотронулся до ступени лестницы и ощутил вибрацию, будто кто-то ступил на нее и стал спускаться. Когда ноги человека коснулись земли, ДиПальма схватил его, зажал рот, ударил в пах коленом  и тут же оглушил, огрев по голове набалдашником трости. Второго спустившегося вниз обезвредили люди Шуко; ДиПальма услышал лишь, как звякнул выпавший из его руки меч.
А потом раздался вопль, вой животного, и ДиПальма услышал, как кто-то спрыгнул с лестницы и приземлился у входа в туннель. Он поспешно выхватил их кармана фонарик и включил его.
Тодд.
Тодд стоял, загораживая путь к отступлению, оскалив зубы и высоко подняв меч Мурамасы.
Он походил на готовящегося напасть волка и, казалось, излучал зло.
Полицейские направили на него лучи своих фонариков и ДиПальма услышал, как кто-то из них взводит пистолет.
 - Это мой сын! Не стрелять! - крикнул он. Поискав взглядом на полу, ДиПальма нашел выроненный одним из головорезов Кенпати меч, поднял его и стал приближаться к Тодду, сжимая в другой руке трость.
 - Светите на него! Не на меня, на него! Попытайтесь ослепить его. И не подходите! Он опасен. Он не знает, что делает!
Полицейские выполнили приказ, одновременно направляя свое оружие на Тодда, и раздались в стороны.
Быстро, как крыса, мальчик метнулся влево, от света, и скрылся в темноту.  Прежде,чем фонарики смогли снова отыскать его, он набросился на отца.
Тодд нанес удар, целясь в колено ДиПальмы. ДиПальма блокировал Мурамасу своим мечом и ощутил, как его рука завибрировала от силы столкновения клинков. Тодд сделал выпад, будто хотел поразить его в живот, но в последний миг изменил направление удара. ДиПальма успел отскочить, отделавшись порезом на запястье. Еще немного, и он лишился бы руки.
Ему пришлось признать страшную правду - теперь Тодд превосходил его в искусстве владения мечом и стал почти так же силен, как и его отец. Еще более страшным было то, что сейчас не был его и Катарины сыном. Тодд перевоплотился в смертельно опасного самурая, хладнокровного и безжалостного, намеренного защитить своего даймё ценой собственной жизни.
Дай-сё. Два меча.
Карма. Судьба.
Отец и сын надвигались друг на друга, держа в руках клинки.
Воспользовавшись тем, что Тодд полностью сосредоточил свое внимание на Дипальме, полицейские направили свет фонариков ему в лицо.
Мальчик выругался; его лицо исказаила гримаса ненависти. Рука взлетела к глазам, чтобы защитить их. На мгновение Тодд оказался открытым.
ДиПальма перебросил оружие из одной руки в другую; теперь он сжимал трость левой, а меч правой. Бросившись вперед, он отвел Мурамасу в сторону своим мечом, а затем, закричав во всю мочь, обрушил на него трость. Лезвие меча Тодда сломалось пополам.
Мальчик закричал от боли, будто удар принял он сам, и попятился. ДиПальма огрел его по руке, заставив выронить обломок Мурамасы, а затем бросил оба свои оружия и подскочил к Тодду. Он обхватил сына обеими руками и оторвал от пола, но Тодд вырывался с такой силой, что они оба ударились о стену и упали на пол. Сыпля проклятиями, Тодд высвободил руку и ударил ДиПальму в висок, отчего тот чуть не лишился сознания. Следующий удар сломал ему нос. Сила мальчика была поразительной. Он мог избить отца до смерти голыми руками, и ДиПальма понимал это.
 - Шуко! Шуко! - закричал он, захлебываясь хлещущей из носа кровью.
Капитан и его люди бросились к ним и попытались оттащить Тодда.
Вне себя от ярости, тот принялся отбиваться. Он оттолкнул одного из полицейских далеко назад, в туннель, уложил другого пинком в живот, а третьего оглушил, ударив локтем в лицо. Тем временем ДиПальма поднялся на колени. Невероятно. Шестеро взрослых мужчин не могли ничего поделать с его сыном.
Сделав глубокий вдох, он бросился на Тодда сзади и толчком сбил его с ног. Шуко тут же вцепился в руку мальчика. Трое полицейских повисли на его ногах, а ДиПальма схватил сына за вторую руку. Тодд продолжал биться. Полицейским с трудом удалось завести его руки за спину и надеть наручники.
Тодд сломал их одним движением запястий.
 - Закуйте его снова! - приказал ДиПальма, а потом для верности надел на Тодда третью пару наручников.
Он перевернул извивающегося мальчика на спину, связал ему ноги поясом, оторвал кусок ткани от кимоно Тодда и заткнул ему рот.
ДиПальма встал и посмотрел на сына, который с горящими глазами рвался из пут. Его лицо было страшным, почти неузнаваемым.
 - Это Бенкаи, - проговорил Шуко. - Ему придает силы Ики-рё, демон темноты и зла.
 - Кенпати.
 - И Носака, который дал Кенпати меч Мурамасы.
ДиПальма подобрал фонарик и осмотрелся в поисках того, что осталось от Мурамасы. Затем, под взглядами полицейских, он поднял меч и принялся бить им о стену, пока обломок лезвия не слетел с рукояти.
Тодд перестал извиваться, но следил за каждым движением отца.
ДиПальма подошел к входу в туннель, еще раз взглянул на Тодда и швырнул покрытую драгоценными камнями рукоять во тьму. Услышав всплеск, он обернулся, поднял свою трость и стал взбираться по лестнице.

Спальню Кенпати освещали четыре больших белых свечи возле ширмы и ковра, на котором режиссер хотел совершить сеппуку. Носака пристально смотрел на огонек одной из них и готовился к тому,что должен был совершить. Страх который вчера заставил его бежать из додзё сквозь ветер и ливень, оставил его, как и чувство стыда.
"Во время церемонии в додзё в мальчике пробудился Бенкаи. Он и я - враги, ибо он служил господину замка Икуба, а мои предки были на службе у Хидейоши. Я бежал от Бенкаи, воина, перед которым не может устоять никто. Я прошу простить меня."
Мурамаса вложил эти слова в уста Носаки, и Кенпати поверил ему. Признав, что мальчик стал Бенкаи, Носака польстил режиссеру, который считал, что это он призвал самурая из небытия.
Носака считался заложником, зрителем предстоящего сеппуку. На самом же деле он вернулся, следуя приказу Мурамасы. Он вернулся, потому что настал час смертной ярости, требующий смелости и силы духа. Носака, потомок самураев, первых шпионов Японии, был готов. Так сказал сам Мурамаса.
Мурамаса также открыл ему, что простолюдин Кенпати был недостоин умереть смертью воина.
Мурамаса показал ему все величие злодейства, которое планировал совершить Носака, рожденное из всех злых дел, которые он творил в своей жизни. По закону кармы, он мог лишь подчиниться.
Его карма, рожденная тьмой и ненавистью и питаемая злой силой изделий Мурамасы, которые он собирал, теперь обязывала его окрасить руки кровью.
Носака выступил вперед и взял меч у одного из охранников. Тот почтительно поклонился, считая, что Носаке больше не нужно притворяться ничего не знавшим о планах Кенпати заложником.
Старик поднес лезвие к лицу и вгляделся в пляшущий на нем огонь свечи. Дождь по прежнему хлестал по стенам замка.
Знание и действие - суть одно.
Носака улыбнулся охране и заложникам и начал убивать их.
Он пронзил живот оторопевшего политика, выдернул меч и полоснул одного из членов Лиги по правому боку; тот, обливаясь кровью, сделал несколько шагов к двери и упал. Люди кричали и пытались убежать. Еще один охранник бросился на Носаку с мечом, но промышленник увернулся и отрубил ему руку.
Журналист-японец в панике споткнулся о перевернутый кем-то минутой раньше шкафчик и упал. Пытаясь отползти, он опрокинул одну из свеч; ее пламя погасло. Носака навис над журналистом и раскроил ему череп. Затем он нагнал американскую актрису, которая чуть было не добралась до дверей. Меч рассек ее спину, и женщина упала на колени.
Мурамаса был доволен, но требовал еще крови.
 - Носака-сан! - срывающимся голосом воскликнул Кенпати. Он стоял, опешив, у ширмы, а его глаза блестели от слез. Кенпати не мог понять, почему человек, которого он почитал и которому был обязан всем, внезапно сошел с ума. Он был на грани нервного срыва.
Носака вывел его на мальчика. Носака дал ему кость из горла Бенкаи и меч Мурамасы. Кенпати бы обязан привести его в себя, пока еще не поздно. Старик не причинил бы ему зла; он любил Кенпати, и теперь пришло время показать свою любовь, сложив оружие и прекратив резню. Комната уже была осквернена и стала непригодной для сеппуку. Жертвы Носаки погибли не в битве; они пали от руки человека, который был безумен, а следовательно, нечист. Никто не должен умирать такой ужасной смертью.
Кенпати протянул руку.
 - Сенсей, я прошу вас отдать мне меч. Вы всегда могли расчитывать на мою любовь и уважение, и я умоляю вас не осквернять больше эту комнату. Пожалуйста, отдайте мне меч.
Носака опустил руку с оружием. В спальне оставалось только двое живых - Кенпати и дочь Голдена, которая сжалась в комок у шкафа. Те, кто не погиб от ударов Мурамасы, смогли убежать.
Кенпати, притворщик, воображающий себя самураем. И его шлюха, которая предала замок в руки врагов. Мурамаса жаждал их смерти. Носака медленно шагнул к режиссеру.
Игнорируя растущий страх, Кенпати сделал шаг ему навстречу. Носака остановился и с улыбкой взглянул ему в глаза. Кенпати улыбнулся в ответ и поклонился. Ему было нечего боятся своего патрона, своего защитника. Он пытался не думать об ужасной карме, уготованной людям, убитым промышленником. Их ждали тысячи лет страданий.
Рука Носаки, сжимающая меч, пошла вверх. Лицо старика исказилось от отвращения. Он больше не мог вынести вида недостойного Кенпати. В мгновение ока меч взлетел в воздух.
Острое, как бритва, лезвие, впилось в плоть Кенпати и отсекло его голову от тела. Из шеи ударила струя крови. Голова отлетела и ударилась о ширму, уронив ее на свечу. Та упала и погасла в луже крови.
В наступившей полутьме тело Кенпати постояло еще несколько секунд с кровью, все еще хлещущей из шеи, потом упало вперед. Тусклый свет оставшихся свечей отражался в широко раскрытых глазах режиссера. На его лице читалось изумление, губы все еще шевелились, будто умоляя Носаку о пощаде.
Джен закричала и этим привлекла внимание старика. Все еще улыбаясь и чувствуя себя счастливее, чем был когда-либо, он неторопливо направился к ней. Меч лежал на его плече. Она отступала, прижавшись к стене, пока не оказалась у окна,  ведущего во двор замка.  Она плакала и мотала головой, а Носака приближался, и наконец встал напротив нее, готовый перехватить женщину, если она попытается улизнуть. За ее спиной, в окне, бушевал ливень и гремел гром. Носака медленно поднял меч.
Дверь шкафа распахнулась, и в комнату ворвался ДиПальма.
 - Фрэнк! О Боже, Фрэнк!
Глаза Носаки сузились. Он обернулся, готовый встретить нового врага.
"Убей его," сказал Мурамаса. "Ты - мой хищник. Ты волк, гонящий жертву от тени к тени. Ты моя рука с мечом."
ДиПальма крепче сжал трость и шагнул навстречу старику. Он думал от Катарине и о Тодде, о том, что Носака сделал с Шуко и Тендари и многими другими.
Жизнь за жизнь. Рана за рану. Настало время правосудия и наказания.
Носака рассмеялся. Палке не устоять перед мечом. С презрительной ухмылкой он направил острие своего клинка в горло ДиПальмы и двинулся вперед.
Тот взмахнул тростью. Но удар был нацелен не на Носаку, а на две уцелевшие свечи. Одна погасла при падении, а другую пришлось затушить, наступив на нее голой ступней. Комната погрузилась во тьму.
Носака в нерешительности замер, а потом стал дико размахивать мечом во все стороны, выкрикивая имя Мурамасы и слыша в ушах голос великого оружейника. Блеснула молния, но Носака, оказавшийся лицом к окну, не увидел ДиПальму у себя за спиной. ДиПальма поднял трость. Раскат грома заглушил звук удара, а в следующее мгновение вновь стало темно.
Носака крякнул. Меч выскользнул из его польцев и упал на пол.
В темноте трость взлетала и опускалась еще дважды, каждый раз находя цель.
Шуко и его люди вбежали в комнату и направили лучи своих фонариков на стоящего у окна ДиПальму, в объятиях которого плакала Джен. Шуко отдал короткий приказ и полицейские, вскинув оружие, рассыпались по комнате и выбежали в коридор. Там они столкнулись с членами Лиги Кровавой Клятвы, котрые спешили, чтобы расправиться с Носакой. Раздались выстрелы. Один из головорезов упал, остальные побросали мечи и подняли руки.
Шуко переводил луч от одного тела к другому, от мертвых к умирающим. Свет фонарика задержалсяна голове Кенпати и заскользил дальше. Шуко искал Носаку. Американец, все еще прижимая Джен к груди, кивнул в сторону окна.
Шуко выглянул в залитую дождем ночь. Судя по звукам, его люди зачистили замок и были уже во дворе. Снова выстрелы. Охранник на стене закричал, что его ранило. Двое полицейских пытались отпереть железные ворота.
Внизу, прямо под окном, фонарик наткнулся на промокшее насквозь тело Носаки. Вокруг его головы расплылось темное пятно, но его тут же смыла вода.
 - Все закончилось Джен, - сказал ДиПальма, глядя ее по волосам. - Все закончилось.
И тут же понял, что солгал.