Сказка про баньку

СКАЗКА
ПРО БАНЬКУ В ЧЁРНОМ ЛЕСУ
Сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок! 
Давно ли, недавно ли, а правили в Соловьянском царстве-государстве Мишуля и Рашуля, очень сильно любившие друг друга. Да такие уж были влюблённые, что ничего вокруг себя не видели и знать – не знали. А подданным их всё более невмоготу жить становилось – в царстве том и хлеба уже вдоволь не было. Огненную же воду, ежели появлялась она в лавках, набирали мужики сразу мешками да сумками – долю свою горькую пропивать…
И стали тогда воеводы и наместники в разных концах того царства-государства думу думать: как народной беде пособить, чем детишек малых накормить. Да только не зря ведь говорят, что сытый голодного не разумеет! А воеводы те да наместники уж так сладко ели-пили и так мягко спали! Да и челядь их питалась сытно – с барского-то стола…
Вот чего не хватало тем владетелям окраинным – так это власти! Такой, чтоб никто им не в указ был – ни царь, ни царица, ни какой-либо сход народный. Вот и стали они, воеводы и наместники, шептаться по углам царских палат, куда их час от часу на совет созывали. Да советы те давно уже всем надоели: о чём за день сумеют договориться, то за ночь царица Рашуля всё переиначит в постели с любимым…
Вот и пришла на ум самому большому воеводе по прозвищу Бобо крамольная мысль – самому в своем воеводстве независимым владыкою стать. Начал он других воевод прощупывать, на «вшивость» проверять, союзников себе подбирать. От степняка Назара он сразу отшатнулся: не пьет ведь, окаянный, вовсе – как с ним большие дела-то вершить! Другие правители либо мелкими показались Бобо, либо своенравны были не в меру. И остановил он свой выбор на лесовике Шушуне да на князе морском Равике – оба хитры, как лисы, однако сами со своими воеводствами навряд ли управятся. На том и сговорились, что большой Бобо будет им во всём покровительствовать, а они, усевшись на своих окраинных престолах, не станут шибко «самостийничать»…
Да и воду огненную оба примерно потребляют – под сальце с лучком, да под икорочку, так что во всём они свои, соловьянские! А чтоб всё им по-делу решить, согласились по первому снежку-то собраться – вроде бы на охоту – в  знаменитом на всё царство Чёрном лесу, у Шушуна-лесовика. Да так, чтобы царь с царицей ни о чём не догадались, не то не сносить им буйных своих головушек…
Лишь только лёг первопуток в той пуще Чернолесной, как стали слетаться туда на своих коврах-самолётах добры молодцы. Первыми, как и годится, высадились опричники великого Бобо, взявшие под себя вежи сторожевые, все сани самокатные и даже баньку свежесрубленную. Нигде царёвых людей не осталось, под всякими видами их поубирали: кого с почётом, кого с конвоем…
И лишь тогда стали собираться сами воеводы-заговорщики. Раньше всех, как водится, хозяин заимки примчался, Шушун-лесовик, со своими шушунятами. И давай столы накрывать да баньку топить – свое шушунское гостеприимство выказывать. А тут и сам будущий царь Бобо пожаловал, как всегда, в бодром здравии и на хорошем подпитии. Первым делом, конечно, баньку проведал да с хозяйским столом остограмился…
Князь морской, по хитрости своей чубатой, на свидание тайное прилетел последним, с оглядкой, да ещё и дождавшись гонца из пущи той. А разместившись на заимке со всеми удобствами, стал он выспрашивать своих подельников: чего подписывать-то будем, а то мне недосуг тут с вами – народ мой на прошлой неделе уже всё решил насчет «незалежности». На что большой Бобо ответил: «Ты вот в грамоте силен, так бери перо и записывай». И пошла писать губерния!..
То главный бобошный опричник Верзулис из рукава бумаги свои достает, новые установления задиктовывает, то у самого Равика в кармане какие-то записки отыщутся. А Шушун-хозяин, знай, водочки в стаканы подливает, да за банькой следить успевает, чтобы жар был надлежащий. Так и разгулялись те добры молодцы: из баньки – в предбанник, остаканились – и снова на полок…
Когда же утреннее солнышко заглянуло во все оконца теремка резного, шушунского, первыми стали приходить в себя сановные опричники бобошные – Шельма и Верзулис. Спохватились они, что, загуляв с воеводами знатными, так и не дописали ночью темною бумагу ту белую, которой суждено было повернуть жизнь народов. Да и не на одной лишь шестой части суходола земного! И побежали, чуть прикрыв срам свой шубёнками дарёными, в баньку приостывшую, да разыскали по углам ее листы недописанные…
Приняв для поправки на грудь по стакашке, уселись те братцы-демократцы на лавки прямо там, в предбаннике, и на скорую руку да на больную голову досочиняли свой сатанинский циркуляр о разделе Великого царства-государства. А тут и лакей из барских покоев прибежал, дескать, сам великий Бобо проснулся и требует их обоих пред свои ясны очи. Отхлебнув еще разок дармовой водочки, для храбрости, отправились Шельма с Верзулисом в опочивальню, дабы порадовать повелителя своими уложениями…
Но пока они шли, собираясь с духом, в светлице уже и стол был накрыт, да и сами князья-заговорщики, больные на всю голову, подтягивались для опохмелки. Так что текст, озвученный сочинителями, прошел «в последнем чтении», без поправок и добавлений. Да с такого бодуна и не то ещё принять могли!..
Ну, а царь-государь, Богом меченый, узнав в своем замке, что все земли его растащили охальники по своим вескам, шибко разобиделся и не стал даже с ними спорить, а отправился с царицей в круиз закордонный. А уж позже стал он книжки писать да в рекламе западенской сниматься, наплевав на свой народ…
Бывал и я в той пуще, мёд-пиво пил, да лишь усы обмочил. А по-настоящему бы следовало их там всех замочить, хоть в предбаннике, а то и прямо в сортире! Тогда б и сказке этой сразу пришёл конец!..