Смоковница

Лето. День шестьдесят второй.

Вопреки ожиданиям, вчера меня никто не съел. Возможно, это от того, что у меня хорошая реакция и я быстро бегаю. Но в парк сегодня вечером я не пойду. Ни под каким предлогом. Мне вот нисколечко не интересно, кто там рычит в кустах в полнолуние. Но это вечером. А днем ночные страхи кажутся неуместной шуткой, вроде детских страшилок в пионерском лагере.

Сегодня моим приключением станет Смоковница, она же инжир, она же фига и опять-таки она же фиговое дерево. Много имен... Сразу вспоминаются Адам и Ева, которые "узнали, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания" (Быт 3:7).

На диком пляже, куда через Воронцовский парк ведут меня аллейки, чтобы совершить омовение от зноя в прохладных морских водах, есть огромный десятиметровый валун, сросшийся с крутым берегом перемычкой из осколков камней и рыхлой, смешанной с хвоей земли. Его диоритовые стопы утопают в пене волны. А по обеим оставшимся сторонам стекают звонкие ручейки из парковых прудов и водопадов.

Две старые смоковницы, переплетаясь ветвями, создают над камнем естественный тенистый навес, оставляя место только небольшому балкончику на самом краю и скрывая желающего спрятаться от любопытных взглядов. Пущую уединенность создают виноградные лозы, еще более сгущая тень.

Именно там, на самом краю, укрытая со всех сторон кроме неба естественными барьерами, я и принимаю солнечные ванны. Единственный путь к моему месту отдыха и святого ничегонеделания лежит через лаз в ветвях, прикрытых резной виноградной шторой. Просто не люблю, когда между кожей и солнцем есть преграды в виде кусочков синтетики, именуемых купальным костюмом. И когда пялятся посторонние, тоже не люблю.

Под скалой убаюкивающе шумит море. Над цветами винограда вьются насекомые. Нагретый на солнце камень щедро делится теплом. Солнечные лучи беспрепятственно и нескромно обнимают лоснящееся от пота тело, не оставляя неохваченных полосок. Ветерок щекочет шею непокорной прядью, выбившейся из стянутых в тугой пучок волос. А смоковница цедит млечный сок на сломах листьев, оставляя легкие ожоги на коже...

И вот что подумалось. Прародители всего человечества шили из листьев смоковницы одежду, чтобы скрыть свою наготу. А я обнажаю свое тело за завесой ее раскидистых ветвей... Совершившему грех она нужна, чтобы прятать... Сбежавшему от общества себе подобных и поднявшемуся над предрассудками - открывать... Символично.