Промысел 2 5 4

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2015/08/02/940

Верёвочка славна концом, говорят на болотах. Кончик мелькнул страхом смерти, укрепил отторжение.

На грани меж отсветом и светом, когда Бой-трава имеет полную силу, вонючий мешок опустился на голову ретивого поборника чистоты нравов.

Хватило ума не закричать. Сильные руки подняли груз, уложили в долблёную лодочку, повезли.

Там, куда сбросили, было глубоко. Спас нож, заботливо привязанный камень, да горячё любимый стебель проникающей травы. Исполнители приговора не заметили дыхательную трубку.

Утопленник затаился. В чужом стойбище стащил тёплую одежду и пару плошек, до зимы жил меж трясин, обирал силки. С ледоставом двинулся на юг. Там, выше по течению Великой Реки, искать не станут, так предположил, так и вышло.

К Глиняным Пещерам назвавшийся Котти пришёл с верховий. Понадобились годы, чтобы, сопоставив множество мелких и мельчайших примет, те, кому следовало, выяснили, какая мать родила мудреца.

Повелитель ведающих тайное о том не догадывался, слыл знатоком дел на юге и севере, собирал сведения о западных племенах и людях равнин.

Конечная цель не прослеживалась. Увлекал процесс обладания рычажками, тонкими хитросплетениями уловок, остротой интриг.

Приятно было сталкивать лбами строптивых, огорошивать простаков, водить хитроватых вокруг пальца. Духи, коренья, а иногда и ядовитые камни годились в союзники.

В трещинах и мелких пещерках Сухой долины, высокогорного плато, наискось пересечённого Змеиной Расщелиной, таились грибы обладания. Человек, некогда отведавший отвар, становился причастным к странной жажде, искал зелья, готов был отдать за глоток себя целиком.

О грибах рассказал лозоход с юга, из таких мест, где не знали имени Великой реки. Сам мудрец, вырвавшись из-под власти отца и племени, не собирался попадать под власть растения, а потому не пробовал отвара, но запах знал.

Котти обнаружил естественную плантацию случайно. Глубокой осенью и ранней весной, когда Сухая Долина превращалась в туманный, грозящий гибелью разновысокий лабиринт, властелин тайного знания поднимался туда по верёвочной лестнице.

Были, разумеется, и другие пути. Западнее Змеиной расщелины пролегали открытые любому тропы. Только грибы росли там, куда люди не ходили. Видимо, сами не замечая, двуногие затаптывали нежные растения.

Повелитель двигался почти ощупью, по запаху находил плодовые тела, исправно вытряхивал споры.

В Глиняных пещерах собралась группа сподвижников, так называемых служителей Котти. Эти люди получали из рук повелителя вожделенные капли, ждали мига и самозабвенно выполняли приказания.

Котти никому не открывал тайны Сухой Долины, а отвесную тропу сторожил на привязи вечно голодный Амбо.

Глиняные пещеры были настоящим логовищем власти, таили пыточные орудия, зельеварные котлы, кладбища замученных в неволе.

Чтобы служители не беспокоили избытком потребностей людей окрестных племён, обильно снабжавших мудреца всем необходимым, в дальних пустотах держали немых женщин. Первым двум просто-напросто отрезали языки. Потом рассудили, что языки сгодятся для утех.

К немым добавили пять отловленных по ту сторону излучины маленьких девочек, которые, общаясь только с немыми, забыли речь.

Женщин не выпускали из пещер. Немые умерли, косноязычные выросли, не зная дневного света и ночного сумрака.

Девочек подсаживали регулярно, потому что взрослые имели свойство умирать.

Котти следил, чтобы стебель проникающей травы не позволял миновать дней крови. Дабы не мучить самок, повелитель давал сок блаженства. Женщины ждали прекрасного мгновения, были довольны.

Случилось вдруг. Как, по чьей бездарности прежде не нашли отдалённый выход, Котти так и не выяснил. Зато тайный путь нашёл отец или соплеменник последней похищенной девочки. Охотник проник, забрал ребёнка, увёл всех женщин.

Беглецов догнали у сверкающего плёса. Оказалось: вооружённый человек знал, куда идёт, что делает, укрылся на перешейке за песчаной грядой, начал отстреливаться.

Обойти стрелка мешала вода, Лесть в лоб не позволял страх смерти. Пришлось ждать, когда усталость свалит.

Было непонятно, почему дерзкий похититель сел отбиваться в таком безнадёжном месте. Когда, подкравшись, накинули сеть, догадались. Охотник был один. Сбежавшие женщины исчезли за долго до того, как настигла погоня.

Теперь связанный человек сидел у огня и молчал, точно лишился языка. Личных амулетов на охотнике не было. Никто из присутствующих пойманного не знал. Следовало выяснить, из какого племени взята девочка, только двое ловцов лежали убитыми в жилище женщин.

Не сказать, чтобы повелитель испугался или озлился. Крайняя острота положения исподволь нравилась.

Сын Динна с Витого Острова ощущал себя скрученным в жгут ползучим стеблем, юрким хищником на сильных, бесшумно ступающих лапах.

Изнутри тихо распирал скрещение осей тела ноющий шар предчувствия конца, связывал воедино мысль и волю, скреплял душу упругим остовом страха, упорства, гнева.

Истязать пленника не хотелось. Было жаль времени. Сумевший тайно войти и выйти не простачок. Котти видел: охотник доволен, добился желаемого, и смерть лишь досадная помеха.

Неужели один? Хорошо бы! Только на правду не похоже. Вероятно, были сообщники. Но узнать подробности можно будет лишь на Сером Плато. Там соберётся «Большой Совет», разольются рекой сплетни и домыслы.

Котти почувствовал: Даёт слабину. А служители! Столь безмозглых тварей прежде не доводилось встречать. Как проглядели след? Куда испарились толком не умеющие ходить женщины?

Отсутствие амулетов доказывало, что охотник попался сознательно. Выяснить принадлежности к тому или иному племени не удастся, если ни развязать языка. Развязывать некогда. Надвигаются брачные игры, дни сходки тайнознатцев. Надвинулись, и пойманного не успел убрать.

Явились все, во главе с Дунбом Айби. Людям на местах не следует знать тайн центра знающих тайное.

Связанного пленника пришлось сунуть в мешок, пихнуть под настил, на котором восседали члены «Круга». Живое мясо слышало всё и более того.

Котти не слишком огорчился. Стиснули ноздри. Вставили меж челюстей крепкие распорки, прижали и прижгли тот самый, не желающий рассказывать язык.

Теперь улику следует скормить горам, так велел премудрый Котти. Исполнить вызвалась пара с Голубого отрога. Именно эти служители несли внешнюю стражу в ночь исчезновения.

Неслышно крадётся беда. Каждый следопыт знает, ибо сам является бедой для добычи. Когда случилось впервые? Сомб Тайви не мог бы вспомнить.

В ту ночь люди племени Третьего рукава сплоховали, выпустили живым, даже не отлупив. Вопреки приказу вождя, бревна для сплава дадено не было.

Пешего следить легче. Только Сомб тоже не из коряги вырезан. Руки свободны. Спустился к реке, переправился и лёг на розовой отмели. Решил зарыться в песок. Сети полны. Рыбаки придут сюда на рассвете. Можно будет угнать плот.

И тут подвернулась удача, какой не бывает. Речные чудища подплыли на гулкой посудине. Сомб глядел, обратившись в песчинку.

Треугольные высадились, влезли в сеть, вытащили по рыбине, обнажили головы, сели есть, потом разбрелись по косе.

Оказавшийся ближе других к Сомбу ватажник разделся наголо. Трое обрадовались, начали гладить приятеля лапами, подталкивать, обсыпать песком.

Учила старшая мать: Добытчик силён неистребимостью, и за гранью пойдёт на промысел. Сомб изловчился, схватил одежду Чернобрюхого, нырнул в воду.

Долго следопыт боялся высунуться, так долго, что в глазах замельтешили искры. Внезапно озарило. Лёг на спину, голову погрузил как можно глубже, утопил глаза.

Течение обычно сносит к крутояру. Место глубоко, можно зацепиться за торчащий корень, замереть в тени берега.

Так и вышло. Выбрал ямку, сел, огляделся. Река легла, как на ладони. Преследователей не видать.

«Извечным путём, беспокойства тропою
Осенние птицы летят. -

Услышал охотник Тайви властно зовущий звук. Молодой голос выводил знакомые до остановки сердца слова.

- От снега и бури, от смерти зимою
На юге укрыться хотят.

Пронзительным зовом, спасительным словом,
Сквозь дали уже не видна,

Хранит пришлецов среди мира чужого
Счастливая детством страна».

Огонь у кромки, отражение далеко впереди. Дозорные поют, отнимая немоту у ночи. На самом же деле польза Сомбу, чтобы знал и без нужды не совался в стойбище.

«Одна согревает на всём белом свете
Скала над уснувшей водой.

Там гнёзда мотает простуженный ветер,
Там мечется сумрак седой.

Попрятались змеи в глубокие норы,
Голодное, воет зверьё.

Там бросили птицы, освоив просторы,
заветное место своё».

Звучит песня, бередит душу. Наверху законно существующие люди не догадываются, как увлекательно жить вне закона. Сомб привык. С раннего детства пришлось изворачиваться вьюном, чтобы не угодить под удар, урвать чуть больше преимуществ перед другими.

Теперь Треугольноголовые хватились, ищут, но не их праздник на реке.

«Здесь полнятся воды жирующей снедью,
Растут на полянах цветы,

Рождённое обречено долголетью,
И чувству живой красоты.

Но как бы чужое тепло ни манило,
Ни баловал ласковый свет,

Забыть, что знакомо и отроду мило,
Веленья и права им нет».

Сомб аккуратно развернул трофей. Там оказалась ткань. Островитянин знал толк в хорошей одежде, оценил изделие неведомых мастеров.

Похоже, полотно совсем не промокает, бережёт от охлаждения в глубине, только трудно воспользоваться .Пещерник мал ростом.

Напрасно взял, решил Сомб, хотел уже сплавить за ненадобностью и вдруг обнаружил: шапка отделяется от горловины.

Охотник надел скрипучий мешочек на голову, испытал восторг, сравнимый с первым обладанием женщиной.

А дальше было диковинное. Вспоминая ощущения, Сомб предположил, что шапка околдовала человека. Захотелось власти и, прежде всего, власти на родных островах.

Бомти, конечно повелитель, но утонуть, оставшись живым, лидер островитян не умеет.

Вгляделся внимательно Сомб в людей верхушки, обнаружил столько слабин, что не без основания возомнил: легко подмять многоумных, возглавить анклав не составит труда.

Начал с пустяков. Сквозь уходящие глубоко в болото сливы проникал ночью к самым очагам, подслушивал, рисовал на белёных алтарях замысловатые знаки.

Реакция не медлила. Предполагали, гадали, ведали. Снежным комом росла власть подкормленной усилиями Сомба "магии", посредством той же воли сбывались пророчества, являлись предсказания.

довелось услышать столько непредназначенных посторонним тайн, что голова и с утра пухла.

Нокк с Излучины оказался кругом прав. Обречённую на поражение затею следовало остановить или возглавить, но как?

Зарезал Бомти. Началась чистка «круга», тугая возня в верхушке. Если бы Сомб стоял чуть выше по иерархической лестнице, удалось бы разыграть кость.

Охотник слабой ветви не был вхож в «Малый Круг», далеко отстоял от главной кормушки.

Впрочем, Сомб отдавал себе отчёт в том, что кормушки нет, а есть пыльный мешок амбиций и придуманных поз. По сути в бассейне Великой Реки по уровню жизни последний недоумок и калека мало, чем отличается от вождей.

Раз так, отчаянному следопыту достаточно удовольствия обескураживать и ужасом пластать в нет способных наслаждаться слезами и пытками. То там, то здесь подпустить сбывшийся слушок, тому или другому добавить жуды под хвост и смотреть, как дёргается властелин, будто отрубленная птичья лапка!

Занятие оказалось приятным. Решил: если теперешних вожаков сместят победители, будет и тех морочить.

Власть в руках! Полная вседозволенность! И хорошо бы, только нечто треснуло, распалось.


Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/08/06/1956