***

- Всевышний оберегает меня от капканов удивительных существ, прекрасных внешне паразитов. Сыр в мышеловке чертовки вкусный, верно? И я жаждал его. Я был готов жениться и даже быть униженным, быть жертвой тирании, лишь ради редких мгновений убаюкивающей нежности присущей только объятьям женщины. Но не пришлось... Благодаря этому у меня достаточно средств, чтобы заполучить все, что мне заблагорассудиться. Воистину, Господь создал женщин, чтобы мужчина никогда не возвысился до его высот.
Этот монолог прогремел и повис в воздухе. Произнесший его оперся руками о стол сам того не осознавая  изобразил воинственную позу далеких предков из схваток за звание вожака. С ухмылкой и прищуром смотрел на своего собеседника, забавляясь его состоянием, и заранее насмехаясь над его ответом, которого с наслаждением ожидал. Собеседник же был несколько ошеломлен и не мог уже вспомнить с чего начался этот разговор и не понимал к чему он направляется. Оправившись, он парировал:
- Но есть достойные женщины, величественные. К таким сложно не проникнуться почтением.
- Не будь наивен. Ну, сколько и таких? Десяток из миллиона? Исключения, подтверждающие правило, не более. Легче догнать мираж, чем найти таких. Да и они не более чем химера.
Будто просяще произнес Яков. В его голосе закрадывалось желание защитить, уберечь, желание доброе, отцовское по природе.
- Но нельзя сводить к нулю усилия на неудачу тех, кто величия по качествам своим так и не достиг.
- Ты хочешь мне сказать, что все стремятся достичь высот? А разве когда кто-то болен, все стремятся получить его болезнь? Ну разве не смешно?
- Если только эта болезнь и вправду человека красит.
Эдгар сдержано ухмыльнулся.
- Никто не хочет становиться лучшим и ни на йоту лучше. И лучшие из лучших - лишь клоунада для тех, кто смотрит на них снизу вверх. И большинство их славит лишь затем, чтоб свой не чувствовать отвратный запах. Чтобы все мы в сумме казались лучше. А все распинания перед свиньями это пустое.
Произнеся это, Яков сел, развалившись в своем кресле. А перед его глазами возникали прообразы воспоминаний и таинственные мутные метаморфозы.
Эдгар мельком взглянул на настенные часы и, боясь оскорбить точку зрения своего наставника, со всей присущей ему учтивостью, проявляющейся даже в тембре его голоса, вымолвил:
- Если вы позволите, я пойду домой. Меня жена, должно быть, заждалась, а дети уже спят.
- Да…Конечно, конечно… Иди… Завтра презентационный день,  не забудь подготовиться.
Все глубже и глубже погружалось его сознание, а диалог уже звучал в его голове.  Его глаза окидывали весь кабинет, но он ничего не видел. Собеседник был ему уже неинтересен.
- Хорошо. Доброй ночи.
Эдгар удалился. Яков сидел, погрязший в бездну своих раздумий, где все его естество словно погрузилось в оливковое масло, а мысли уже не были отчетливыми и больше походили на гул, охватывающий мелкой вибрацией все его тело. Он был бесконечно прав, хоть и прошлое омрачало его думы, но сейчас он остался один, как и прежде. Один в давно вымершем офисе. Один со своими мыслями, со своей жизнью.