И что положено кому - пусть каждый совершит

– Как очнётся, командует: «Оставь меня, боец, не донесёшь, выбирайся сам! Да гранату отдай мне на крайний случай! Живым не сдамся!» Комроты наш – мужчина крупный, тяжеленный,  ранило его сильно, то бредит, кричит, –  в атаку, мол, то в беспамятство впадает. А я-то – сам видишь, и посейчас-то мелкий, а тогда… Одно слово – курский воробей! А тащить командира надо – я и тащу, куды денешься, а бросить – не-е… Это что же – шкуру свою спасать?! На кой чёрт она, та шкура трусливая, – что судьбой уготовано, то и будет, а своё сполню! Не гляди, что мелковат – мы, курские, жилистые – так и волоку, где на закорках, где ползком, где уговором, где матерком его приласкаю, как затихнет, отведёшь душу – и вроде как тащить  полегше… А гранату-то отнял, чтоб он в беспамятстве не рванул до времени, это завсегда успеется, а у меня и ППШ имеется, повоюем ишо!
Григорий Михайлович Медведев за тот подвиг – спасение раненого командира роты, был награждён орденом Славы. Награда нашла его через три месяца после войны.
Григорий был у комроты связным. В одном из тяжелейших боёв часть их едва не попала в окружение, и тяжелораненого командира боец Медведев буквально вынес на себе. Он сидит напротив – небольшого росточка, сухонький, на столе россыпью – многочисленные боевые и трудовые награды. Слышит Григорий Михайлович уже худо – возраст даёт о себе знать, нынче, 17 ноября, исполнится 90! Однако не унывает – что не дослышу, мол, то сам придумаю. Приспособились, впрочем, – верная подруга жизни Екатерина Тимофеевна умудряется как-то докричаться. 
Как вышли из окружения, попал боец в другую часть –  обстановка на фронте часто и непредсказуемо меняется, но всё  же командир полка подал представление, и уже через три месяца после войны получил боец Медведев свою награду.
Григорий Михайлович приехал в посёлок Раздольный с семьёй перед войной, в 1940 году, потому, наверное, речь его немного отличается от говора супруги Екатерины Тимофеевны, от её настоящей кубанской «балачки». Супружница-то – местная уроженка, из Анапского, поженились в 1952 году. В том же году, как переехали на Кубань, умерли отец, брат, трёхлетняя сестрёнка Григория. Мать осталась с четырьмя сыновьями. Так и бедовали.
 – В оккупацию у нас тут румынские обозники стояли, занимали животноводческие корпуса. Видать, они у немцев заместо снабженцев были – забирали да отправляли своим свиней, кур. Лошади у них тут стояли, сено заготавливали. В 1943-м, как немцев с Кубани прогнали, меня призвали в армию. 17 лет уж было. Направили в запасный полк, в Дагестан, в Буйнакск. Не 41-й всё-таки уже – сразу в бой не бросили, муштровали поперва 3 месяца, потом только направили на фронт. Повезли на Украину, на Днепр – вона уже куда погнали фрицев! Выгрузили ночью за 30-40 километров от передовой, чтобы не разбомбили состав, добирались до передовой пёхом. Там, конечно, радость – пополнение прибыло! Попал в стрелковый полк, дали сначала карабин, потом ручной пулемёт. Пулемёт всё ж-таки заменили на ППШ – видать, я мелковат да худоват показался командиру…
В составе стрелкового полка Григорий Медведев освобождал Польшу, воевал в Германии.
 – В город немецкий входим – ни души, кажется. Жители боялись, прятались. А-а, мол, знает кошка, чьё мясо съела! – поперва думаешь… А после и их жаль – голодные, испуганные, мы не трогали, да и не до них нам – до Гитлера бы добраться!  Нет, не дошёл до Берлина – ранило. В ногу. Пока в госпитале валялся – кончилась война. Да и нестроевым стал, после лечения направили в авиачасть, охранял самолёты. Ещё 4 года служил, всех-то сразу не демобилизуешь…
 – Какой бой самый памятный? Самый тяжёлый?
 – Форсировали реку Вислу, это ещё в Польше. На плотах переправлялись. Немец садит изо всех стволов, ясное дело. Эх, думаешь, если суждено, – пусть будет прямое попадание снаряда, раненому-то тонуть в темноте ещё горше… То слева разрыв, то справа – с плотов соседних товарищей как волной смывает. Зато уж, как высадились – пощады не жди, фрицева  гадина!
 – Страшно было?
Улыбчивый до того Григорий Михайлович, забавно переспрашивавший жену всякий раз, при этом вопросе строжает, задумывается.
 – Попервах страшно, да. Врать не буду. А как услышишь команду: «В атаку!» – будто куда пропадает страх. Подниматься – страшно, так ведь надо – и точка! Но уж как поднялись – держись, фрицы! Товарищи рядом, как снопы, падают – а ты идёшь! Пули, как пчёлы, жужжат – а ты идёшь! Идёшь… Надо –  и точка!
 Не раз солдат Медведев находился в крайне сложной ситуации, на волосок от смерти. Сейчас, кажется, и самому не верится – выжил, выстоял, победил! Одна на всех была Победа…
 – На меня ведь уж и бумагу матери прислали – «без вести пропавший», мол. А меня только контузило. Под Братиславой это было. Тяжёлая артиллерия садит – головы не поднять. Заскочили в подъезд – я и ещё три бойца. А тут накрыло – подъезд обрушился. В каменном мешке оказались. В моей-то части уже бумагу домой отправили. А меня после откопали, но в свою часть уже не попал. А военком-то чего? – «На войне, мол, всё бывает», –  только и сказал, когда, после Победы уж, орден Отечественной войны первой степени вручал.
Григорий Михайлович задумывается, пальцы его бережно гладят орденские ленточки, лежащие на столе. За каждой из наград – тяжелейшие бои, пот, кровь и смерть товарищей, ярость атак и горечь потерь. Мы не решаемся прервать молчание, нарушить минуту тишины. Хотя, наверное, тишина – это только для нас, а в душе и сердце ветерана не стихает канонада минувших боёв, и не стихнет уже никогда.
 – Никогда пусть не будет войны! – прерывает молчание старый солдат, – У нас внук вот в Чечне был. Страшно это – война, не приведи Бог… Но и поддаваться им не след! Зачем нам американская судьба?! Мир нужен, но мы на крайний случай и без них обойдёмся! Санкции каки-то… Пужать они нас будут…
Удивительно, но, казалось бы, потерявший уже всякую связь с современностью, беспомощный, больной и глухой старик заговорил вдруг сам, без ненужных наших вопросов, о горячих и злободневных проблемах, стоящих перед страной, перед нашим обществом. И как только расслышал, что на днях будет Президент отвечать на вопросы россиян?!
 –И чего Президенту вопросы собирают? Один он, что ль, отвечать должон? Не-е, один в поле – не воин! Всем надо робить как след! 
Вот так бывает! И курский воробей ещё летает…
 –  А Путину  скажите, чтоб до конца стоял за Россию, как мы стояли! И ни шагу назад!
Демобилизовался Григорий Медведев аж в 1950 году, вернулся в Раздольный. Вскорости и женился – вот она, рядышком, –  Катюша, как и не бывало тех 62 лет пролетевших! И не просто пролетевших, впустую, – наполненных неустанным мирным трудом, заботой о детях. Детей вырастили двоих –сына и дочку. Есть два внука и две внучки, шестеро правнуков. Внуки помогают, внучка часто приезжает из Краснодара.
Работал Григорий Михайлович трактористом. За 36 лет доблестного труда награжден орденом Трудового Красного Знамени, тремя медалями «За трудовую доблесть», медалями ВДНХ. Вместе с супругой вели большое крестьянское хозяйство: корова, быки, свиньи, птица. Сейчас, конечно, такое хозяйство держать не под силу, но огород в 10 соток не запускают, имеются куры.
 –  Завсегда вин був передовик. А як же ж? Ось, Болгарию побачив, по путёвке, –  вспоминает Екатерина Тимофеевна, ласково поглаживая мужнин мальчишеский вихор.
 – Как сейчас-то поживаете?
 –Живём потихоньку! – как-то, видимо, случайно получилось, – в  один голос воскликнули Григорий Михайлович и Екатерина Тимофеевна. А, может, случайность эта возможна только для таких дружных любящих супругов, бок о бок проживших долгую, трудную и счастливую жизнь, деливших пополам все её горести и радости, как и все беды и взлёты своей страны.
Неумолимо, неостановимо бежит время. Всё меньше остаётся в строю живых наших дорогих ветеранов, участников и свидетелей грозовых тех дней. И поднимают всё наглее змеиные свои головы подлые любители переписать, перелицевать историю по своему усмотрению, очернить нашу миссию освободителей мира от чёрной фашистской нечисти… А мы, сумеем ли мы без наших ветеранов противостоять очернителям, развязавшим против нас настоящую информационную войну, отстоим ли великую нашу Победу? Отстоять надо… Надо – и точка!