Пути неисповедимы

Люди на небольшой станции оживились, когда на горизонте появился приближающийся поезд. Почти каждый находившийся на этой станции жаждал что-то продать прибывшим людям, тем, кто будет тут всего несколько минут, а потом рельсы уведут их как можно дальше. Но эти редкие гости были для некоторых жителей городка почти единственной возможностью заработать. Поезд с шумом остановился и через некоторое время, станция забурлила жизнью, люди выходили из поезда и их тут же окружали местные и почти всовывали в руки свои товары. Из вагона вышел и парень в старой одежде, с грязными засаленными, длинными волосами. Он стоял в стороне от основной массы людей и смотрел на все происходящее с улыбкой, его никто не замечал. Не обратили внимание и на то, что он единственный из прибывших кто остался стоять на перроне когда поезд уже тронулся. Багажа у него с собой не было, не было и денег, у него совсем ничего не было, кроме странной улыбки, которую часто приписывают людям недалекого ума. Парень не стал долго оставаться на станции с людьми которые ожидали прибытия другого поезда и новых гостей. Он побрел по дороге и смотрел по сторонам, щуря глаза от яркого солнца, взгляд у него был такой, что казалось, что все, что он видит - ему в диковину. А видеть то он мог лишь только редкие деревья и маленькие одноэтажные дома. Но по пути ему попался сад где росли фруктовые деревья. Парень долго стоял у низкой изгороди и восхищенно смотрел на ровно посаженные деревья.
Вскоре парень добрался до самого небольшого города. Денег у него совсем не было, а оставаться на улице, он не очень хотел, поэтому он подошел к забору первого попавшегося на пути дома, и стал звать хозяев, пытаясь перекричать разорвавшуюся лаем на него собаку. Хозяином дома оказался крепкий мужик, он подошел к калитке и кивнул парню.
— Я недавно прибыл, нельзя ли было отдохнуть у вас и переночевать? — спросил парень не прекращая улыбаться.
Мужик посмотрел на него удивленно и не сразу ответил.
— Нет, иди отсюда — ответил раздраженно хозяин дома.
Парень не перестал демонстрировать свою улыбку, только кивнул и пошел дальше, а мужик лишь провожал его взглядом. Парень подошел к калитке соседнего дома и снова стал звать кого-нибудь, но из дома даже никто не вышел. В следующем доме ему отказали снова, и в другом тоже. Парень никому за это время не нагрубил, а вот ему успели нагрубить дважды. В итоге он отчаялся и решил уйти с окраины, ближе к центру города. Пешком идти не пришлось, его подвёз старик, и в разговоре сказал, чтобы парень шел к церкви. Там ему и помогут, но до самой церкви не довез, оставил за несколько улиц от нее. Спрашивая прохожих и плутая по незнакомым улицам городка, парень уходил то дальше от места куда ему нужно было, то подходил ближе, но не достаточно. Долго он не мог найти церковь, но в итоге ему указали точную дорогу, и он шел прямо на церковь. Она возвышалась над низкими помещениями магазинов вокруг себя, а крыша горела золотым и светилась от лучей солнца, ослепляющим светом, колокольня была как маяк, но больше не указывала путь, а тянула к себе своим золотым светом, как лампочка притягивает к себе насекомых. Парень подошел к высокому забору церкви и долго шел вдоль него чтобы найти вход во двор, наконец он оказался за воротами и тут же направился к входу. Внутри было пусто, сейчас было не время службы, по всему храму ходило эхо и смешивалось с запахами ладана и воска. У дальней стены стояла скамейка, на которой сгорбившись, сидела старая женщина, парень направился к ней.
— А где все? — спросил он у старой женщины.
Та ему ничего не ответила, а только шикнула на него. Он постоял немного рядом и пошел дальше, осматриваясь по сторонам. Он услышал голоса, которые доносились из-за алтаря и пошел на них. К нему на встречу вышел поп с длиной бородой и кинул на него недовольный взгляд. Он подошел вплотную и с неким презрением оглядел оборванца.
— Ты из новых попрошаек? — спросил поп.
— Нет, я не попрошайка. Мне сказали, что вы можете мне помочь, я недавно прибыл в этот город и мне негде переночевать.
— Ну, Господь тебе поможет, сын мой — с ухмылкой в голосе ответил поп.
— А вы?
— А я не могу. Ты извини, но мне нужно службу Богу вести, нет времени разговаривать, ступай с Богом.
Священник снова скрылся за алтарем, а парень, не переставая улыбаться, оглядел распятие с Иисусом Христом и вышел из храма. На выходе он заметил маленький ларек на территории храма, и улыбка спала с его лица, в глазах появилось недоумение и злость. Он быстрым шагом зашагал к ларьку, в котором продавали религиозную утварь. Парень втиснул свою голову в маленькое окошко и грубым тоном приказал убраться вместе со своими товарами находившейся там женщине. В ответ женщина рассмеялась и сказала, чтобы он проваливал. Парень еще какое-то время требовал освободить территорию храма у женщины, но та только смеялась. Тогда парень выдернул свое разгневанное лицо из окошка магазина и стремительно пошел к церкви. Там он снова нашел священника, который все так же скучающе его выслушал и сказал, что бы он шел отсюда ради всего святого.
Паренек еще какое-то время стоял за воротами церковного двора и смотрел со злобой на магазин, но потом окончательно сдался и пошел прочь. Ночевать ему было негде и он побродив по городу до поздней ночи улегся спать на лавочку в сквере. События в церкви уже ушли на второй план и засыпал он со своей блаженной улыбкой. На утро его разбудили тычками в ребра, он слабо открыл глаза и увидел, что над ним нависли два полицейских.
— Давай документы, пьянь.
Парень сонный, слабо понимая что происходит вокруг, натянул свою улыбку и достал из кармана мятый паспорт и отдал его полицейскому.
— Ну, Крестиков, что пьяный до дома не дошел?
— Мне просто ночевать было негде — слабо отозвался Крестиков.
— Это как же так?
— Я недавно в ваш город приехал, еще не нашел ночлежки.
— На, держи — Полицейский отдал паспорт — И ищи себе жилье, а то еще раз увижу тут, сам тебе его обеспечу, и лучше бы ты сам искал, уж поверь мне.
Крестиков только покивал в ответ, полицейские немного замешкались, но потом резко двинули прочь.
День был жарким и Крестиков ходил по городку обливаясь потом. Улыбка уже сошла с лица, он был голоден, хотел пить и его замучила жара. Он бы так и уехал из этого забытого богом города, но блуждая по узким улицам он наткнулся на небольшую мастерскую где делали из дерева резные балясины и перила. У Крестикова был дар работы с деревом, поэтому он решил, что это хороший шанс заработать денег и условиться насчет жилья. Работники мастерской долго смеялись над простоватым парнем, но дали ему шанс. Вручив брусок дерева, указали на инструменты и попросили показать, что он умеет. Но ему они не доверяли, думали, что это просто бродяга, который придумал замысловатый способ подкрепиться и утолить жажду, но и не погнали, ради забавы только, да и улыбка Крестикова слегка к себе располагала, он был похож на грязного и переросшего ребенка, который радуется каждой мелочи, а так как улыбка почти не сходила с губ, то казалось радовался он просто от того что был жив. Крестиков забился в угол со своим бруском и минимум инструментов. И пока остальные громко переговариваясь творили свое искусство из древесины, дыша пропитанным запахом смолы и мокрого дерева воздухом, парень сосредоточенно работал над своим искусством. И каково же было удивление всех работников мастерской когда к вечеру Крестиков вышел из своего угла с чудной, маленькой, деревянной овечкой. Главный мастерской долго вертел ее в руках и все ахал — Ты это только теми инструментами что взял сделал? — спрашивал он, не отрывая глаз от деревянной овцы. — Да быть не может, у тебя свои инструменты есть?
После того как каждый повертел поделку в руках, недалекий, одаренный парень был принят на работу. И попросился на ночь остаться в мастерской. Его оставили, так как не особо то боялись того что их обкрадут, ведь у них был сторож, который всю ночь не смыкал глаз, но как только замок в двери прокручивался и в помещение входил первый работник засыпал мертвым сном. Сторож был очень удивлен когда заметил, что новый работник поспав пару часов после ухода всех, принялся за работу, и проработал так до самого утра, даже когда в мастерскую стали приходить работники Крестиков их почти не замечал и продолжал делать балясины. Он за ночь сделал количество, которое работники думали закончить не раньше чем через неделю. И даже после такого труда, на его лице была улыбка. Начальник был рад, остальные же не очень. А парень ссылался на то что просто любит работу плотника. Но работники не сразу забили тревогу насчет плодовитого парня, ибо надеялись, что он быстро выдохнется, а сейчас просто впечатление производит. Но Крестиков не выдыхался и проработал неделю так, спал по два часа и делал всего столько, что никому было не по силам успеть и за пару недель. И мужики поняли, что такими темпами лишаться работы и начальник оставит, только «дурочка», и нужно было что-то делать и решили парня подставить. С этого и начал пропадать инструмент, но никто ничего не видел, сразу бесследно исчезло пару рубанков и пил, потом еще несколько. Сторож тоже был заодно с мужиками, так как Крестиков ночевал в мастерской и мог выполнять работу сторожа. Когда начальник обеспокоился за пропажу, сторож намекнул что новый работник постоянно ночью куда-то ходит. И когда начальник выстроив всех работников в одну шеренгу в маленьком помещении, спросил насчет пропажи, Крестиков сам сделал шаг вперед и признался. Мужики были очень удивлены, а начальник расстроен, ведь работника он терял лучшего что только видел. Но один из мужиков опьянённый маленькой победой стал требовать, не просто уволить, а вызвать полицию. Остальные мужики совсем были не рады, тем более боялись, что всплывет то, что это они украли, но начальник хоть и сам был не в восторге, все же вызвал полицию.
Крестиков сидел в углу, все так же улыбался и ждал когда за ним приедут полицейские, обиды в нем совсем не было, только в глазах сияла радость от чего-то. Когда полицейские увезли плотника от бога, кто-то из мужиков от досады сам на себя даже сплюнул в ноги.
— Не по-божески — сказал кто-то провожая взглядом уезжающею полицейскую машину.
— Я думаю не заслужил — сказал еще кто-то.
Мужики еще долго стояли на тротуаре раздосадованные, они с какой-то стоны и понимали, что Крестиков был большей проблемой, а с другой было им его жалко очень, особенно после того как он сам сказал, что украл инструмент.
В РУВД паренек сидел непринужденно. Его побили по базе и следователь Пилатов присвистнул.
— Так ты у нас рецидивист, три ходки.
— Я за других сидел — почти со смехом ответил Крестиков.
— Да у нас вся страна за других сидит. Ну раз сидел за других говоришь, значит и сейчас проблемой не будет — Пилатов кинул на стол груду папок — У нас город то маленький, а глухарей как на мегаполис, все друг друга кроют, никого не поймаешь, а мне по службе расти нужно, ну ты у нас прямо Иисус, вот все грехи на себя и возьмешь.
Крестиков ничего не ответил, а только одобрительно кивнул. Следователь взглянул на него с неким сожалением и приказал увести его в СИЗО, после того как тот охотно признался в краже инструмента. В СИЗО страдалец провел не долго, как выяснилось мужики вернули весь инструмент и начальник забрал свое заявление. Странного парня провожали всем отделом, он вызывал большой интерес, словно был диковиной зверушкой.
Свободный Крестиков, снова стал гулять по городку, прошелся по тем улицам, по которым не успел пройтись до своей рабской работы плотником. И теперь его ноги уже истоптали все дороги сонного городка. Он набрел на базар, ему снова хотелось есть и пить, кто-то из сердобольных продавцов угостил его хлебом и водой. И когда парень хотел уже уйти с рынка на глаза ему попался старик, который торговал вином, в этот момент и без того улыбающееся лицо, засияло, но что было у него на уме, только ему и известно. На выходе с базара, он разговорился с одним мужиком неприятного вида, величали его Иудов, они вместе долго просидели на тротуаре. Иудов выслушал всю историю парня и постоянно охал и приговаривал — «Как так можно?». Когда стемнело, добрый мужик предложил Крестикову переночевать у него дома, а там он ему работу подыщет.
Жил Иудов в маленькой захламлённой квартирке, а досуг проводил за бутылкой. Так и этот вечер он провел, рассказывая свои небылицы новому знакомому и закладывая за воротник после каждой истории и говорил — «Это правда, выпьем!». Крестиков слушал и кивал одобрительно. А когда у Иудова кончилась его водка, он приуныл и замолчал, но тут парень достал из-за пазухи пластиковую бутылку с красной жидкостью.
— Это что у тебя?
— Вино.
После того как Иудов сделал первый глоток, он подскочил на месте и радостно завопил о том, что раньше ничего такого же вкусного не пил. Он сделал еще один глоток и улюлюкая выбежал прочь из квартиры, и вернулся через какое-то время с двумя такими же по виду мужиками.
— Пробуйте! Пробуйте! — вопил он наливая каждому по чуть-чуть.
Кто-то стал тарабанить по трубам отопления, когда три пьяницы почти пустились в пляс от столь вкусного вина. А когда узнали, что это Крестиков его изготовил и может еще сделать много такого вина, то вообще почти с ума по сходили.
Собутыльников становилось больше, так же, как и вина, и никто даже не думал - откуда оно берется. А когда Иудов проснулся и совсем без похмелья, увидал что вся его кухня заставлена бутылками с этим вином, то уже не поверил своим глазам и решил, что спился до белой горячки. Но Крестиков объяснил мол, знает тайный рецепт, и рассказать его не может. Иудов конечно насторожился, но когда винодел сказал сколько можно заработать с этого вина, то ему стало откровенно плевать.
Около дверей квартиры Иудова собралась большая толпа алкоголиков почти со всего города, и все жаждали вина, а Иудов денег, но Крестиков убедил его пустить их без денег, а вино продать другим. Иудов долго конечно не соглашался, но в итоге все же сдался и открыл дверь, тем более ее почти что уже выбили. Так все пили чудо-вино до самого вечера и все это время Крестиков с видом ученого человека, что-то рассказывал о своем отце. Пьяницы слушали его, и то - ли от внушительного голоса, то - ли от выпитого, верили всему что он говорил, а внимательнее всех слушал Иудов, и когда кто-то начинал шуметь, он громко шикал и хмурил брови, а потом снова внимал к словам винодела.
Так продолжалось несколько дней, пьяницы все приходили, пили и слушали Крестикова и окрестили они его Пророком. А сам пророк иногда уставал от своих речей и шел с вином на рынок, где это вино производило на всех такое же впечатление, как и на ханыг, и пользовалось большим спросом, и денег было у прока Крестикова уже достаточно, а вот с Иудовым он не делился, ему казалось деньги больше и не были нужны, ему хватало пылких речей и вина. Однажды при продаже вина к Крестикову подошли полицейские, но и с ними он все быстро уладил, заплатив им немного. И по городу прошла волна слухов о самом чудесном вине в мире, дошли эти слухи и до Пилатова, которому не нравился Крестиков, и не было понятно почему, но с помощью подкупных полицейских Крестиков легализовал продажу вина и зацепиться было не за что.
Однажды возвращаясь с рынка в квартиру своего приятеля и послушника, Крестиков услышал истошный женский крик из закоулка и ринулся туда. В переулке на земле лежала девушка и прикрывала голову руками, а трое парней били ее ногами, увидев Крестикова они остановились и злобно сверкая глазами уставились на его.
— Чего надо? Вали, а то после этой шлюхи за тебя возьмемся.
Крестиков натянул свою самую обаятельную улыбку и стал тихим голосом проповедовать парням, о вреде насилия.
— Да она же шлюха! — не выдержал один.
— Никто тут не без греха — спокойно отвечал Пророк.
Парни совсем успокоились, и, согласившись с незнакомцем, пожимая плечами и виновато опуская глаза, стали уходить прочь. Крестиков помог подняться избитой девушке и повел ее в квартиру к Иудову. Звали девушку Машей и она чем-то понравилась Крестикову, хоть и ее лицо было сильно разбито. В квартире он познакомил ее с каждым своим учеником-алкоголиком, и уложил спать в свободной комнате, а сам, усевшись на кухонную тумбу, стал проповедовать. Пьяницы переставали пить, когда он начинал говорить. И сидели разинув рты, и иногда Иудов вскрикивал — «Да! Верно говорит! Верн-о-о-о!», он был самым послушным учеником странной философии Крестикова.
Речи пророка услышала и Маша. Она не выходила из комнаты и сидела прижавшись ухом у двери, и впитывала каждое слово. И с каждым таким словом она все сильнее начинала питать чувства к спасителю, как он сам себя называл, сама не понимая почему. Но каждое слово оседало у нее в голове и сердце. Она не понимала, что это и почему так, не понимали и пьяницы, хотя чувствовали тоже самое. А когда один из них почти на пальцах все-таки смог истолковать это, то Крестиков назвал это — вселенской всепоглощающей любовью. И все, кто слушал его испытывал эту любовь к нему, а он к ним, как отец к сыновьям. В квартире Иудова этой любовью пропиталась даже пыль.
Со временем Маша стала самой преданной ученицей, и когда Крестиков начинал говорить, она сидела перед ним и непроизвольно открывала рот, наверное в надежде что так слова пророка проникнут в нее сильнее и поселяться в ней как можно глубже. Иногда она задавала сложные вопросы, и получала на них короткие и веские ответы, и после этого лишь только восхищено выдыхала воздух.
Пилатов продолжал искать, в чем уличить новенького в городе. Долгими вечерами изучал старые дела Крестикова за которые он отбывал наказания. Два приговора были за кражу, но третий, который Пилатов изучал подробнее всего был за мошенничество, а именно создание не легализованной секты. Он долго думал, как подобраться к Крестикову, и шанс выпал. Однажды утром, когда Пилатов только вошел в здание РУВД, его уже ждали. Ждал его Иудов.
— Ну, пьянь, чего пришел? — спросил скучающе Пилатов у старого знакомого по задержаниям.
— Мне тут птичка шепнула, что вы начальник, Крестиковым интересуетесь.
— Откуда ты то все знаешь, Иудов?
— А это не важно. Я могу кое-что рассказать вам об этом Крестикове, и очень интересную информацию.
— В кабинет — Пилатов указал на дверь своего кабинета и зашагал к ней.
Пилатов не верил Иудову, но желание расправиться с Крестиковым было сильнее его недоверия. Он и сам не понимал почему ему так хочется избавиться от этого парня. Наверное, профессиональное чутье подсказывало, что с ним что-то не так, и вдобавок, Пилатов жаждал повышения, но для этого нужно было дела раскрывать, а в маленьком городе из преступлений были только бытовые, и даже тех, в последнее время поубавилось. Поэтому Пилатов решил выслушать пьяницу, который пришел с доносом. «Может и ничего интересного, но с другой стороны даже крупица информации уже что-то» — подумал следователь, усаживаясь в свое рабочее место.
— Ну излагай.
— Слушай, начальник, я тебе такое скажу. Ты с этим его посадишь надолго, а сам в город крупнее переберешься, я тебе отвечаю, но не все же бесплатно.
— Чего хочешь? — совсем потеряв интерес, спросил следователь.
— Три тысячи, не больше.
— Ого. Ну ты дорогой информатор. Хорошо, дам тысячу, если и правда посажу нашего друга Крестикова, отдам остаток. По рукам?
— По рукам, начальник.
— Ну.
— Сидит он у меня, все свое вино делает, но как делает, словно из-под крана набирает, он его за пару минут делает. Видели такое?
— Не видел. А ну-ка дальше. — Пилатов достал бумагу и стал писать.
— Вино еще не все.
— Интересно. — Пилатов все писал на своем листе.
— Алкашей со всего района у меня собрал и что-то им рассказывает, мозги им промыл, ей богу, они как манекены сидят, потом вино пьют. Я сразу слушал, но не понимал, пьян был, потом и не слушал, но вроде что-то там, про батю своего и про какое-то прощение.
— И что? Правда слушают?
— Слушают.
— Проверим.
— Проверяй начальник. Он еще что-то говорил, мол он главный и мэра заменит, мол сможет своим словом людей убедить.
— О как!
— Я после этого и пришел.
— Так, Иудов, ты иди давай и подозрений не вызывай, чтобы он не догадался, что ты тут был, а мы все проверим.
Иудов, встал и затряс руку Пилатову. Следователь, то - ли был ослеплен идеей посадить Крестикова и пойти на повышение, то - ли действительно верил старому алкашу. Вызвал одного из оперов, и рассказал ему обо всем.
— Думаешь, не чешет? — спросил опер.
— Ты на это глянь — Пилатов кинул на стол папку с делом Крестикова о мошенничестве — Тоже самое, он вышел и сюда двинул, решил опять тем же заняться.
— Вот же хитрый. А что с вином?
— Вот не знаю, нужно узнать.
— Ну парни из отдела говорили, что вино прекрасное и жена моя, сам не пил, я же закодированный.
— Вот нужно это вино на экспертизу, и человека в секту.
— Устроим.
На этом и было решено. Кто-то из оперов получил приказ работать под прикрытием. А вино, купленное у Крестикова, отправилось на экспертизу. По вину была тишина, долго его проверяли. Человек старшего опера, толком не мог ничего сказать, все было спокойно и просто все пили вино, сам Крестиков постоянно ходит где-то с девицей. За Крестиковым и слежку устроили, но ничего подозрительного, просто влюбленная пара гуляла по городу. Пилатов и сам пару раз держась в стороне выглядывал, чем занят Крестиков и Маша. И все было как у всех: гуляли, веселились. Крестиков бегал по фонтану, где почти не было воды, а Маша только восхищалась от чего-то. Или просто сидели под деревом и Маша внимательно слушала Крестикова. А Пилатов начинал злиться — «ну неужели прокол, да быть не может, сидел же за то же самое, о чем Иудов говорил, так еще и вино странное» — Думал Пилатов сидя вечером в своей квартире, поздно вечером.
Утром Пилатов сиял, вино оказалось из порошка какого-то, из какого Пилатов не понял, но не было важно, уже можно было зацепиться. И засланный человек принес диктофон, где отчетливо слышалась исповедь Крестикова. Было решено сразу же брать, оправили группу задержания. Сам Пилатов возглавил это все мероприятие. Поднялись по лестнице и стали звонить, открыл алкаш, важно вошли, Крестиков спал с Машей и когда полицейские вошли и направились к нему, все сразу понял и без слов, подскочил на ноги и сиганул в окно, Пилатов что-то крикнул, думал парень разобьется, так как третий этаж, но увидел в окно, как Крестиков в один трусах спрыгивает с козырька подъезда и бежит по двору. Следователь криком отдал приказ преследовать за Крестиковым и сам ломанул быстрее всех. Алкоголики ничего не поняли, только Маша накинулась на одного из полицейских и вереща начала царапать ему лицо, но ее быстро успокоили ударом в челюсть, она упала на пол и стала плакать. Когда группа задержания оказалась на улице. Лже - пророка уже негде не было, его и след простыл, и полицейские разбежались в разные стороны в поисках Крестикова, который оказался очень быстрым.
Полицейским так и не удалось найти винодела, Пилатов был в не себя от злобы, уже в кабинете вечером, он орал на своих подчинённых и на оперов. Было решено поставить блокпосты на выездах из города, прочесывать городок в поисках и развесить почти на каждом столбе ориентировки. Крестикову было негде скрываться в захолустном городке.
Но он нашел способ, его нигде не было уже вторые сутки. Пилатов злился, казалось он постарел на пару лет за эти двое суток. В городе шла настоящая облава, на потеху местных, которые постоянно приходили в отдел или звонили и сообщали о том что видели парня с ориентировки, но все это оказывалось ложным и пророка не находили в тех местах куда указывали. Искали его везде, тщательно проверяли подвалы, заброшенные дома, особо усиленно прочесывали пром зону. Все было бестолку. Послушники Крестикова и Маша ничего не могли сказать на допросах, они попросту не знали где может быть их спаситель.
— Улизнул — говорил старший опер Пилатову.
— Найдем, найдем. И с того света достану — раздраженно отвечал Пилатов.
Шли четвертые сутки поисков Крестикова и всем это уже надоело, полицейские патрули уже не выглядывали, а просто быстро проезжали свой маршрут, людей с блокпостов начальство стало снимать, из-за нехватки кадров в других местах. Даже люди перестали звонить насчет показаний. Только Пилатов все никак не мог успокоиться, и собирался во что бы то не встало поймать мошенника.
На пятые сутки, рано утром Пилатову позвонила озабоченная бабушка и сказала, что видела, как парень с ориентировки шел вдоль рельсов за городом и зашел в домик управляющего станцией который давно уже пустовал. Пилатов решил поехать и проверить. Утро выдалось пасмурным, небо затянули тучи и срывался мелкий дождик, стояла невыносимая духота. Следователь хоть и вел машину к селу за городом, все равно уже отчаивался понемногу, шанс что Крестиков будет все еще там, был ничтожно мал. Машину Пилатов оставил немного поодаль от станции, чтобы в случае чего не спугнуть пророка сразу же, и двинул пешком. Он приблизился к домику на станции, и не успев дернуть дверную ручку получил удар от распахнувшейся двери. Пилатов был мужик крепкий, но на ногах не устоял, и упав увидел, как через него перескочил Крестиков и побежал по узкой дорожке. Следователь быстро отошел от удара и ломанулся за ним. Они бежали по направлению к кладбищу, Пилатов кричал чтобы Крестиков остановился и сдался, но от этого беглец только начинал бежать быстрее.
— Стой, сука! Стрелять буду! — кричал полицейский, огибая могильные плиты.
Крестиков продолжал бежать, зигзагами выбирая лучший пусть в лабиринте кладбища. Пилатов на бегу расстегнул кобуру и сделал предупредительный выстрел в воздух, но Крестиков не сбавил скорость. Тогда Пилатов остановился и нацелился на находящегося за могильными камнями пророка. Тишину кладбища второй раз разорвал выстрел. Полицейский видел, как Крестиков резко остановился и вытянулся в полный рост и сделав пару шагов, упал, охватив деревянный крест свежей могилы. Когда Пилатов приблизился вплотную, Крестиков так и сидел на коленях в лужи крови, обнимая крест, но уже не дышал.
— Не видать мне повышения — промолвил Пилатов и сел рядом с мертвым пророком — Ну может ты воскреснешь, тогда и посажу.
Горожане еще долго вспоминали эту странную историю. Кто-то даже всерьез думал, что Крестиков был вторым пришествием Бога. Его похоронили на том же кладбище где и убили. У него была очень ухоженная могила, Маша приходила туда каждый день. Да и следователь Пилатов иногда приходил и оставлял цветы на этой могиле, то - ли Крестикову, то -ли своему повышению.