Принцип самоконтроля

  Жизнь в научной экспедиции порой подвергается самым необычайным и удивительным приключениям, часто опасным или  чреватым большими проблемами. И внезапное стихийное бедствие или уничтожение запасов продовольствия полчищами насекомых далеко не главные из таких форс-мажоров. Иногда случается, что учёным полевых профессий, таким, как биологи, приходится сталкиваться вовсе не с пресловутой «недружелюбностью» Природы, а с коварным посягательством на своё здоровье, затеянное им же подобными – «братьями по разуму» –  «цивилизованными»  существами. Представьте, например, что вы мирно собираете гербарий на полянке, как вдруг на вас набрасывается толпа свирепых туземцев-людоедов. Или другой вариант: вы заняты поиском берлоги косолапого граблезуба в джунглях Эвридики, но вместо него натыкаетесь на логово космических пиратов. И уж не будем упоминать, как часто биологам вместо ловли бабочек приходится отлавливать браконьеров, которые в отличие от первых и размером больше, и сопротивляются поимке, увы, эффективней.
  Вот из-за всего подобного отправляющийся в научную экспедицию биолог или коллектор должен обладать не просто хорошей физической подготовкой для длительных марш-бросков по горам и долам в поисках объектов исследования, но, кроме того, ему полезно иметь навыки самообороны, дабы не пасть случайной жертвой субъектов из уголовной хроники. Ведь не всегда верный бластер может оказаться под рукой, и тогда придётся рассчитывать только на сами руки.
  Специфической подготовке, так называемых «выездных» научных сотрудников уделялось большое внимание. Бывали случаи, когда они оказывались буквально на передовой! В Московском Институте ксенобиологии имени В. И. Вернадского даже шутили: «Туда, где не справляется звёздный десант, отправляют биологов».
  Знали о таком положении вещей и будущие надежды Земной науки Алиса Селезнёва и Пашка Гераскин. Причём, знали на собственном опыте – в свои четырнадцать лет им уже не раз довелось сталкиваться на научном поприще с далеко ненаучными приёмами, а также с преступниками всяких мастей и злодейских талантов. Потому ребята поддерживали себя в боевой форме: занимались спортом и посещали секцию единоборств. Для Алисы это было факультативом. Пашка относился к занятиям с большей самоотдачей – они для него были смыслом существования. Только, несмотря на своё страстное увлечение и положительные отзывы тренера о его физической развитости, Пашка не добился каких-то выдающихся результатов  в спорте. Точнее, может быть, и добился бы, если бы его допустили до соревнований. Чего не происходило из-за систематического нарушения Гераскиным спортивной дисциплины. Дело в том, что у него была не менее сильная страсть к науке, и порой он жертвовал тренировками ради опытов на биостанции или всё тех же экспедиций. Но, что более существенно: Пашка для спортсмена был очень несдержан. Увы, пятый смертный грех нет-нет да овладевал его душой, и тогда летели в тартарары и дисциплина, и уважение к сопернику, и правила, – всё, что делает спорт серьёзным видом человеческой культуры, а не способом выяснения личностных отношений.
  Правда, совсем уж без наград Гераскин не прозябал. Фортуна не обделила горемычного своей милостью, хоть и проявила её с изрядной парадоксальностью. Чего, впрочем, можно было ожидать, если под её опекой пребывал такой ходячий парадокс, как Пашка. Так вот, кроме завоёванного на рыцарском турнире хрустального кубка, ликвидность которого не признавала ни одна спортивная ассоциация, у нашего героя имелась «честная» бронзовая медаль. Ирония судьбы заключалась в том, что этим единственным трофеем в своей многострадальной спортивной карьере Пашка оказался обязан именно вспыльчивому характеру.
  Случай тот произошёл, когда он очередной раз серьёзно разругался с тренером из-за какой-то дисквалификации с намечавшегося турнира. После этого Пашка на полгода перевёлся из секции восточных единоборств в классическую гимнастику, где быстро попал в отборочную группу и отправился-таки на районные соревнования по этой дисциплине. Для «новичка» его третье место было настоящим триумфом. Но гордый паренёк расценил всё иначе. Он не стал развивать свой успех в гимнастике, а вернулся к «груше» и «вин чуню». [1]
  …Первая октябрьская суббота сулила оказаться обычным днём. С утра она была насыщена массой мелких бытовых дел и забот, приключения на горизонте не маячили, а душа требовала праздника или какого-то иного способа выхода энергии. Алиса вспомнила про секцию. Уже пару недель она не показывала носа в спортзале. На лицо было злостное нарушение чередования режимов  умственного и физического труда. Не мудрено, что кулаки чесались, а в животе то и дело возникало странное ощущение проглоченной и доведённой до критического сжатия пружины, которая норовила вот-вот распрямиться.  Не дожидаясь сего опасного момента, Алиса выудила из шкафа спортивную сумку со сменкой и поспешила на свидание с тренажёрами. 
  И надо же случиться такому везению: в секции оказалась Настя – Алисина подруга из параллельного класса. Воистину:  великие люди мыслят одинаково!
  Роскошными чёрными локонами, слегка вытянутым любопытным носом и чуть раскосыми вечно настороженными глазами Настя напоминала симпатичную черно-бурую лисицу. Пластика и ловкость у неё тоже были лисьи. Чтобы опробовать их в действии и привести в нужный тонус, Насте как раз не хватало спарринг партнёра. Она отдавала предпочтение бо-дзюцу и так поднаторела  в этой разновидности фехтования, что достойных противников у неё в секции остались единицы. Одним из них как раз числилась Селезнёва.
  Быстро переодевшись, Алиса изготовилась к жаркой тренировке.
  Во избежание случайных травм, девушки облачились в защитные доспехи – что-то среднее между классическим японским богу и рыцарскими латами. Доспехи были из лёгкого, но очень прочного пластика с амортизирующей подложкой, а конструкция их не стесняла движения. [2]
  Начали с разминки – отработки ударов и блоков. Сначала медленно, дальше – постепенно наращивая темп. Синхронностью и частотой повторяющихся движений упражнения юных спортсменок напоминали пантомиму на действие деревянной игрушки «Кузнецы». Схожести добавлял характерный стук шестов бо из белого дуба. Только наковальни не хватало.
  Адреналин пенил кровь, азарт разгорался. И в какой-то момент Алиса не сдержалась и вместо жёсткого блока поставила скользящий – парировала удар Насти. Та, не ожидая подобного, не справилась с инерцией своего удара, подалась вперёд всем корпусом, едва совсем не упав. А Алиса в один прыжок оказалась у неё в тылу, легонько хлопнула шестом по спине и, смеясь, объявила:
  – Очко!
  Настя беззаботно рассмеялась в ответ и в одно мгновение молниеносным выпадом-подсечкой сбила Алису с ног.
  – Очко? – игриво осведомилась она, помогая подруге подняться.
  – Поединок? – в такт ей спросила Алиса.
  Черновласая валькирия кивнула.
  И шесты закрутились, выделывая кольца и восьмёрки, с жужжащим свистом рассекая воздух. Зазвенела быстрая ритмичная дробь – деревом о дерево.
  В стремительном мельтешении рук, ног и посохов, казалось, будто соперницы осыпают друг дружку градом тумаков, но в запале просто не замечают их. На самом деле, ни один из ударов не достиг цели – все они парировались и Алисой, и Настей.
  С минуту продолжалось это сражение, более походившее на странный воинственный танец, и вот, как по команде, девушки остановились и опустили оружие.
  Алиса подняла забрало и, запыхаясь, сказала:
  – Похоже, ничья?
  – Ничья, – согласилась Настя, снимая шлем. Она так же не могла отдышаться от устроенной круговерти. – Ох! Спасибо за разминку…
  – Тебе тоже… – пожала Алиса протянутую подругой руку.
  Вдруг рядом раздались аплодисменты. Девушки огляделись. Широким полукольцом их окружала детвора – «первогодки» 5-7 лет, – а среди них стоял и оглушительно хлопал в ладоши Пашка Гераскин. Глазёнки у малышей горели восторгом. Восхищение от увиденного переполняло их, перехватило дух, и они даже крикнуть не могли – только с придыханием повторяли:
  – Круто! Прям, как в киношке!
  – Здорово! – подтвердил Пашка заключение малолетних экспертов.
  Алиса и Настя деланно поклонились.
  – Давай ещё! – оправившись от волнующей экзальтации, звонко гаркнул какой-то шкет в зелёной доги. [3]
  – О, нет-нет. На сегодня хватит, – сказала Настя. – Растяжкой позанимаюсь. Что-то запястье плохо двигается…
  С этими словами она направилась было к скамейке – посидеть-передохнуть. Не тут-то было! Мигом вокруг неё образовалась толпа-толкучка из юных поклонников и поклонниц с просьбами непременно, вот сей же час обучить их невероятным приёмчикам. Не иначе они думали, будто Настя запросто передаст им своё мастерство по мановению волшебной палочки… или посоха.
  Скамейка манила и Алису – передышка бы совсем не помешала. Но девочка решила повременить. Шестом, как указкой, она нацелилась на не сводящего с неё глаз Пашку.
  – Сразимся?
  – Чего? – опешил Пашка.
  – Ты же хочешь?
  – Чего хочу? – Пашка побледнел, а уши у него вспыхнули – хоть прикуривай!
  – Сразиться хочешь? – задиралась Алиса. – Давай! Бери бо!
  Детвора кругом завизжала, заулюлюкала, заскандировала: «Пашка! Пашка! Пашка!» Тот растеряно огляделся и с  извиняющейся улыбкой пробормотал:
  – Э, нет… Не сегодня.
  – И не завтра? – ехидно спросила Алиса.
  – И не завтра… – буркнул Пашка.
  – Боишься?
  Уголки Пашкиного рта поползли вниз, а сам он напустил на себя отрешённый вид, строго осадив зарвавшуюся подругу:
  – Ты мне не соперница.
  – Да неужели? – воскликнула та. – Я слишком хороша для тебя?
  Наглый выпад тут же поддержал хор малышей: «Алиса! Алиса! Алиса!»
  – А хоть бы и так… – процедил сквозь зубы Пашка, тщетно пытаясь скрыть досаду под флегматичной миной.
  – А я вот думаю иначе, – всё подзуживала Алиса. – Ты же даже не пробовал!
  – И не хочу! – отрезал Пашка.
  – Хочешь-хочешь! – не унималась Алиса. – По глазам вижу.
  Пашка отвернулся. Он походил на затравленного зверя. Вот перед ним арена, на которой его поджидает воинственный гладиатор, а в спину его то и дело подталкивают галдящие, страждущие зрелища зрители. Даром, что малолетние, но их же много!
  – Смотри, какой ты авторитет, ехидничала Алиса. – Ребята! А вы знаете, что Пашка ни с кем не сражается? Знаете почему? Потому что он…
  – Хватит! – взревел Гераскин. – Борька, тащи доспехи!
  Высокий пучеглазый мальчишка из толпы ребятишек рванул выполнять распоряжение. Другой сиганул к стойке с посохами бо.
  – Ага! Сейчас повеселимся! – торжествовала Алиса, потрясая шестом.
  Вернулся с доспехами Боря. Да не один, а в сопровождении тренера – жилистого пожилого мужчины с настолько бесстрастным выражением лица, что его можно было принять за гипсовую маску.
  – Что здесь происходит? – спросил он сухим надтреснутым голосом.
  Сразу как-то сникший Пашка пролепетал в ответ что-то нечленораздельное. Тренер смерил его колючим взглядом глаз стального оттенка, глянул на Алису, кивнул и распорядился:
  – Одевайся.
  Пашка так и взвился!
  Алиса с интересом наблюдала за его приготовлениями. Владимир Андреевич не случайно отвлёкся на их забаву и решил проконтролировать её. Ходили сплетни, что Пашка числится у него в любимчиках. Мол, потому у него даже есть присвоенный задним числом 2-ой юношеский разряд, несмотря на всю его недисциплинированность. Может, и так. Но держал его тренер в ежовых рукавицах. И главное – на ринг не выпускал. Может, он его даже берёг таким образом, прикрываясь оправданием, будто Гераскин склонен превращаться из спортсмена в берсерка. Ну, да что над этим голову ломать? Вот сейчас-то он благословил своего подопечного на бой. И какой бой! Бо-дзюцу – это вам не кулаками махать. И дело не только в разных уровнях мастерства. Поединок на шестах в разы опаснее рукопашного. Не будь тренер уверен, что не произойдёт никакого ЧП, разрешил бы он подобное якобы неуравновешенному Пашке? Интересно, что он там ему советует вполголоса? А тот весь счастлив: улыбается, кивает… И надевает тяжёлые браслеты на запястья и лодыжки. Такой инвентарь используют для отработки силы и резкости удара.
  «Пашка-Пашка! – фыркнула про себя Алиса. – Он помешан на силовых тренировках. Только браслеты же сейчас ему мешать будут. Ну… Сам виноват!»
  А Пашка тем временем с помощью тренера облачился в доспехи и занял исходную позицию напротив Алисы. «Первогодки», как по команде, отступили подальше, освобождая плацдарм для боевых действий.
  Алисе стало немного страшно. Пашка и так был выше и шире её, а в доспехах так и вовсе выглядел гигантом. И силёнок у него куда как поболее. А что с поворотливостью?..
  Алиса усмехнулась над тем, как неуклюже и грузно двигается друг. Не привык он к доспехам –  сразу видно. Напрасно его Владимир Андреевич в спарринги не ставит. Противник всегда заставит двигаться порасторопнее и искать определённый баланс в движениях. Такие навыки сложно приобрести  в одиночных занятиях, механически отрабатывая один и тот же удар. Да, Пашка здорово научился месить «грушу», а толку?
  «Сейчас узнаем, какой в этом толк», – сказала себе Алиса.
  Владимир Андреевич дал отмашку. И завертелось!
  Рассекая по широкой дуге пространство перед собой, Пашка попёр в атаку, как танк. Алиса растерялась лишь на мгновение. Отступая под напором противника, она подмечала неконтролируемые им сектора и планировала ответные меры. Пашке определённо было тяжело. Зачем он эти дурацкие браслеты нацепил, когда у него такие проблемы с манёвренностью. Каждый его замах и удар сопровождался долгой инерцией, и он тратил драгоценные секунды на её гашение, но всё равно не справлялся и подставлял под контратаку то один, то другой бок.
  Он рассчитывал взять на испуг. Можно догадаться.
  «Не на ту напал!» – подзадоривала себя Алиса. И, улучив момент очередного Пашкиного замаха, она юркнула у него под рукой, развернулась и ткнула соперника посохом в спину.
  – Очко!
  Пашка, рыча, крутанулся на пятках и снова ринулся во фронт, рубя шестом воздух, как косарь-неумеха.  И вновь Алиса улизнула от него тем же образом, по ходу заработав ещё одно очко.
  Тогда Гераскин сменил тактику. Он решил стоять на месте, вертя посохом, как ветрилом – попробуй подступись! То есть, он перешёл к обороне, уступив инициативу сопернице. Алиса не замедлила проверить крепость его защиты и тут же нарвалась на контратаку. Но странное дело: Пашка как будто пытался поразить не её – Алису, – а её шест. Он явственно целил по нему. И, может,  был бы прок от этого его приёма, да опять всё испортила злосчастная инерция. Противодействуя для сохранения равновесия собственному мощному выпаду, он перестарался и лишил свой удар всяческого пробивного потенциала. Шест его ударил в Алисин точно на излёте и дальше ушёл по скользящей. Девочка легко парировала его и, воспользовавшись замешательством потерявшего-таки устойчивость противника, нанесла ответный удар.
  Дальнейшее продолжалось в той же  манере. Пашкины контратаки уходили в молоко. На большинство же Алисиных атак он отвечал жёсткими блоками – встречал полновесные удары, не пытаясь перевести их в скольжение, используя силу соперницы против неё самой. Нет, он словно подыгрывал ей своей статичностью! Алиса же редко била с замаха. Проворная и ловкая, словно живое воплощение легендарного Сунь Укуна, [4] она юлила вокруг Пашки и наносила колющие удары, безжалостно жаля парня, куда и как хотела. Поединок уже просто напоминал упражнение с манекеном. В толпе Пашкиных болельщиков гудели разочарованные вздохи и возгласы.
  Тренер дал отбой. Гераскин продул с разгромным счётом 3/14. Отвоёванные им три очка, по сути, были ошибками самой Алисы – именно столько раз она оступалась при своём маневрировании вокруг Пашки, и его посох вскользь охаживал её доспехи.
  – Алиса – чемпион! Алиса лучше всех! – голосила ребятня.
  На Пашку уже никто не обращал внимания. Он снял шлем и, приняв протянутое ему тренером полотенце, утирал пот. Владимир Андреевич с довольной усмешкой что-то тихо ему говорил. Сам Пашка на удивление тоже не выглядел расстроенным.
  – Пашка-Пашка! – покачала головой Алиса.
  – Чего? – храпнул тот из-под полотенца.
  – Ты поддавался! – рассмеялась девочка.
  Пашка без интереса пожал плечами.
  – И что с того?
  – Да ничего… Ты мне хочешь сделать приятное, что ли?
  – Понимай, как хочешь…
  – Как это понимать?
  – Я уже сказал…
  – Нет подожди! – Алисе даже стало немного досадно от такого оборота. – Ты за кого меня принимаешь?
  – Я тебя принимаю за свою подругу, которой не хочу причинить вреда, – тихо ответил Пашка.
  Алиса так и прыснула:
  – Подумайте, какое благородство!
  Пашка нахмурился.
  – Тебе угодно смеяться?
  – А тебе угодно делать мне такие знаки внимания?
  – Не выдумывай…
  – Что же ты покраснел?
  – Это я от схватки ещё не отошёл.
  – Ну да… ну да… – с елейным сарказмом вздохнула Алиса.
  Гераскин закипел не на шутку.
  – Слушай, мне твои намёки не нравятся!
  Алиса невинно округлила глазки.
  – Какие намёки?
  – Что я на тебя западаю!
  – Это ты сказал… – с невозмутимостью Будды резюмировала Алиса.
  И Пашка взбесился! Отбросил полотенце, подался вперёд. Носок его ноги в привычном поиске устойчивости принялся втираться в пол… И вообще парень вдруг стал напоминать готового ринуться в бой быка. Ну, или минотавра.
  – Гераскин, не глупи! – строго урезонил его тренер.
  Но Пашка уже никого и ничего не слышал.
  – Напросилась! – проскрежетал он.
  – Ой, боюсь! – в притворном ужасе пискнула Алиска.
  – Хотела по-настоящему – будет по-настоящему! К бою! – взревел Гераскин.
  Шест его с жутким свистом рассёк воздух. Приблизившиеся было, малыши с визгом рассыпались во все стороны. Владимир Андреевич едва успел отскочить из-под сокрушительного удара.
  – Матэ! Ямэ! – хрипло заорал он. [5] Но было поздно…
  Алиса только и подумала: «Как же ты без шлема?!» – а в следующий момент ей пришлось парировать  удар. Ещё один. Ещё! И какие же тяжёлые!
  Она отбежала, чтобы отдышаться и оценить обстановку. Пашка пёр без разбору, как и в первый раз. Только бил теперь от всей души. Да и резвости в нём как будто прибавилось? Алиса собралась, выбрала момент, прицелилась и контратаковала противника на его очередном глубоком замахе. Колющий удар в грудь должен был остановить Пашку, а в лучшем случае и вовсе опрокинуть и как следует остудить. С той позиции, в какой оказалась Алиса, и слепой бы однорукий не промахнулся – Пашкина грудь казалась шириной в стену, а движения –  медленными-медленными. Алиса сделала выпад и… неведомая сила вырвала бо из её рук, едва не содрав ещё и кожу с ладоней. Увлечённая ударом девочка подалась всём корпусом вперёд и, естественно, упала, на автомате рефлекторно сделав страховку, чтобы не расквасить об пол нос. А вот что произошло в эти доли секунды и что заставило её упасть, она так и не поняла.
  Это нерасторопный громоздкий Пашка с неожиданной неуловимой стремительностью ушёл из-под её верного удара, чуть сместившись и пропустив разящий посох у себя подмышкой. В следующий миг он прижал руку к телу, точно тисками зажав оружие Алисы; а дальше: поворот всем корпусом – и вот его соперница обезоружена и удивлённо разглядывает пол у его ног. Ни она, ни зрители даже глазом не успели моргнуть, как Пашка провёл свою хитрую комбинацию!
  Он отбросил свой посох, а Алисин, как он и был у него подмышкой, навесу, перебил ребром ладони, точно то было не крепкое дерево, а сахарная соломка. Половинки с глухим стуком упали перед стоящей на четвереньках Алисой. Она заворожено посмотрела наверх.
  – То же самое могло произойти с какой-нибудь твоей костью, – сакраментально обронил нависший над ней Пашка. – Уверен, ты бы меня поняла, а вот твои родители – нет… Я в душ. Сходим куда-нибудь вечером?
  Алиса только машинально качнула головой.
  – Я тебе устрою «вечер при свечах»! – раздался рядом устрашающий рокот.
  К ребятам подошёл Владимир Андреевич. На лице его лежала всё та же маска спокойствия арктической пустыни, а вот в серо-стальных глазах блестело адское пламя.
  – Три взыскания, – металлически отчеканил он, обращаясь к Гераскину. – Неподчинение. Агрессия. Порча инвентаря. Марш в кабинет!
  Пашка только развёл руками. Собственная стремительность не прошла для него даром: он тяжело дышал, в движениях появилась вялость, и пот лил с него ручьями.
  Тренер наклонился к Алисе и помог ей подняться.
  – Ты в порядке?
  Девочка нерешительно кивнула.
  Владимир Андреевич заглянул ей в глаза, внимательно осмотрел ладони, легко помассировал запястья, быстро и чутко проверив пульс.
  – Ничего не болит? – спросил он.
  Алиса помотала головой.
  – Вот и хорошо, – чуть мягче сказал Владимир Андреевич. – Тебе взыскание за бой с не полностью экипированным партнёром.
  Алиса ответила очередным машинальным кивком.
  – Свободна, – объявил тренер и, повернувшись, рявкнул на галдящих кругом малышей: – Тихо!
  Зрители-первогодки пребывали в неописуемом восторге от Пашкиного трюка и устроили настоящий птичий базар.
  – Мартынов, – гаркнул Владимир Андреевич в сторону, перекрывая ребячий гам, – где ты прохлаждаешься? Займись уже детьми! Что они вообще делают на юниорской площадке? Развели тут…
  Недосказав свою мысль, тренер подхватил Гераскина под локоть и повлёк из спортзала. Пашка лишь успел показать Алисе жестом, что позвонит ей.
  Раздражение Владимира Андреевича можно было понять: Пашкина выходка могла очень дорого ему обойтись – как любой педагог и наставник, он был первым ответственным лицом за проказы своих подопечных. С родителей столько не спрашивали за шалости их чад, сколько с учителей! Но сейчас не это волновало Алису. Она никак не могла прийти в себя от случившегося и стояла совершенно потерянная. Настя с заботой о чём-то спрашивала её, какая-то малютка теребила её за рукав и тоже что-то щебетала, а Алиса не обращала на них внимания – туман окутал её сознание. Последнее, что она чётко услышала, это то, как нахалёнок в зелёной доги говорил приятелю: «А я сразу знал, что он притворяется…»
  Мартынов – молодой помощник тренера – с прибаутками подгонял детскую ораву к выходу.
Поддерживаемая Настей Алиса поплелась за ними…
  «Что ты о себе возомнила, дурёха? – спрашивала она себя, после душевой собирая в раздевалке спортивную сумку. – Поддаётся он тебе из-за твоих симпатичных глаз? Мечтай! Убить он тебя не хочет ненароком! Сама же видела, как он «полтонны» на боксёрском силомере выбивает. [6] Такой ударит – всю оставшуюся жизнь можно в космос не летать. Только и будешь в инвалидном кресле звёздочки ловить. Забыла этот его скандал с тренером, когда его не допустили до соревнований. Вспомни-ка мотивацию: "Не контролирует силу удара". Вот он в поединке с тобой и не пытался её контролировать  – он просто не дрался, а дурачился!»
  C содроганием Алиса припомнила и Пашкины занятия тамэсигири [7] – как он любил красоваться перед малышами и девчонками, разбивая разом три кирпича. А знаменитый шаолиньский «дюймовый удар»? [8]  Пашка был настоящим виртуозом по этой части! И как она – Алиса – могла забыть, что это не какие-то фокусы на выносливость и концентрацию силы. Важнейшую роль в них играла скорость. Обычная скучная физика: скорость увеличивает силу удара. И Пашка, оказывается, был не просто быстрым – он был пулей! Что бы он с ней сделал, не будь на нём браслетов? Где бы она сейчас была, дай он волю своей ярости, помноженной на мощь?
  Кроме досады на собственную невнимательность и откровенную глупость, Алису терзало чувство вины перед Пашкой. По-существу же из-за её нахальных подначек он получил аж три взыскания в табель по поведению. Это штука серьёзная! В школьном аттестате была соответствующая графа, и низкий балл в ней, да будь ты хоть десять раз круглым отличником, мог оказаться существенным пятном дёгтя на всю остальную золотую учёбу.
  Гераскину и без того хватало злополучных «крестиков» в графу «Поведение». Уж такой он был по характеру – бунтарь и балагур. И эти свои качества вместе с накопленными за учебный год грехами он потом летом отрабатывал сверх положенной нормы то неделю, а то и две, пока остальные ребята отдыхали и занимались чем-нибудь куда более интересным, чем всяческие приборки, сортировки и прочая скучная для подростков рутина.
  Конечно, Пашка не жаловался. Но и не радовался такому положению вещей, к гадалке не ходи.
Он изо всех сил старался ужиться с системой. Иногда у него это даже получалось. А вот сегодня не вышло. И наверняка он сердится на Алису за то, что она его так распалила и пустила под откос.
  Пнув ни в чём не повинную сумку, Алиса горько вздохнула. Оставалось только ждать, какой выговор Пашка учинит ей вечером, и она готовилась к худшему.
  Но при встрече тот вёл себя так, будто ничего особенного днём и вовсе не произошло. Только для совместной вечерней программы выбрал не по своему обычаю какую-нибудь шумную слэм-дискотеку или приключенческий фильм, а объявил Алисе, что они идут в театр «Ретро». Кажется, была постановка «Обыкновенного чуда». Алиса не обратила внимания. Весь вечер она оставалась в прострации от схватки с Пашкой. Давно ли прошло то время, когда она могла его побороть? Да и могла ли вообще? Может, он всегда ей поддавался?
  Очнулась она от того, что кто-то легонько тормошил её за локоть.
  – Классный спектакль, да? – почему-то шёпотом спросил Пашка.
  – Эээ… Да, – растерянно согласилась Алиса.
  – Пойдём! – позвал Пашка.
  – Куда?
  – В буфет. Первое действие закончилось. Но, если хочешь, можем посидеть здесь.
  – Нет-нет! – спохватилась Алиса, тут же устыдившись такой странной поспешности. – У меня что-то в горле пересохло… – пояснила она.
Они спустились в буфет. Пашка безумолку трещал. Алиса отвечала односложными фразами.
  – Как тебе Волшебник? – допытывался Пашка.
  – Натуральный волшебник, – кивала Алиса.
  – А Медведь?
  – Медведь? Страшный медведь.
  – Страшный? Странно… А, по-моему, симпатичный… А Принцесса?
  – Принцесса? Капризная…
  – Да? Странно… А мне кажется, она на тебя похожа.
  – Кто на меня похож?
  – Принцесса.
  – Какая принцесса?
  – О! Алис, ну-ка посмотри на меня, – попросил Пашка. – Ты себя нормально чувствуешь?
  – Да. То есть, я немного рассеянна. Извини. Наверно, закувыркалась сегодня.
  – Понятно, – грустно усмехнулся Пашка. – Погоди-ка! Я знаю, чем тебя взбодрить.
  Он отошёл к барной стойке и вернулся с большим бокалом молочного коктейля.
  – Держи!
  Что-что, а это лакомство кого угодно бы взбодрило. Алиса пригубила напиток и довольно фыркнула от морозной пены из взбитого с бананами мороженного.
  – Спасибо. Вкусно, – сказала Алиса, отставляя стакан.
  – Что? – спросила она, заметив, как Пашка борется со смехом.
  – У тебя усы, – хохотнул Гераскин.
  – Ой!
  Алиса потянулась за салфеткой, но Пашка накрыл её кисть своей широкой ладонью.
  – Подожди… Можно?
  – Что? – не поняла Алиса.
  Пашка смущённо кивнул на портативный видеофон и, заливаясь краской, спросил:
  – Снимок можно?
  – Зачем? – растерялась Алиса.
  – Нет так нет, – пожал плечами Пашка.
  Он вдруг потускнел, сник, ссутулился и принялся полировать ноготь на большом пальце.
  – Паш, я не против. Просто это как-то неожиданно, – сказала Алиса, наблюдая странное поведение друга.
  – Да, я полон тайн и сюрпризов, – буркнул Пашка.
  Алиса натянуто улыбнулась.
  – Давай щёлкай, Мистер Икс, пока я не передумала. Смотри, на меня уже люди косятся! – подбодрила она паренька.
  – Момент! – заторопился тот. Он был смешной и неуклюжий – никак не мог справиться с кнопкой фотосъёмки. Наконец щёлкнул пару раз, и Алиса со спокойной душой вытерла молочную пену из-под носа.
  Прозвенел звонок, приглашая зрителей вернуться в театральный зал.
  То ли коктейль оказался дюже бодрящим, то ли забавные причуды Пашки так сказались, а настроение Алисы значительно улучшилось, и внимание с мыслями направились в иное русло. Она увлечённо досмотрела спектакль. Финальная сцена с поцелуем её даже растрогала, и аплодировала она уже не просто из вежливости, но из-за пробуждённых сценическим действием тёплых чувств. Пашка не ошибся: Медведь был милым, а Принцесса – умницей.
  Интересно, – думала Алиса. – А ведь Пашка, похоже, видел спектакль раньше. Чего это его пробило на философские сказки? Так, что он даже решил со мной поделиться находкой.
  И Алиса сказала, как она довольна вечерней программой и компанией друга, отчего тот засиял, точно те фонари, что уже зажигались на улице, когда они возвращались из театра.
  Обсуждение спектакля и его совместного просмотра заставило вдруг Алису подумать о том, что она давно вот так не общалась со старым товарищем.
  Последние несколько месяцев Пашка как-то отстранился от неё. Почему? Алиса не знала. Они не ссорились – уж она его точно ничем не обижала. Может, это происходило из-за занятости. Алиса и сама была занята: то экзамены, то поездки-экспедиции, то работа в КосмоЗо… Конечно, она встречалась с Пашкой и в школе, и на биостанции, но их общение приобретало заметный оттенок отчуждения. Алиса замечала в привычном Пашкином образе пока едва уловимые, но явственные для неё перемены. Например, он часто вдруг замолкал и о чём-то серьёзно задумывался, глядя в пустоту. А то отвечал ни впопад. И этот его взгляд – Алиса часто перехватывала его – настороженный, тоскливый и даже вороватый. Пашка смотрел им на неё украдкой. При этом, он как будто избегал её: чуть что –  сразу отворачивался. И ещё сейчас Алиса не могла припомнить, когда он последний раз за прошедшую пару месяцев куда-нибудь её приглашал, до этого вечера. А раньше-то они постоянно ходили и на танцы, и в кино, и в походы.
  Свернув с шумного проспекта, ребята пошли тихими переулками и двориками. Разговор сам собой затих.
  Неожиданно остро-остро Алиса ощутила, что другу почему-то стало жутко грустно. Объяснить своё чувство она не могла. Пашка же ничем не проявлял резкой смены настроения: ни вздохом, ни голосом, ни жестом; и лицо его в сумерках Алиса не могла хорошо разглядеть, чтобы быть уверенной в верности обуявших её интуитивных ощущений и подозрений.
  «Ну, конечно же, ему грустно! – упрекнула она себя за сомнения. – Он же получил выговор!»
  Бедный Пашка!
  Алисе хотелось его утешить, но слов, как назло, не находилось, язык как будто одеревенел.
Зато рука сама по себе перехватила спутника чуть выше локтя. Сердце Алисы ёкнуло – Пашка был страшно напряжён. А бицепс у него здоровенный: не мальчишеская рука, а прям медвежья лапа!
  Обращала ли она когда-нибудь на это внимание? Все дневные переживания с новой силой нахлынули на неё, и она тихо спросила:
  – Что Владимир Андреевич?
  – А что? – насторожился Пашка.
  – Сильно ругался?
  – Пошумит да перестанет. Первый раз, что ли…
  – Прости… Я тебя подставила, – вздохнула Алиса.
  – Пффф! Ерунда! – беззаботно отмахнулся Пашка.
  – Три взыскания – не ерунда, – напомнила Алиса о том, чего ей вовсе не хотелось вспоминать.
  – Да не будет никаких взысканий, – ободряюще заявил Пашка. – Не переживай!
  – Не будет? – удивилась Алиса.
  – Андреич просто на людях такой строгий, – пояснил Пашка. – Это он больше первогодок припугнул, а то бы они все завтра такой же тарарам устроили.
  – Понятно… – пробормотала Алиса, понимая, что ей ничегошеньки не понятно в хитроумной педагогической системе тренера.
  Пашка накрыл её руку, обхватившую его бицепс, своей ладонью и повторил с необычной лаской в голосе:
  – Не переживай…
  Ладонь его была прохладной, а пальцы мелко дрожали…
  Так они и дошли – под руку – до Алисиного подъезда. Здесь союз их рук распался.
  – До завтра! – сказал Пашка.
  Алиса легонько придержала его за рукав.
  – Паш?
  – Что?
  Как хорошо, что в сумерках не видно пунцового румянца! Лишь дрогнувший голос выдавал волнение Алисы:
  – Спасибо...
  – За что? – удивился Пашка.
  – За то, что беспокоишься о моих родителях...
  – А!
  Пашка тихо рассмеялся. И вдруг неуклюже обхватил растерявшуюся Алису в охапку, торопливо чмокнул в щёку и, снова буркнув "До завтра", поспешил прочь.
  А Алиса стояла, оцепенев, и смотрела ему в след. И казалось ей, что она проглотила звенящий будильник – так сильно колоколило её сердце.


Пояснения и комментарии

[1]
  Вин чунь – (здесь) подразумевается не один из стилей ушу, а деревянный «многорукий» манекен, на котором отрабатываются характерные приёмы ближнего боя – «липкие руки».

[2]
  Классические доспехи богу делают из толстой кожи и плотной стёганой ткани. Используются они только для тренировок на мечах (кендо) или на дубинках дзё (дзё-дзюцу). Занятия бо-дзюцу происходят без доспеха. Кроме того, они ограничиваются только отработкой ударов и их парирования. Реальных поединков не проводится из-за высокой травмоопасности. Показательные выступления имеют постановочный характер.

[3]
  Доги – тренировочное кимоно.

[4]
  Сунь Укун – В древнекитайском эпосе царь обезьян – непревзойдённый боец на длинных посохах.

[5]
  Матэ! Ямэ! – Остановись! Прекрати! (яп.)

[6]
  Удар профессионального боксера-полутяжеловеса «весит» 500 кг.

[7]
  Тамэсигири – в практике боевых искусств тест на разбивание различных предметов: кирпичей, черепицы, досок.

[8]
  «Дюймовый удар» – сильнейший удар без замаха руки, с расстояния в несколько сантиметров, фактически толчок. У мастеров восточных единоборств (например, Брюса Ли) «дюймовый удар» равноценен увесистому апперкоту или прямому хуку, сбивающему противника с ног.