Глава 5

Мое тело абсолютно расслаблено. Вот только ощущаю, мышцы лица ещё слегка напряжены. Начинаю вглядываться в черноту и одновременно медленно напрягаю брови, поднимая глаза кверху. Повторяю это действие несколько раз подряд. Чувствуется утомление в мышцах бровей. А теперь их следует расслабить. Получается. Нужно окончательно очистить сознание от мыслей. Ощутил лёгкую вибрацию. Оболочка сделалась невесомой, мягко закачалась влево-вправо и… осталась лежать на диване. Я же стал подниматься к потолку. Завис над собой. Нельзя терять концентрацию, – учил Айя, пронеслось в голове. Странно, она преспокойно продолжает возлежать себе на подушке. Мощный поток энергии стал выталкивать меня вверх, через перекрытия дома, крышу – в пустоту.
Уф! Ну и скорость. Тело – всего лишь скафандр для выживания в агрессивной среде, – всплыли слова Куратора. Умом понимаю, что настоящий я там внизу, но в данный момент моя земная проекция несётся с невообразимой скоростью по какому-то меняющему цвета и оттенки хайтек – трубопроводу. На крутых зигзагах что-то страхует её, пружинит и сдерживает, не давая кувыркаться через голову.
Астральный канат. Как я мог забыть про него. Надо с этой штукой быть поосторожней. Порвётся, и возвращение домой станет невозможным.
Ориентация потеряна. Луна, по размеру с пятикопеечную монету, осталась за спиной. Какая-то беспросветная зона, хоть глаз коли. Прежде слышал про тёмную материю, что она совместно с тёмной энергией составляет 95% всей массы Вселенной. И, если правильно понял, то оставшиеся 5% – это та видимая часть, которую земляне способны визуализировать. К тому же она не испускает электромагнитного излучения. Какой случайной информацией напичкана моя подкорка? Странненько получается, наш мир на 95% состоит из чего-то, о чём мы ничего не знаем.
Такое ощущение, будто попал в турбулентность. Оп-па, что-то новенькое. Закруживает, словно в стиральной машине на высоких оборотах. Прежде, когда путешествовал с Айей, подобного не случалось.
Мысли, различимые образы, чувства. Я, маленький, смотрю одним глазом в калейдоскоп, только вращаю его быстро-быстро. Вот мы с отцом лежим рядом с тёплым боком печки в кровати на бабушкиной пуховой перине. За окном белая пушистая зима. Красиво. Он мне читает Пушкина «Руслан и Людмила». Хатшепут с накладной бородой? Ах, да, фараоном мог быть только мужчина. Традиции обязывают. «Бывшая» стоит в колеснице и отдает распоряжения. Что-то говорит, не пойму. Военный поход? Нубицы. Теплее. Завоевание «Уади Нуба». Ненасытной женщине требуются рабы, золото и слоновая кость.
Зачитанные до дыр в шестом классе книги Воронковой «Сын Зевса», «В глуби веков». Знакомые, из чьего детства, либо предыдущих реинкарнаций имена героев повествования. Как голографические проекции, из пустоты на меня стали наплывать фигуры людей, растворяясь затем в эфире.
Приветствую тебя, Чёрный Клит. Филота, рад увидеться вновь. Уверен, ты был обвинен незаслуженно. Пытался переубедить Александра, но сам знаешь про его упёртость. Всё, что и успел выговорить. Калейдоскоп продолжал вертеться. Мысли вперемешку с вопросами то же.
В неполных 33 года умереть от укуса комара властелину мира. Лихорадка западного Нила или установка Замысла? Несправедливо. Врач с влажными глазами. Его слова: «Царь отошел облачно». Откуда мне известно об этом?! Я, только другой я, обнимаю мальчишку Александра после того, как сын Филиппа усмирил дикого коня. Впоследствии он даст ему имя Буцефал. Покрасневший, взволнованный, каким счастливым был юный царь тогда. Пророчествовал ведь Дельфийский Оракул, что человек, сумевший оседлать коня из царского табуна с меткой в виде бычьей головы, вскоре будет править миром. Ведь так и случилось. И все же, почему молодой, дерзкий, полный надежд и планов, он ушел так рано? Выполнил предопределенную миссию?
Если творение художника накрыть тканью и оставить видимым только 5% квадратик, возможно ли будет догадаться о Замысле Автора? Картина маслом: тонкое тело пытается разгадать концепцию. Вопросы, вопросы… Будут ли ответы?
Центрифуга перестала вертеться. Я просто лечу, я свободен. Но нет. Астральный канат по-прежнему прикреплен к пуповине. Для чего и в какую неизвестность устремляюсь? Уже и не помню. Покой. Стоит ли возвращаться назад?
Ух, ты – Тайланд. Не море – релаксация наяву. Не хочется выходить из него. Люблю эту страну улыбок. Тайца невозможно заставить сделать то, что ему не нравится. Ответ будет всегда: «майсанук», «не в кайф» по-нашему. Вот бы и мне прожить дни, оставшиеся на Земле, по их понятию «санук», делать то, что нравится.
Обошли стороной Тайланд великие войны и революции, коллективизации и приватизации. Не было у них Ивана Грозного, Сенатской площади, Сталина и обитателя Мавзолея – Ленина, –35 по Цельсию. Может, и не злые они потому. Дети обеспечивают достойную старость родителям, а слоны, в отличие от большинства людей, получают пенсии. У них иная ментальность. А какова наша? Хапать и пилить? Зачем же столько? Ведь не переварить. В рифму получилось. За время моего путешествия с Айей к Антифонту и обратно ни одной души с заплечным мешком не встретил.
Опять же, выдержки из прочитанных мне лекций по памяти: Достойные приходят в наш мир с предначертанной миссией для ускорения «химической» реакции… и что то там про бройлерную технологию. Цель: получение качественного «продукта». Глупо спорить с теми, кто знает «до винтика» устройство механизма Вселенной и более того. Но все же любопытно, в чём, как говорится, «фишка»? Почему в нашем ареале обитания вместо должного на выходе всегда получается бражка?
Не жить же в море. Пора выходить. Какая заумь варится в голове. Чего я хочу попросить у Бога? Времени и здоровья! Чтобы этого набора хватило для духовной и земной реализации (служения Ему, творчества, путешествий, бизнеса…). Слышишь ли ты меня, Господи? Подай какой-либо знак!
У своего лежака, уютно установленного в тени раскидистой пальмы, прямо возле полозьев различил темный предмет, едва выглядывающий из песка. Любопытно. В моей руке оказались часы G-SHOK. Ау, люди, чья пропажа? Но после 16 часов на пляже уже ни души. Только ветер и море. Жарко очень. Один я замедитировался. Что с находкой-то делать? Монетка полетела в песок. Бесплатного не бывает. И вдруг хлопнул ладонью себя по лбу. Чего ты только что просил у Него? Времени и здоровья, подать знак! Так вот он. Часы у твоего лежака на одиноком пляже, которые это время и олицетворяют. Совпадение? Чья-то случайная потеря – возможно. Но результат это не меняет.
Из пустоты на меня стала наплывать проекция человека, сотворенная словно из облака, не похожая совсем на голографическую. Незнакомец одет в длинную свободную серую ткань, перекинутую через левое плечо. Пожилое индуское лицо с гладко выбритой головой. От переносицы через лоб к затылку тянутся две параллельные белые полоски. Я никогда с ним не встречался. Впрочем… Он сложил руки на уровне груди, прижав ладони друг к другу, и слегка кивнул.
– В своих поисках информационного поля, искатель, ты несколько заплутал. Не обязательно забираться так далеко, – произнес неизвестный.
– Здесь на всех, видимо, в обиходе один язык – телепатический. Переводчики не требуются, – промелькнуло в сознании.
– Ты мне напоминаешь розетку с оборванными проводами, – продолжил незнакомец. Чтобы принять поток, достаточно отыскать свое место для подключения в пространстве, «вилка» найдется сама. Тогда и станет возможной синхронизация запроса с получением информации.
Где-то о чём-то подобном я уже слышал. Да не слышал, сам же писал. Ответ нашелся молниеносно. Там внизу на воспоминания потребовались бы минуты, а то и часы, здесь же скорость обработки запроса иная, заключил мозг, вернее, его астральная проекция. Это у Кастанеды, когда Знающий предложил кандидату в ученики отыскать свое место на террасе. Похоже.
И ещё на заметку, – фигура из облака прервала мои размышления, – истинная медитация означает достижение такого состояния, когда ум поглощён сознанием Бога. Ты его пока ещё не постиг, вот и приходится блуждать вокруг да около, принимать отголоски хаотичного эха за обрывочные сведения.
– Спасибо за подсказку. – Но всё же, где-то я видел его лицо. Странно, индийцев, индусов даже в знакомых моих знакомых никогда не было.
– Простите, мы не встречались раньше? – осмелившись, спросил я.
Собеседник улыбнулся. В твоём настоящем воплощении – нет. Будем же знакомы, – и он по-европейски протянул мне руку, – Свами Прабхупада.
Во рту пересохло. Я вне тела, но земные ощущения остались. Эффект фантомных болей, когда ноги уже нет, но она всё продолжает болеть. Свами Прабхупада, Гуру, про которого столько слышал и даже прочитал написанных им несколько книг. Портретное фото на обложке – вот почему мне показалось знакомым его лицо. Моя физиономия расплылась в счастливой и одновременно глупой улыбке. Я протянул свою влажную от волнения ладошку навстречу. В висках пульсировало: раз эта встреча произошла, спроси, спроси…
– Что есть душа? – Святой улыбнулся. – Конечно же, извечный вопрос.
– Пора бы привыкнуть, что телепатия в иных пределах – дело обыденное, – сделал очередную пометку в своём сознании.
– Даже при максимальной концентрации я не смогу дольше трети секунды по земным меркам оставаться в видимом облике. Пространство, в котором ты сейчас блуждаешь, является пристанищем для нереализованных душ. Здесь очень слабая и упадническая энергетика. Поэтому, на первых порах, меня попросили вывести тебя, подопечный, из этого лабиринта.
По моему тонкому телу разлилось тепло благодарности. Айя, спасибо, что помнишь обо мне.
– И не только он. Когда ты успел обзавестись столь авторитетными друзьями? Свами Прабхупада возвёл обе руки и глаза вверх, ещё и Антифонт.
Сердце забилось быстро-быстро, кажется, ещё чуть-чуть и выпрыгнет из груди от нахлынувшего на меня незнакомого ощущения нереального счастья.
Гуру приблизился и взял в свои ладони мои руки: Душа не рождается и не умирает. Она никогда не возникала, не возникает и не возникнет. Она нерождённая, вечная, всегда существующая и изначальная. Она не гибнет, когда погибает тело. Бог не рождается и не умирает так же, как и мы, вечные души, можем не рождаться и не умирать, но так как мы думаем: «Я – тело», – то считаем, что рождаемся и умираем. Бог один. Он такой же живой, как и мы – очень маленькие частицы этой живой силы. Крупица золота обладает всеми качествами золотой жилы. Если провести анализ химического состава капли воды, то обнаружим те же элементы, что и в безбрежном океане. Аналогично этому, являясь неотъемлемыми частицами Бога, мы качественно подобны Ему.
Что касается души, то в своей эволюции она не останавливается, и мы боремся за существование, боремся за то, чтобы обрести вечную жизнь. Вечная жизнь возможна. Если вы максимально используете возможности человеческой формы жизни, то в следующей сможете получить духовное тело. Ваше духовное тело уже в вас, и оно разовьётся, как только вы очиститесь от скверны этого материального существования. Такова цель человеческой жизни. Люди не знают, что на самом деле для них благо. Самое большое благо для каждого – осознать себя, понять: я – неотъемлемая частица Бога, и я должен вернуться в царство Бога, чтобы соединиться с Ним.
Его облик стал таять на глазах. Время и здесь диктует свои условия. Голос продолжил звучать уже издалека: «Необходимо избавиться от четырех материальных страданий: рождения, старости, болезней и смерти».
 Фигура святого окончательно растворилась в пространстве. Но телепатический канал ещё продолжал действовать и мне, хотя и с трудом, удалось расслышать последнее наставление гуру: «Постарайся понять, что человеческая жизнь дана не для того, чтобы надрываться на работе, после чего получить какое-то чувственное наслаждение, а затем неожиданно умереть»…
Заговорил я своего нового знакомого вопросами, что он даже не успел показать мне хотя бы направление, в котором стоит выбираться из этой зоны обитания нереализованных душ и напрасных иллюзий. Куда теперь: влево, вправо, вверх, вниз? По наитию, как легавой на охоте, придётся искать зигзагами своё место на «террасе». Её пространство, конечно, поменьше будет, но и бонус у меня есть – скорость передвижения побольше.
Ну вот, опять турбулентность, и сознание вновь раскручивает калейдоскоп. Дед Паша, баба Тома, как мне вас не хватает. Тридцатилетними своих дедов я не помню. Но ведь это они, ещё или уже молодые и счастливые. Дай Бог, хотя бы в настоящей сюрреалистической реальности им покоя и счастья, которого так не хватало на Земле.
Война, теплушки, картошка, жареная на олифе. Искореженные железнодорожные пути, разорванные в клочья эшелоны. В этом месиве людей и железа ваш восстановительный железнодорожный поезд был единственной связующей нитью между тылом и фронтом. Но всё, так или иначе, заканчивается: и война, и лишения, перемешанные со скупыми радостями, только не испытания, покуда ещё живы.
Когда деду Паше было уже за семьдесят, у него признали рак поджелудочной железы. С таким диагнозом долго не живут. Чтобы снять болевой синдром, специалисты назначили наркотические обезболивающие. Медсестра из поликлиники регулярно приезжала к больному на протяжении четырех лет, два раза в день с волшебным шприцем.
Но в какой-то момент некто, видимо, спохватился. То ли возник дефицит морфия, то ли ответственный эскулап вдруг занервничал, почему его пациент вдруг зажился, и деда положили на обследование. В конце второй недели пребывания в больнице ему торжественно сообщили: «Поздравляем, мы ошиблись, вы – здоровы. Разбирайте чемодан, приготовленный для дальней дороги». Всё бы хорошо, жить да радоваться, но то, что из деда на старости лет сделали наркомана со стажем, никого не взволновало. Про ломки я от него не слышал, но строки стихов из «Баллады о гвоздях» Тихонова вспоминались часто: «Гвозди бы делать из этих людей, крепче б не было в мире гвоздей».
Я был с рабочей инспекционной поездкой за пределами города, когда раздался звонок от моего бессмертного деда Паши. Он сообщил, что умерла баба Тома.
– Скорую вызывал – ни пульса, ни давления. Засвидетельствовали смерть, выписали заключение. Видно, время пришло: возраст, болячки… Приезжай, будем решать вопрос по похоронам.
Меньше чем через час я был уже у него. Дед сидел в зале. Родня ещё не собралась. Что он чувствовал, оставшись одним-одинёшеньким, без ранее ушедших детей и вот теперь без жены, боюсь даже представить и сейчас. Баба Тома лежала в спальне. Я зашел в комнату, сел на кровать, которая стояла напротив, и по-мальчишески заплакал. Вместе с ней уходило мое детство. Какой же я всё-таки эгоист в такую минуту думать… или мне показалось, что у бабы дернулись веки и уголки рта. Статическое напряжение? Незавершенные химические, биологические процессы, продолжающие «будоражить» уже бездушное тело?
Пока размышлял о странностях, баба Тома открыла глаза полностью. Губы дернулись и прошептали: «Я с тобой. Почему ты плачешь? Что случилось?» Излишне бодрясь, во весь голос, (в последние годы она стала хуже слышать) взволнованно заговорил с ней: «Ну, и напугала ты всех. «Скорая» приезжала, сказала, что всё, помахала бабушка вам ручкой».
Из зала донесся вопрос деда: «С кем разговариваешь? Чего кричишь-то?!»
– С кем, с кем – с бабой Томой. Чёрный цирк тут устроили.
Последующую сцену нужно было видеть. Заключение о смерти выпало из рук деда. Любимая жена, с которой он прожил более 50 лет, вернулась, откуда ещё никто не возвращался.
– Что можешь знать о жизни, ты, фараон, божество в человеческом облике?! Мы все полегли ради чужих амбиций. Я никогда больше не увидел жену, оставленную в Пеле, и своего новорожденного сына. Родители так и не дождались персидского золота, за которым отправился вместе с Александром. Весь мой путь выстлан телами врагов, полит слезами о павших товарищах. Раны болят и кровоточат до сих пор. Конечно, никто из нас не сможет упрекнуть в трусости того, кто не прятался за спинами во время сражений. Но, для чего было всё это, ответь? Жизнь – Тартар!
Зенон, пезетайр-фалангит тяжёлой пехоты. Он доблестно бился, получил страшную рану во время сражения с индийским царём Пором на реке Гидасп, восточным притоком Инда. Боевой слон насадил его на свой бивень. Но Зенон вопреки всему тогда выжил. Умер на острове Кипр, дряхлым стариком-смотрителем маяка, разжигая его огонь в свой 72-ой день рождения. Сейчас он ещё молод и полон сил. На голове – гоплитский шлем пилос, в левой руке щит аспис, в правой – прямой меч-ксифос.
Провалы в памяти? Мозг анализировал информацию:
– Помню его, но одновременно не знаю. Причём здесь Тутмос II, ведь он назвал меня фараоном, и македонский воин? Бред.
– Только на Земле обещания могут оказаться невыполненными.
Вздрогнул от неожиданности. Чья-то тёплая маленькая ладошка обхватила мои пальцы.
– Свами Прабхупада не успел… и попросил меня. Места тут гиблые, но я почти адаптировалась к здешним особенностям. Бывать приходится часто.
Невысокого роста чуть сгорбленная старушка. На голове белая накидка с синими полосками по краям. Белая монашеская одежда, напоминающая хитон, окаймлённая по низу такими же синими полосками. Поверх – чёрная вязаная кофта.
– Агнесс Гонджа Бояджиу, из македонского города Скопье, – негромко представилась она, – твой нынешний проводник. Зенону же из этой ловушки не скоро вырваться удастся. Пока не осознает, что жизнь – нечто иное, чем бездна, находящаяся под царством Аида, до тех пор сам будет прописан в ней.
Окружающее пространство стало менять цвет. Мрачно-тёмное плавно перетекло в синевато-серое, затем, как на Земле, в предрассветное. Впереди мелькали вспышки, напоминающие зарницы. Воздух наполнился озоном. Подобный доводилось вдыхать в конце лета, в пору сбора урожая перед дождём. Видно, в правильном направлении движемся. Я приободрился, даже о родных просторах вспомнил. Энергетика стала восстанавливаться. Захотелось фамильярно-радостно пошутить: спросить, с какой скоростью мы передвигаемся, Ариадна, и далеко ли ещё?
– Дак чего ж, спроси. Почему я должна обижаться за Ариадну, дочь царя Миноса. Кстати, приглядись, вон точка, которая пролетает, посмотри левее, – астероид, названный в её честь. От него, видимо, ты информацию и принял.
– Сколько можно спотыкаться об одно и то же. Телепатия в действии. Не слукавишь.
– Простите, после той атмосферы удушающей безнадёжности я, видимо, нахожусь в эйфории.
– Перепады эмоций, у новичков они случаются.
– Зенон, как он в ней существует?
– Правильное слово подобрал – су-ще-ству-ет. Он даже не задумывается и считает её данностью. Клянёт жизнь и лелеет обиду на всех за то, что она не сложилась. Алчность сыграла с ним злую шутку. Зенон сам сделал свой выбор.
– На самом же деле жизнь одновременно – это возможность, красота и блаженство! Мечта, вызов. Долг, который нужно исполнить. Игра, в которую должны сыграть. Богатство, коим следует дорожить. Она – тайна и любовь, горе и борьба. Приключение, на которое нужно решиться. Трагедия, счастье и шанс. Всё в одном сосуде. Жизнь – это жизнь! За неё нужно бороться. Когда-нибудь Зенон поймёт, что нет никаких ключей от счастья. Дверь всегда открыта. Его сотворить можете только вы сами. Но гордый всегда обижен. Гордый – ищет особой любви к себе.
– Мудрые слова, произнесённые моей сопровождающей, доводилось слышать и раньше. Стоп! Не слышать – читать. Дожди в здешних пределах не случаются. Но я вмиг ощутил себя мокрым до нитки. Вот тебе и бабушка-старушка. Как же мог не узнать Мать Терезу?! Она приобняла меня за плечи.
– В этом нет ничего диковинного. Твои мысли поглощены увиденным и вместе с тем, обращены в будущее. Теперь иди. Ты почти дома. Держи в памяти: всё, что намереваешься сделать, нужно прежде всего тебе самому и Богу.
Случалось ли вам вылезать по лестнице из бассейна? Если да, то эти ощущения знакомы. Чем выше поднимаетесь по ступеням, тем тяжелее становится ваше тело. С такой силой на него давит столб воздуха. Тяжело вновь ощутить себя в объятиях «скафандра». Я открыл глаза. У изголовья кровати дежурил Айя.
– Долгонько, однако. С первым самостоятельным опытом тебя, подопечный. Ничего, первый блин, как принято, комом. Доверять нужно своей энергетике, а не напролом – «через тернии к звёздам». Надеюсь, развязка впереди и ты мне раскроешь ещё «предысторию» своего нынешнего союза с Наталией.

* * *