Принцип неопределенности

Вместо предисловия.
Когда древние говорили: "Человек - есть то, что он ест", они и представить себе не могли, что их мудрость дойдет до наших современников в строках забавной песенки Высоцкого "Ну почему аборигены съели Кука?". Остроумная ирония великого барда над наивными представлениями туземцев о возможности перенять на себя часть выдающихся личных качеств съеденного ими путешественника, - напрочь отвлекла почитателей творчества Владимира Семеновича (а к ним относилась большая половина населения нашей страны) - от глубины и серьезности рассматриваемого вопроса.

И если бы ни стечение мистических обстоятельств, сложившихся примерно в начале 2000-х годов, в день рождения директора колбасного холдинга - ему бы никогда не пришлось услышать откровения астральной сущности боевого гималайского быка, о загадочных и непонятных для большинства, принципах распределения бессмертных душ по мирским телам всевозможных обитателей Земли.

Принципах настолько же неотвратимых, насколько и неопределенных, что с известной натяжкой - позволяет считать их неопределенностью, возведенной в принцип...

Ну, или принципом неопределенности...


П Р И Н Ц И П   Н Е О П Р Е Д Е Л Е Н Н О С Т И

Глава 1.
Ярко-зеленая равнина искрилась, как бриллиант диковинной огранки, отражая мириадами капелек утренней росы лучи только что взошедшего солнца. Запах… Ни с чем не сравнимый запах молодой весенней травы кружил голову и баюкал в душе зыбкое чувство спокойствия и надежды. Тишина стояла такая, что впору было задуматься: а есть ли хоть кто-нибудь живой на этой онемевшей от собственной красоты Земле?
 
Но час пробил! Легкая дрожь, ощутимая вначале только слепыми кротами, беспокойно засновавшими по многоярусным коридорам своих подземных лабиринтов, вытолкнула в небо жужжащий рой пчел и стрекоз. За ними поднялась на крыло стая стремительных птиц. Мечась и едва не сталкиваясь друг с другом в прозрачном воздухе, они поднимались всё выше и выше, пока, повинуясь инстинкту, каждая птаха не заняла своё строго определенное место в строю улетающей птичьей стаи.

Точь-в-точь как каждая фигурка, показавшаяся на гребне холма, знала своё строго определенноё место в боевом строю императорской тяжелой кавалерии. Дрожь всё усиливалась. Первые спустившиеся с холма ряды уже приблизились настолько, что без труда можно было различить ржание и храп предвкушающих сражение лошадей. Вглядевшись - увидеть изогнутое тело красного дракона, символа династии Цун, изображенного на нагрудных панцирях защитной амуниции сидящих на них воинов.
 
Вдруг с другой стороны, наперерез наступающей линии, помчалась фигурка одинокого всадника. Вскоре он нагнал и перегнал атакующий фронт, занял центральное место в строю и возглавил отряд. А на гребне холма появлялись все новые и новые фигурки. И не было им конца…  И не было такой силы в Поднебесной, которая смогла остановить стекающую на ярко-зеленое поле лаву атакующей конницы.

Уже организованно, повинуясь воле вожака, птичья стая сделала пару широких кругов над местом недавнего ночлега, прощально прокричала сотнями голосов и по крутой дуге унеслась в сторону маленькой рощицы, миновала её, а затем понеслась дальше на восток в поисках новой стоянки.

И каждый из тех, кто стоял внизу, под сенью вековых деревьев, не сговариваясь, повернул голову им вслед. И каждый, не сговариваясь, подумал об одном и том же - о том, что час пробил…

За спинами еще потрескивали угли большого костра, на котором была приготовлена их последняя трапеза. Монашеские одеяния, украшенные ритуальными рисунками, изображающими  мощных и спокойных быков, были перехвачены поясными ремнями, к которым крепились еще дремлющие в ножнах причудливой формы мечи. А там, позади, зубчато изламывая линию горизонта, тянулись вершины далеких гор. Тибет!


Глава 2.
Звонок мобильного телефона бесцеремонно прервал самый сладкий и самый желанный для человека утренний сон. Ленясь открыть глаза, он пошарил рукою справа от себя, откуда с упорством, достойным лучшего применения, исходил пиликающий звук… «Надо бы поменять мелодию вызова», – мелькнуло в голове.

Звенело явно женское тело. Это было нетрудно определить даже спросонья, приняв во внимание пушистые, разбросанные по подушке волосы, два упругих теплых холма под трогательно-острыми ключицами, мягкую линию обвода бедер и иные характерные признаки, дойдя до которых (дальше длины руки уже не хватало), но не обнаружив телефон, он нехотя открыл глаза.

Так и есть… Мобильник надрывался аккурат под… ну, в общем, с другой стороны только что нащупанных им характерных признаков. Тихонечко, стараясь не разбудить безмятежно спящую Наташку, Тимур двумя пальцами потянул за штырёк антенны, освобождая надрывающийся аппарат из сладкого заточения между простынёй и изящным телом молодой женщины.
- Да! – голос его был глухим и хриплым. - Слушаю!
- Тимурыч!!! Братан! С днем рождения тебя! Чего так долго трубу не брал?
- Кто это?
- Ты чё, с перепою? Не узнаёшь будущих родственников?
- Вовка, ты?
- Я-я! Натюрлихь! А кто еще про тебя в такую рань вспомнит?! С днем рождения, говорю: здоровья, оптимизма, бабосов побольше и хвост держать пистолетом. Тимурыч, в тридцать лет жизнь только начинается! Уж поверь нам, тридцатидвухлетним! Ну, чего там еще в таких случаях желают?
- Любви, – машинально добавил Тимур.
- Во-во, любви. Кстати, как там Наташка? Помирились с последнего раза?
- Да вот она, рядом… Спит без задних ног сестрица твоя!
- Ладно, не буди! Проснется – передай пламенный поцелуй от единоутробного брата.   
-       А ты где, откуда звонишь?
- Да хрен его знает, как эта деревушка называется - ни одной вывески вокруг: ни на нашем, ни на ихнем. Прибор показывает 2800 над уровнем моря. Красотища вокруг – обалдеть! Жаль, ты не видишь! Мы тут еще на пару недель застрянем: работы полно. Экспедиция в этот раз – полный улёт! Столько материала собрали, что на две диссертации хватит.   
- Ладно, спасибо за поздравления! Не трать деньги впустую – небось, по спутниковому звонишь?
- Расслабься – Академия наук платит! Я тут тебе гостинец к юбилею передал: купил по случаю у одного местного – стрёмный такой мужичок, на Усаму Бен Ладена похож... Если на почте не обманули, сегодня до часу дня должны доставить. Ты, главное, ничему не удивляйся! Как говорится, «не можешь предотвратить – расслабься и получи удовольствие…». Там коробочка такая будет. Ты…ш-ш-ш -ывать…ш-ш-ш и только не..кх-кх..случае… Я…
- Алло, Вовка! Алло! Вовка, плохо слышно, перезвони.

Кх-х-х-х-щ-щ-ш-ш… Ту-ту-ту-ту…  Разорванный эфир обиженно замолчал. Экран телефона еще продолжал гореть, демонстрируя Тимуру текущее время (начало седьмого утра) и длительность состоявшегося разговора. Через секунду погас и он. В наступившей тишине слышалось только сладкое посапывание Наташки, тиканье настенных часов, да обессилевший стон сработавшей несколько часов назад, но так никого и не дозвавшейся сигнализации стоящей в соседнем дворе ржавой ВАЗовской «копейки».

Но нет… Еще один звук. Мерное гудение механизма поднимающегося в шахте блочной многоэтажки лифта. Шум открывшихся на этаже створок. Осторожные шаги, вначале удаляющиеся в противоположный конец площадки, а затем вновь приближающиеся к двери. Пауза… Тишина…  Д-З-И-И-И-НЬ, дзинь-дзинь!!!  Звонок в дверь!


Глава 3.
Генерал Лю пребывал в отвратительном настроении. Никогда бы не стать ему, седьмому ребёнку из бедной незнатной крестьянской семьи, беспощадным и непобедимым генералом Лю, если бы не врожденный страх перед окружающим его миром. Страх перед тем, что сегодня опять придется ложиться спать голодным, получив от матери лишь маленькую плошку риса - одну на всех многочисленных братьев и сестер. Страх, что проходящий мимо вельможа изрубит тебя своим мечом только за то, что ты непочтительно согнулся в приветственном поклоне.

А позднее, когда по стечению обстоятельств (а возможно лишь потому, что мать уж очень долго и старательно, всю ночь, омывала ноги какому-то военачальнику остановившегося на постой отряда, а отец в это время бессильно рыдал на заднем дворе) он стал младшим офицером стражи при дворе местного сёгуна – страх не угодить строптивому господину и не получить поэтому очередное звание и щедрое вознаграждение к нему. Но именно поэтому получать и то, и другое с завидной регулярностью.

И потом, когда вид пролитой крови и конвульсивно вздрагивающее тело поверженного врага уже перестали вызывать какие-либо эмоции, кроме опьяняющего чувства власти его, простого смертного, над жизнью и смертью своих противников, – он продолжал бояться… Страх заставлял его быть осторожным и расчетливым. Страх сделал его хитрым и коварным. Страх с рождения не оставлял его ни на минуту. И это была самая большая ошибка Страха! Потому что генерал Лю просто привык к нему.

Привыкнув к страху, Лю научился им управлять. А управляя им, он сам решал, когда прислушиваться к страху, а когда загонять его в самое сердце, сжимая и сжимая усилием воли медузообразное холодно-склизкое чувство опасности до состояния, твердого как камень. И тогда происходило чудо! Страх, сжатый в сердце до состояния камня, менял свои свойства на противоположные: страх начинал бояться самого себя. Страха больше не существовало – на место его приходило бесстрашие!
 
Почему мы так много внимания уделяем страху генерала Лю? Да потому что сегодня с утра это давно подчиненное, ставшее послушным рабом чувство проявило невиданную строптивость! Уже скрылись с глаз, загоняя коней, штабные гонцы, несшие в свои подразделения отданный генералом боевой приказ. Уже сменили нарядные одеяния на защитные доспехи старшие офицеры подчиненной ему армии. Уже мчался галопом, обнажив широкие мечи, авангард ударного корпуса, а страх все еще бегал от воли генерала Лю по самым сокровенным уголкам его разума и души.

Что-то подсказывало Лю, что жалкая горстка монахов, несколько недель назад покинувших, по докладам разведки, свой высокогорный монастырь и спустившихся на равнину в трех днях пути от Тибета – опаснее целой армии хорошо подготовленных и вооруженных бойцов. Но час пробил! Механизм сражения уже набирал обороты, и вскоре не то что генерал Лю – сам император Поднебесной не смог бы остановить еще не свершившегося, но уже неотвратимого кровопролития.

«Я заставлю тебя подчиняться!» – крикнул генерал Лю своему страху и к изумлению многочисленной свиты бросился с наблюдательного холма через равнину, наперерез наступающей конной лаве, чтобы, обогнав её, лично возглавить атаку.

Впереди единственным укрытием, в котором могли коротать свою последнюю ночь эти безумные монахи, шелестела небольшая рощица. Так и есть. Среди неплотно растущих деревьев генерал Лю отчетливо различил ярко-желтые монастырские одеяния с причудливыми линиями рисунка на груди и рукавах. Иероглифы? Кармические символы? БЫКИ! Это были ритуальные рисунки быков!


Глава 4.
Звонок в дверь заставил Тимура покинуть уютное и теплое ложе любви, в которое сегодня на одну ночь превратилась его холодная и несуразно большая для одного человека холостяцкая кровать. Нет, Тимур не вел монашеский образ жизни и вниманием женщин обделен не был. Просто, повинуясь какому-то смутному предчувствию, он старался никого не допускать в святая святых своего дома, в спальню.

А зачем? Ведь и кроме спальни в квартире есть много мест, где мужчина и женщина могут на время стать одним целым. Он просто боялся… Боялся, хотя ничего не знал про страхи жившего много веков назад генерала Лю, что вошедшая в его спальню женщина может так же, грациозно и по-кошачьи бесшумно, войти и в его жизнь, став для Тимура чем-то большим, чем просто увлечение. А вдруг он к этому еще не готов? А может быть она – это не Она… Ну, вы поняли!

Наташка, мирно проспавшая только что прерванный телефонный разговор, заворочалась, разбуженная громким дверным звонком, и удивлённо посмотрела сначала на Тимура, потом – на часы, затем улыбнулась:

- С днём рождения, Тимурчик! – она приподнялась на локте и поцеловала его в губы. - Ну, и кого ждёт в столь ранний час новорожденный холостяк?
- Понятия не имею… Сейчас узнаем.

Встал, натянул поднятые с пола джинсы, накинул футболку. Не найдя взглядом тапочки (наверное, вчера вечером им с Наташкой было не до них?!), мужественно ступил босыми ногами на прохладный кафель коридорной плитки. Дверной глазок бесполезно пялился в сумрак лестничной клетки, едва различая стоящий за порогом расплывчатый невысокий силуэт. Услышав движение в квартире, обладатель силуэта подал голос:

- Тимуля Николаевися сдеся зивёт-а?
- Кто? Какая  Тимуля Николаевися? Тьфу ты!!! Вам нужен Тимур Николаевич?
- Он-а, он-а! Тимуль Николаевись нюзен! У моя к твоя посилька!

Щелкнув замком, Тимур приоткрыл дверь. Световой поток от включенного в прихожей бра прорвался из-за его спины в образовавшуюся щель проёма, осветив желтоватыми красками колоритную фигуру безымянного посетителя.

- Тимур Николаевич – это я! Что вы хотели? Какая посылка?

Внимательно посмотрев прямо в глаза Тимуру, визитер как бы оценивал – действительно перед ним требуемый адресат или это не так? Возможно, ему было известно, как должен выглядеть стоящий напротив молодой человек, так как через пару секунд лицо его просветлело, он сделал шаг назад и вежливо поклонился:

- Посьтовая сулузба эксплесс-доставки «ТиЭйчЭль» в моем лице приветствует Вас, многоувазаемый Тимуль Николаевись. Я так счастлив, что мне, простому скромному слузащему тибетского филиала, выпала огромная честь передать Вам этот священный подарок. 

Сделав еще один шаг назад и согнувшись в поклоне так, что Тимур смог во всех деталях разглядеть абсолютно лысую, выбритую до блеска голову курьера, лишь на затылке которой был сохранен пучок волос, сплетенных в тонкую косичку, посетитель вытянул вперед обе руки, бережно держа кончиками пальцев небольшую коробку, упакованную в обычную плотную почтовую бумагу.
 
Взяв посылку в руки, Тимур обнаружил на её поверхности с добрую дюжину разноцветных штампов, печатей и этикеток. Судя по всему, коробке пришлось совершить долгое путешествие, прежде чем попасть в пункт назначения. Почтовых отметок было так много, что они практически скрывали собой знакомый почерк Наташкиного брата, фломастером выведшего на бумаге домашний адрес Тимура.

- Ну что вы через порог разговариваете? – подала голос вышедшая в коридор Наташа.  Одетая в легкий, яркий халатик (подарок брата из очередной экспедиции), она стояла босыми ногами на плетеном коврике и с любопытством всматривалась в полутемную лестничную площадку.
 - Нет-нет, уважаемая госпожа… Я не имею права входить в дом. Меня за это могут уволить! Если господин будет так добр, что распишется в получении посылки, – я немедленно покину вас и не стану более отнимать у вас время.

Взяв в руки бланк квитанции и выводя на нем услужливо поданной ручкой свою «министерскую», Тимур удивленно отметил про себя, что причудливый акцент собеседника совершенно исчез. Тот говорил на нормальном русском языке, совсем как мы с вами. И это наводило на мысль, что и утренний звонок от Вовки, и странная прическа гостя, и его необычная одежда – ярко-желтая материя, овивающая голое тело, образуя некое подобие греческой туники, и изображения быков, крупными черными мазками нанесенные на ткань, – всего лишь забавный розыгрыш!

Ну да! Точно! Наверняка партнеры из агропромышленного холдинга «Мясная империя» решили соригинальничать, преподнеся владельцу контрольного пакета акций их предприятия запоминающийся подарок на день рождения! А Вовка, так тот всегда был легок на подъем! Его, как говорится, хлебом не корми, дай какой-нибудь прикол отморозить.

- Извините, а вас случайно не Анатолий Сергеевич прислал? – уверенный в своей догадке, Тимур тем не менее хотел получить подтверждение от курьера.
- Анатолий Сергеевич? Нет! Простите, господин, но я не знаю, кто это такой! Моя надобно удаляться, – акцент опять занял своё место в речи посетителя. – Если у господина появятся разные вопросы или еще какая-либо потребность, там на вашем экземпляре квитанции – адрес тибетского филиала насей фирмы. Посьтовая слузба экспресс-доставки «ТиЭйчЭль» – всегда к васим усьлугам!

Пятясь спиной к лифту, курьер, не глядя, нажал кнопку вызова и так же, не понимая головы, исчез за закрывшимися дверями кабины.


Глава 5.
Захлопнув входную дверь, Тимур весело рассмеялся! Наташа вопросительно смотрела на него, ровным счетом ничего не понимая.

- Вот черти! Ну, фантазеры! Это ж надо до такого додуматься! Да и братец твой хорош – не лень ему было просыпаться так рано, чтобы подыграть этим архаровцам.
- Тимурчик, ты про кого? – Наташа вытянула коробочку из его рук, вертя и рассматривая сверток со всех сторон. - А при чем тут Вовка?
- Да звонил он мне минут десять назад, пока ты спала… Я, говорит, по спутниковому с тобой разговариваю, но ты, значит, расслабься – Академия наук всё оплатит! Ха-ха! Главное, говорит, когда получишь посылку – ничему не удивляйся…– продолжая хохотать, Тимур снял трубку городского телефона и стал набирать номер.
-     Кому ты звонить собрался в полседьмого утра? – Наташа зевнула и на кончиках пальцев, чтобы не касаться голыми ступнями холодного пола, пошла обратно в спальню.
- Домой твоему брату! Поблагодарю за розыгрыш…
- Да нет его дома. Он уже месяц как в командировке – на Тибете!
- Хм… Когда же они с Анатолием Сергеевичем договориться успели? Ну да ладно, все равно забавно получилось!

Едва коснувшись темно-синей простыни, еще хранящей ночной жар их тел, они сплелись в долгом и страстном обнимопоцелуе (а как точнее определить эту форму близости?). Хотите знать, о чем они думали в этот ответственный момент? Тимур думал о том, что он, кажется, по уши влюблен в эту ласковую, добрую и нежную девушку. И что он сам уже не против впустить её не только в свою спальню, но и в свою жизнь. До самого её, жизни, последнего дня. Вовеки веков. Аминь!

«Что же там, в коробочке? – думала в это время Наташа, сладостно изгибаясь своим стройным телом в его сильных руках. – Хотя бы одним глазком взглянуть… Лишь на секундочку… И как он может так долго терпеть и не развернуть подарок? А он красивый… Такой нежный, внимательный… Тимурчик…».

- Тимурчик, миленький, ну подожди… – любопытство взяло верх над желанием, и Наташа ловко вывернулась из объятий. – Давай откроем коробочку… Ну, пожа-а-алуйста!

Нехотя оторвавшись от приятного занятия, Тимур разорвал боковой шов упаковки и, содрав бумажный чехол, протянул Наташе изысканный, украшенный затейливым орнаментом футляр:

- Право первого открытия подарка предоставляется любимой девушке именинника, - торжественно и громко продекламировал он.
- Ой! Какая прелесть! Можно я потом эту коробочку себе заберу? А что там внутри? 

Немного повозившись с маленьким замочком, она аккуратно открыла подарок. На бархатной подушечке золотистого отлива лежал продолговатый брусок темно-бордового цвета. Длиной со стандартную шариковую ручку, он имел около четырех сантиметров в диаметре и полусферические, скругленные края. На вес в нем было граммов пятьсот. Тяжеленькая такая штучка…

- Смотри, Тимурчик! Это, наверное, волшебная палочка…
- Ага! Волшебная… Палочка-выручалочка! – он захохотал, вспомнив слова и контекст  когда-то популярной песенки.
- Дурак! – насупилась покрасневшая Наташа. – Правильно говорят: «Кто о чем, а вшивый о бане!» Ты во всем только одно видишь… Дурак!
- Ну, прости, глупо пошутил… Виноват – исправлюсь! Я просто и сам не знаю, что это такое. Дай-ка, повнимательнее рассмотрю.
Приняв из её рук содержимое футляра, Тимур покачал брусок на ладони, покрутил и так и сяк, поднес к лицу, понюхал.
- Специями какими-то пахнет терпкими… А что это под подушечкой?

Приподняв бархатное ложе непонятного сувенира, они увидели второе отделение футляра, в котором находился похожий на уменьшенную копию офицерского морского кортика нож. Достав его из коробки, Тимур внимательно осмотрел удобную рукоятку, увенчанную литой фигуркой бычьей головы, исписанное непонятными знаками тонкое лезвие, осторожно коснулся пальцами режущей кромки клинка.

- Острый! И что мне со всем этим делать? – он пребывал в явном замешательстве, столь непривычном для молодого и удачливого бизнесмена. – Вот же дурацкое положение… Зачем-то ведь этот ножичек нужен? Хоть бы инструкцию какую приложили, партнеры по бизнесу. Вот выйду завтра на работу – тоже поставлю их в дурацкое положение: объявлю о внеочередном собрании акционеров с целью переизбрания руководства компании – пусть посмеются!
- Не злись! Они же хотели как лучше. Вот тут на лезвии что-то написано… Интересно, а что это за язык? Китайский? Японский? Ой, нет –  я, кажется, в Таиланде похожие буквы видела, помнишь, когда мы в отпуск летали. А по-русски ничего не написано…

Еще раз осмотрев брусок и прилагающийся к нему нож, Тимур неуверенно приблизил одно к другому. Немного подумав, провел острым лезвием по краю темно-бурого сувенира. Несмотря на осязаемую твердость поверхности, нож легко прошел сквозь неё, отделив от литого тела маленький кусочек.

- Что ты собираешься делать, Тимур? Ой! Нет! Не надо… Ну куда ты, как маленький, всё в рот тащишь? А вдруг это совсем для других целей предназначено?
- Спокойствие, только спокойствие! Уж поверь, дорогая, мне по должности положено отличать съедобное от несъедобного. Причем – в любом смысле! Без этого в нашем бизнесе меня бы самого давно сожрали и не подавились, – он с видимым усилием разминал во рту зубами твердый, копченый-перекопченый, вяленый-перевяленый продукт. – А знаешь – ничего. Даже вкусно! Хочешь попробовать?
- Не хочу!

И как эти мужчины могут дарить  друг другу на дни рождения такие абсолютно бесполезные вещи: наборы отверток на все случаи жизни, электронные прибамбасы или новый спортивный руль для автомобиля? Компакт-диски с только что вышедшим офисным приложением для PC (на деле оказывающимся последней версией зубодробительной «ходилки-стрелялки»)? А вот теперь – еще и терпко пахнущие куски то ли вяленого мяса, то ли пересохшей колбасы. Ни сумочки тебе под цвет сапожек, ни дорогой косметики, ни бельишка из «Дикой Орхидеи». Ску-Ко-Ти-Ща!

Теперь её любопытство было полностью удовлетворено. Она была даже немного разочарована странным подарком, но не подала виду, чтобы случайно не обидеть именинника, напротив:

- А знаешь, это очень оригинально: подарить совладельцу мясоперерабатывающей империи палочку раритетной колбасы. Точно-точно! Наверняка это очень древняя и дорогая колбаса, купленная за много-много долларов на аукционе древностей в Лондоне или Париже. Совсем как старое вино, поднятое из трюмов затонувших тысячу лет назад римских галер! Но ты ведь не будешь возражать, – голос Наташи приобрел мяукающие интонации, – что самый лучший подарок на твой день рождения – это я?!

Отложив на прикроватную тумбочку футляр, кортикоподобный нож и оказавшийся съедобным брусок, Тимур вполне однозначно дал понять, что он не возражает. Минут через тридцать, насладившись друг другом, они вновь уснули, безмятежно раскинувшись поперек кровати.


Глава 6.
Безумцы! Они наверняка все безумцы! Выступить против самой мощной армии самого великого из императоров мира! Так вот чем занимаются в этих высокогорных монастырях, принимая в свою монашескую семью сопливых, ничего еще не понимающих мальчишек, а расставаясь только с бренными телами убеленных сединами глубоких старцев, так и проведших весь свой земной век за стенами духовной обители… Они лишают их разума!

Ну как, скажите, как еще можно объяснить это спокойное стояние жалкой кучки одетых в ярко-желтые одеяния монахов перед лицом несущейся на них тысячеголовой смерти? Ржущей и храпящей лошадиными мордами, кричащей и хрипящей широко открытыми ртами бесстрашных воинов, свистящей и шипящей рассекающими воздух мечами и пронзающими пространство стрелами…

Час пробил! Еще несколько ударов сердца, и наступающая конница сметет, попросту затопчет это зыбкий живой заслон, прикрывающий Тибет от властной руки лучезарного императора Поднебесной. Еще всего несколько ударов сердца, и…

Страх! Ну почему ты никак не подчиняешься железной воле непобедимого генерала Лю? Почему верный конь, уже много лет несущий генерала от победы к победе, вдруг на полном ходу  остановился, как вкопанный, задрал к небу свою вытянутую морду и жалобно, по-жеребячьи заржал… Почему лица мужественных воинов, не раз и не два, смеясь, смотревших в глаза самой смерти, вдруг исказились гримасой ужаса и трепета? Почему… Нет! Нет! Н-е-е-е-т!!!… Этого не может быть…

Еще мгновение назад там, впереди, на расстоянии полета копья, смиренно, закрыв глаза в какой-то неведомой молитве, ждали своей участи несколько десятков нелепых монахов… Где они? Куда они подевались? Откуда на их месте взялись эти мощные, дрожащие от переполняющей их силы и ненависти черные быки? Огромные, по грудь рослого человека, они стояли, выставив вперед заостренные дуги тяжелых рогов, бешено вращали глазами, исподлобья наблюдая за приближающейся жертвой. Именно так… Они не ждали своей смерти, они ждали свою жертву!

- И этой жертвой будешь ты, самоуверенный генерал Лю! – вот последнее, что успел прошипеть своему бывшему хозяину вырвавшийся на свободу через ужасную рваную рану на груди Страх….


Глава 7.
Наташка требовательно толкнула Тимура в плечо и, убедившись, что он уже не спит, а только притворяется таковым, капризным тоном запричитала:

- Вот, кавалер, называется. На часах – одиннадцать утра, а он дрыхнет! Другой бы на его месте уже на кухне фруктовый салатик строгал, тостик с джемом приготовил, свежевыжатый апельсиновый сок в бокальчик налил.  Э-эх… и  этому человеку я доверила свою душу и тело?
- Всё-всё! Хватит. Уже бегу.

Заскочив на несколько минут  в ванную и приняв душ, Тимур закурил первую утреннюю сигарету, после чего стал придирчиво выбирать продукты для завтрака. Холостяцкий холодильник,  как это ни странно, мог порадовать своим содержимым даже самую требовательную хозяйку. По пятницам тетя Нина, тихая и спокойная домработница, перед тем как расстаться с тимуровской квартирой на пару выходных дней, всегда под завязку заполняла прожорливое нутро этого агрегата. Точно так же, как по понедельникам, добродушно ворча, она же переносила большую часть нетронутого, но уже исчерпавшего свой срок годности провианта в еще более прожорливое нутро подъездного мусоропровода.

Зная за собой эту слабость: никогда не доедать и не допивать содержимое пакетов и банок (но при этом никогда, из чувства бережливости, не выбрасывать их самому), Тимур вытащил открытый бог весть когда пакет молока и подошел к окну, чтобы при дневном свете рассмотреть пропечатанные на его горловине даты. За окном набирало силу утро нового дня. Медленно прохаживались по двору молодые мамаши, гордо катя перед собой яркие детские коляски. На скамеечках уютно устроились местные старички и старушки. Гоняли в футбол подростки, вдохновляемые криком и визгом наблюдающих за их игрой юных подруг.

На асфальтовой дорожке, тянущейся вдоль линии подъездов и обычно наполовину перекрытой припаркованным возле дома личным автотранспортом, сегодня было особенно тесно. Какой-то ухарь-колхозник, не задумываясь о последствиях, поставил прямо по центру дворовой транспортной артерии свой замызганный  грязью трактор «Беларусь».

Мало того что сам трактор едва не касался своими рифлеными колесами блестящих бортов ночующих около дома иномарок, так еще и вот-вот мог прокорябать их торчащими во все стороны  концами какой-то арматуры или штырей, загруженных в его полузакрытый прицеп. Помимо этого металлопроката в прицепе находилась какая-то ёмкость, а может быть агрегат, напоминающий  большой стеклянный шар. Сходство со стеклянным шаром еще более усиливалось, когда время от времени, раз в несколько секунд, по его сферической поверхности  прокатывалась волна световых бликов.

Возле трактора суетились трое мужичков в рваных ватниках и кирзачах. Похоже, их манипуляции с гаечными ключами, кувалдами и монтировками обозначали, что они пытаются отремонтировать заглохшее в таком неподходящем месте колхозное имущество. И, видимо, делали они это достаточно давно, так владельцы нескольких зажатых ими легковушек уже перестали материть бестолковых селян, а молча и обреченно курили, стоя у капотов своих урчащих машин.

Тимуру показалось, что среди множества хаотичных действий этих служащих колхозного автосервиса было одно объединяющее их движение. Иногда они поднимали голову вверх, как бы убеждаясь, что небо чистое и дождя не предвидится, а затем живенько так скользили взглядом по окнам выходящих во двор дома квартир, чуть дольше случайного задерживаясь на наблюдающем за их действиями Тимуре.

- Ну, где ты там, любимый?!
- Иду, любимая, одну минуточку… – Тимур отошел от окна и, разрезав пополам несколько крупных апельсинов, мордой ткнул первую из долек в пластмассовые ребра электрической соковыжималки.

Вжи-жи-жи-з-з-з... З-з-з-вжи-и-и… Звук работающей бытовой техники заглушил неожиданно подавший голос дверной звонок. А к моменту, когда два высоких стеклянных бокала были полностью заполнены ароматным соком,  к трели звонка успел прибавиться глухой стук в дверь.

- Хозяин! Эй, хозяин! Открывай. Это ваш сосед с третьего этажа. Вы ж меня совсем залили… Мало мне тещи малахольной и жены-стервы, так еще ремонт теперь в ванной делать! Кто мне убытки оплачивать будет? Путин?
- Секунду! Сейчас открою! – Тимур мигом заскочил в ванную, чтоб накинуть халат на голое тело. К своему удивлению он отметил, что пол оказался сухим, а кран душа, принятого им некоторое время назад, надежно перекрыт…
- Вы знаете, а у меня вроде бы всё в порядке… – стал было он оправдываться, наполовину высунувшись на лестничную площадку, но осекся.

Обиженный тещей и женою сосед с нижнего этажа сконфуженно пятился бочком-бочком, бросая на Тимура виноватые взгляды. Не успев понять причину такого поведения, Тимур получил сильный толчок в грудь, из-за чего спиною влетел обратно в квартирный коридор. Входная дверь полностью распахнулась, а в образовавшийся проём серыми тенями влетели несколько полностью экипированных спецназовцев.

Всё произошло так быстро, что Тимур успел заметить лишь пуленепробиваемые сферы на их головах, черные пятна масок с прорезями для глаз и рта, короткие, похожие на мальчишеские игрушки, пистолеты-пулеметы.

- Кухня – чисто!
- Первая комната – чисто! Вторая – чисто!
- Ванная – чисто! Можно работать…

На сделанное приглашение откликнулся один из колхозников, один из тех, кто пытался привести в движение застрявший посреди двора трактор. По-хозяйски, заложив руки за спину, он протопал в своих кирзовых сапогах прямо в гостиную. Деловито огляделся, молча покивал головой, соглашаясь с какими-то своими мыслями, и без приглашения плюхнулся в кресло.

- Инспектор-животновод первого ранга Иванов Афанасий Григорьевич, – представился уже второй за это утро незваный посетитель. – Э-э-э… Тимур Николаевич, прошу простить нас за жесткое вторжение – мы не были уверены, что вы не окажете сопротивления. Я думаю, вы согласитесь, что лучше перебдеть, чем недобдеть, м-да…. Жаль, что придется испортить вам праздник, день рождения, так сказать, но вот ордер на обыск вашей квартиры. Пожалуйста, ознакомьтесь.
- Что?! Какой обыск? Вы в своём уме, как вас там?..
- Афанасий Григорьевич Иванов, инспектор-животновод первого ранга, – терпеливо и равнодушно повторил мужичок в ватнике. – И насчет ума не беспокойтесь. У нас, знаете ли, с этим строго – медкомиссия через каждые три месяца. И обыск – на самых что ни есть законных основаниях. Я же предлагаю вам ознакомиться с ордером: печать, подпись – всё чин-чинарём. Эй! Где там этот грёбаный участковый? – буркнул он в небольшую рацию. – Давай сюда понятых.

В комнату робко втиснулся средних лет капитан из местного отделения милиции. За ним, стараясь держаться как можно дальше от Тимура, вошли сосед с нижнего этажа и его супруга.

- Понятые, внимание! Сейчас в вашем присутствии будет произведен обыск в квартире этого гражданина. Оперативное мероприятие проводит заведующий кафедрой истории древнего животноводства, профессор Ибрагим Сейфульевич Мулюков. Прошу вас, товарищ Мулюков, приступайте.

Седовласый пожилой мужчина, одетый в довольно элегантный костюм со стильным галстуком, вышел в центр комнаты, зажмурил глаза и стал медленно водить руками вокруг себя, как бы дистанционно ощупывая стоящие в помещении предметы. Кончики его длинных аристократических пальцев с ухоженными ногтями мелко подрагивали, передавая в мозг только им понятные импульсы. Голос профессора оказался очень тихим:

- Её здесь нет! Я имею в виду, её нет в этой комнате, но она где-то рядом… Совсем близко – не более 4-5 метров.
- Ну что ж, Тимур Николаевич, прошу вас пройти с нами в соседнюю комнату! – Иванов резко поднялся и взмахом руки приказал всем двигаться следом за ним.

Идиотизм происходящего настолько не укладывался в голове у Тимура, что он неосознанно подчинился. Проходя мимо настороженно стоящих спецназовцев, ему удалось внимательнее рассмотреть шевроны и эмблемы, нашитые на их камуфляжную форму…

Да нет, фигня какая-то получается. А! Наверное, не так прочёл! Ну-ка, спокойно, давай еще разок: «Девятое управление кармической безопасности министерства сельского хозяйства Российской Федерации. Отряд специального назначения «ВЕЛЕС»! Девятое управление… Девятое управление… Это что – сельскохозяйственная контрразведка, что ли? Полный абзац! М-да… Не думал, не гадал Тимур Николаевич, что старческое слабоумие настигнет его так рано, в самом расцвете сил и надежд. А ведь вона как бывает…


Глава 8.
Наташа сидела в углу кровати, закрывшись натянутым одеялом почти до самых глаз, которые (такие большие и прекрасные) смотрели сейчас испуганно и ничего не понимающе. Заметив Тимура, вошедшего в спальню следом за Ивановым, она сделала движение к нему, но, вспомнив о своей наготе под одеялом, вернулась в прежнее положение.

Последним из многочисленной компании, предварительно деликатно постучав костяшками пальцев о дверной косяк, в комнату вошел профессор Мулюков. Он даже не стал повторять пассы руками, которые демонстрировал в гостиной, а, вытянув шею, как охотничья собака, почуявшая близкую добычу, стал нервно принюхиваться.
 
- Вот! Вот она… – его взгляд неподвижно сфокусировался на темно-бордовом бруске, лежащем на прикроватной тумбочке вместе со специальным ножом и футляром.

Подбежав к этим находкам, профессор бережно и очень осторожно взял их в руки. Его восточные миндалевидные глаза внимательно, почти с любовью разглядывающие содержимое вовкиного подарка, вдруг округлились и сделались печальными-печальными:

- Афанасий Григорьевич… Товарищ инспектор-животновод первого ранга! Мы, кажется… опоздали, – в подтверждение этого тезиса Ибрагим Сейфульевич протянул Иванову овальный брусок, обтекаемая форма которого была очевидно нарушена отсутствием легкомысленно съеденного Тимуром кусочка…

Услышав это, здоровенные бойцы, прикрытые бронежилетами и защитными шлемами, вооруженные огнестрельными, электрошоковыми и газовыми спецсредствами, обученные лучшими инструкторами приёмам рукопашного боя, непроизвольно отпрянули от одетого в домашний халат Тимура. В отличие от сотрудников спецотряда «ВЕЛЕС» Иванов сумел совладать с собой, но по напряженному выражению его лица можно было понять, что и он пребывает в шоковом состоянии.

Повисла тягостная тишина. Похоже, что ситуация выходила из-под контроля, и ни одна из сторон не знала, что делать дальше, и чем это всё может закончиться.
Профессор Мулюков от волнения стал беспричинно шарить по собственным карманам, доставая и тут же возвращая обратно их содержимое: футляр для очков, носовой платок, записную книжку, шариковую ручку, какие-то бумажки и тряпочки… Без всякого умысла, на полном автомате, он засунул во внутренний карман пиджака взятый с тумбочки  футляр от Вовкиного подарка. Ту самую изысканную и украшенную затейливым орнаментом коробочку, на которую, как мы помним,  ранним утром этого дня положила глаз Наташка, и которая была ей великодушно обещана щедрым именинником.

Конечно, любая женщина согласилась бы с ней, что в такой коробочке можно хранить огромное количество нужных и полезных вещей: разные там колечки и сережки, браслетики и цепочечки, бусинки рассыпавшегося месяц назад янтарного ожерелья и т.д., и т.п. Поэтому…

Поэтому, пребывая в еще более стрессовом состоянии, чем все вместе взятые находящиеся в комнате мужчины, Наташа повела себя, скажем так, не совсем адекватно. Она пронзительно завизжала: «Это моя коробочка! Отдай!!!» и, выплеснув с криком накопившиеся эмоции, несколько раз хлюпнула носиком и жалобно заплакала. При виде её слёз, двумя тоненькими ручейками стекающих по нежным щекам, Тимур, захлёстнутый волной щемящего чувства жалости к любимой женщине, сжал кулаки, побледнел и…


Глава 9.
В ушах раздался странный звук: «У-у-у-у» – так ветер зимним вечером гудит в печной трубе. С каждым мгновением звук становился все громче и громче, и вскоре это было уже не просто «У-у-у-у», а скорее «Ммм-му-у-у», как будто стадо огромных быков приближалось к квартире Тимура, расположенной на четвертом этаже типовой городской многоэтажки. А вот, кстати, и они…

Продавливаясь своими мощными телами прямо сквозь драпированные тканью василькового цвета стены спальни, быки по очереди подходили к Тимуру и, почтительно ткнувшись в его руку влажными мягкими носами, втягивались в него, как дым от костра втягивается в трубу дымохода…


Глава 10.
Да нет же! Вот они – как стояли, так и стоят на своих местах, эти тибетские монахи. Разве что неподвижная поза в мысленно произносимой молитве сменилась затейливыми движениями их тел и рук со сжатыми в них рукоятками причудливой формы мечей. Надо отдать им должное – бой на мечах они вели мастерски. Кружась вокруг своей оси, прыжками перемещаясь по полю, монахи оставляли вокруг себя истекающие кровью тела поверженных врагов. Едва касаясь кончиками своих мечей идущих в атаку конников, они «рисовали» на их груди ужасные рваные раны.

Генерал Лю печально наблюдал за тем, как гибнет его армия. Как просто и нелепо, пройдя десятки сражений, заканчивают свой ратный путь на этой зеленой равнине товарищи по оружию. А вот и он сам лежит, зацепившись ногой за стремя остановившегося коня. Он уже не дышит, устремив к небу свои неподвижные глаза.

Он уже не чувствует ни боли, ни холода, ни такого привычного для себя живого чувства страха. Он чувствует только печаль и необычное состояние легкости от освободившей его дух телесной оболочки и ставших абсолютно бессмысленными и пустыми земных забот. Но что это?!

Что это за тени, кружащие над сражающимися монахами, окутывающие их со всех сторон, втягивающиеся в их тела тонкими струйками темного мерцающего свечения?
Значит, все-таки не показалось… Значит, все-таки зря не прислушался живой генерал Лю к голосу своего верного врага, к голосу Страха!

То, что не суждено было видеть смертным, могли видеть мертвые: души огромных черных быков давали силы и мощь сражающимся на равнине монахам.


Глава 11.
Первым пришел в себя инспектор-животновод. Повиснув всем телом на рукаве тимуровского халата, стараясь тем самым сковать его движения, Иванов заорал хорошо поставленным командирским голосом, вполне соответствующим его полковничьей должности:

- Лейтенант, мать твою… Чего стоишь, как вкопанный? Дозу! Быстро!!!

Лейтенант, оказавшийся одним из одетых в черные «намордники» спецназовцев, лихо перекинул за спину короткий автомат и, рванув что есть силы липучку нарукавного кармана, выхватил из него обыкновенный медицинский шприц. Зубами сорвав защитный колпачок с тонкого жала иглы, он дрожащими от волнения руками прямо через халат ввел содержимое шприца в предплечье Тимура.

И слава Богу, т.к. уже через секунду страшным, нечеловеческой силы ударом открытой ладонью в голову лейтенант был размазан по противоположной стене комнаты. От проёма окна, а следовательно и от смерти его отделяли какие-то десять сантиметров бетонной поверхности. Следом за ним животновод Иванов, прочертив в воздухе своими ногами, обутыми в форменные колхозные кирзачи, свистящую дугу, сорвался вместе с оторванным халатным рукавом и, неумело планируя, полетел выбирать себе посадочную площадку где-то в районе ванной.

Пока еще не травмированные бойцы из отряда «ВЕЛЕС», группы силовой поддержки специальных операций Министерства сельского хозяйства, превозмогая мистический ужас, бросились на разъяренного черного быка, только что отправившего в глубокий нокаут двух их товарищей. Но им повезло… Введенный препарат начал действовать, и молодой человек в разорванном домашнем халате, пару раз схватив воздух широко открытым ртом, медленно повалился на стоящую рядом кровать.

-    А! А-а-а-а! – уши заложил истерический Наташин крик.

Забыв о присутствующих в комнате посторонних мужчинах, она выпрыгнула из-под одеяла и, обхватив за плечи любимого, стала трясти его, стараясь привести в чувство:

-    Тимурчик! Миленький! Что они сделали с тобой?
- Угу, – тихо, но так, чтобы Наташа все-таки услышала,  проворчал себе под нос один из спасшихся спецназовцев. – Это мы (?!) с ним сделали? Вы посмотрите, девушка, что он с нами сделал! 

Затем, деликатно отвернувшись от раздетой Наташи, боец подошел к пришедшему в себя и стряхивающему с обмундирования обвалившуюся штукатурку лейтенанту:

- Ты как, Петрович? Голова цела? – и снова, обращаясь к Наташе. – Если бы Петрович ему дозу вколоть не успел, нам бы всем, ну, кроме вас, конечно, до осени на больничных койках валяться, – и, уже разговаривая, видимо, сам с собою, продолжил: – Что за чертова работа! Всё! Дослужу до конца месяца, а там подаю рапорт о переводе из Минсельхоза в спецназ ФСБ или в ГРУ. Надоело, хватит! Хочется спокойной и размеренной жизни.


Глава 12.
Она пила на кухне крепкий сладкий чай. Её плечи еще вздрагивали от пережитого недавно, но дыхание становилось все более ровным и спокойным, а слёзы уже почти перестали самопроизвольно стекать по раскрасневшимся влажным щекам. Решительно, как фронтовые сто грамм, опрокинув в рот стопку с сорока каплями валерьянки, она скривилась от резкого послевкусия и, благодарно кивнув, взяла протянутый ей леденец.

- Закушай, дочка, вот… Как бросил курить – всегда таскаю с собой эти сосательные конфетки, - профессор Мулюков по-отечески погладил Наташу по голове.
- Ну, как он там? – инспектор-животновод, сидя на табуретке напротив девушки, потирал левой рукой огромную шишку на лбу. Его правой рукой занимались двое уже снявших защитную амуницию бойцов, пытающихся разогнуть непослушные пальцы, все еще сжимавшие оторванный халатный рукав.
-    Спит… Можно сказать – в рубашке родился! – Мулюков глубоко вздохнул. – Кармическое отравление второй степени. Эх, молодежь! Откуда в вас столько безрассудства? Будь кусочек на пару грамм больше… Нет! Даже думать не хочется.  А вот то, что он без резонансной молитвы его съел – так это уже нам с вами, Афанасий Григорьевич, повезло. Хотя откуда ему знать древнетибетский?
-    Не в рубашке, а в халате он родился, – хмуро пошутил Иванов, помахав перед носом Мулюкова зажатым в кулаке рукавом. – Так, ладно, бойцы! Пора выдвигаться. Жуков, Смирнов,  берите этого клиента под белы рученьки и тащите в оперативный трактор. И вас, девушка, я прошу проехать с нами.
- Да-да, Наташа… Я вас тоже об этом очень прошу, – профессор даже прижал руки к груди, демонстрируя, насколько глубока его просьба. – Конечно, вы можете отказаться, но ситуация очень серьёзная. Во-первых, вам сейчас просто небезопасно здесь оставаться, а во-вторых, когда ваш муж…
- Друг…
- Когда ваш друг придет в себя – ваше присутствие поможет ему быстрее обрести духовное равновесие и легче пройдет очищение его ауры от диссонансных возмущений кармическими сущностями. Я понятно выражаюсь?
- Не то чтобы очень…
- Всё! Хорош! В пути поговорите, – Иванов щелкнул тумблером переносной рации. – Седьмой, седьмой, я – первый. Заводи тарантас – выходим.


Глава 13.
Порыв для приличия копытом землю, угрожающе повращав выразительными глазами и уж совсем для проформы мотнув из стороны в сторону тяжелыми дугообразными рогами, компания мощных черных быков стала собираться на выход. Те, что были постарше, деловито, без лишней суеты и спешки протискивались наружу сквозь позвоночные чакры тела тридцатилетнего мужчины, собираясь группами по двое, по трое под потолком тимуровской спальни.

Настроение у всех было так себе. А кому, извините, понравится тащиться из одного мира в другой только ради того, чтобы всего пару раз заехать по мордам этим бойцам из отряда «ВЕЛЕС». Да нет, вы только не подумайте – совсем не обязательно каждый раз устраивать развлечение по полной программе, вспарывая острыми рогами защитные панцири сотен несущихся на тебя всадников, как это было тогда, на ярко-зеленой равнине, в трех днях пути от Тибета. Но и так, как вышло сегодня, – тоже, знаете ли, полное безобразие!

Винить себя быкам было не в чем: они готовы были оставаться вместе, а точнее – внутри своего нового хозяина до самого последнего момента, пока вокруг не осталось бы ни одного живого противника, но... Хозяин покинул их первым! Быки отчетливо видели, как в его плечо вонзилась тонкая игла, через которую в организм проник расслабляющий и усыпляющий раствор. А что, спрашивается, они могли сделать, когда его руки безвольно повисли плетями, ноги стали ватными, а веки настолько тяжелы, что сил держать глаза открытыми более не оставалось!

-    Зря смотались, – подвел окончательный итог путешествию самый мощный и старый из присутствующих быков, вожак и лидер этого своеобразного коллектива.

Остальные согласно закивали тяжелыми мордами, поддержав высказанную мысль разочарованным «Ммм-му-у-у».

-     Так... Все выбрались? Пора домой! – вожак быстренько пересчитал покачивающиеся в восходящих потоках воздуха полупрозрачные фигуры. – Так... А где Молодой? Мммо-лодо-ой! Ты куда подевался?
-     Здесь я... Здесь, – голос, приглушенный человеческой телесной оболочкой, звучал, как из трубы. – Я тут еще задержусь немного...  Потусуюсь!
- Не, ну точно у него не всё с головой в порядке, – подал голос бык среднего возраста с кокетливым белым пятнышком на лбу. – Видать, не врали тёлки, когда говорили, что его мамаша, переболела во время беременности коровьим бешенством.
-     Я бы на твоём месте заткнулся! – мгновенно отреагировал не желающий покидать тело Тимура Молодой. – Расскажи лучше стаду о том, откуда у тебя белое пятнышко на лбу? Отец – черный, мать, дед, бабка – все как смоль... Уж не от того ли задиристого козла вся твоя смелость?
-     Что-о-о-о?! Ннну-у-у, ммму-у-у...
- Прекратить этот балаган! – рявкнул вожак. – Вы – астральные тела боевых гималайских быков, а не вокзальные торговки! – и, понизив голос, почти ласково вновь обратился к молодому.– Послушай, теленок!  Таким поведением ты не только задерживаешь своих товарищей, но и сам рискуешь жизнью. Как только этот человек произнесет слова затухающей молитвы – ты исчезнешь, аннигилируешь анионами своего антивещества в бездонных пространствах этого жестокого материального мира. Испокон веков мы покидали тела своих временных хозяев до того, как они начнут произносить магические слова. Потому наш род еще жив!
-    Да всё будет пучком! Клиент, конкретно, не при делах! Он умудрился сожрать ударную дозу колбасы, не зная не слова ни резонансной, ни затухающей молитвы!
-     Откуда такая уверенность? – ехидно спросил, в надежде отыграться за прошлый раунд, бык с белым пятнышком на лбу.
-    Да он мне сам об этом рассказал, пока вы там давились в очереди сквозь переходные чакры. Короче! Мужик он вроде неплохой, Тимуром звать; мы тут с ним немного пообщаемся. Он обещал мне рассказать о том, как теперь колбасу делают, ну а я ему – про наше житьё-бытьё. А то за последнюю тысячу лет достали меня ваши астральные сущности – аж живот крутит! Всё! Пока! Конец связи!

Два дюжих спецназовца по фамилии Жуков и Смирнов подхватили неподвижное тело Тимура и бережно понесли его вниз по лестнице. Выйдя из подъезда, они погрузили его в полузакрытый прицеп, запрыгнули следом сами и, накинув поверх амуниции грязные технические халаты, заорали на весь двор первый куплет забористой частушки:

«Мимо тещиного дома
Я без шуток не хожу...»

- О-хо-хо-хо... Ну и молодежь нынче пошла – ни стыда, ни совести, – почти в один голос произнесли пожилой пенсионер, греющий свои старые кости на солнечной стороне длинной дворовой лавочки, и старый мощный бык, вожак и лидер потустороннего отряда. – Ладно! Пора домой, – так же в унисон закончили они.


Глава 14.
Никогда раньше Наташе не доводилось кататься на тракторах. Ну как-то не сложилось по жизни. Вначале – элитная школа с углубленным изучением испанского и французского языков, потом экономический факультет университета, затем – годовая стажировка за границей и перспективная работа в российском представительстве иностранной фирмы. И всё, знаете ли, не то: то отцовский «ниссан», то Вовкина «десятка», то представительский «роллс», на котором разъезжал её шеф (пару-тройку раз заботливо подвозивший молодую сотрудницу до дверей отчего дома, но так ничего себе с этого не обломавший...). А вот с тракторами – как-то не выходило...

Даже интересно, почему это бизнесмены всего мира фанатеют от мерсов и BMW? Наташе доводилось поездить и на тех, и на других, но круче трактора «Беларусь», оказывается, ничего нет! Просторный уютный салон, мягкие кожаные кресла, кондиционер – отдельный для водителя, отдельный для пассажиров. Хорошая стереосистема просто купала находящихся внутри волнами чистейшего звука. Даже небольшой телевизор на поворотном штативе был настолько органично встроен в интерьер, что Наташа обнаружила его лишь на двадцатой минуте поездки.

В мелькающем за тонированной поверхностью заднего стекла прицепе вовсю горланили матерные песни четверо бухих селян. Если бы Наташа сама не видела процесс посадки в прицеп сотрудников отряда «ВЕЛЕС», она никогда не узнала бы их мужественные лица в рожах этих колхозных синяков.

- Наташа, поднимите, пожалуйста, боковое стекло, – обратился к ней Афанасий Григорьевич. – Не могу больше слушать этот фольклор!
- Так прикажите им замолчать! – Наташа не стала распространяться на тему того, что она не просто так глазеет в открытое окно, а принимает солнечную ванну. И, возможно, к концу этой поездки сумеет сделать хоть одно полезное дело за день –  немного загореть.
- Увы, не могу! Инструкция о передвижении спецтранспорта в городской черте требует от нас предельной самоидентификации с местным населением.
- И что же специального в вашем транспорте? – небо на глазах затягивалось серой дымкой, и Наташе требовалось отыграть не более 10-15 минут прежде, чем солнце полностью потеряет для неё  косметическую ценность.
- Да всё здесь специальное, – Иванов простодушно заглотил наживку. – Вот, например, этот приборчик...
- Товарищ инспектор-животновод первого ранга!!! – встревоженно вмешался в разговор водитель трактора (даже язык не поворачивается назвать трактористом человека, управляющего этим напичканным электроникой и снабженным автоматической коробкой передач, ABS, круиз-контролем и гидроусилителем руля транспортным средством).

Во время операции он находился в салоне машины (после сделанного выше описания язык не поворачивается назвать её трактором) и поэтому ничего не знал о событиях, произошедших в квартире Тимура.

- Не учи отца еба... Ой, извините, Наташа! Она, – Иванов кивнул на жмурившуюся в потоке солнечного света девушку, – присутствовала при остром кармическом отравлении второй степени! Правильно, Ибрагим Сейфульевич? Так что теперь у неё автоматически: либо допуск к секретной информации категории «А», либо пожизненная путевка в профилакторий имени Кащенко. Понял, бдительный ты мой?
- Так точно, товарищ инспектор-животновод первого ранга, понял! – водитель как-то сразу погрустнел и больше уже ни разу не отрывал глаз от дороги до самого пункта назначения. 
- Так я говорю – вот этот приборчик. Это – переносной генератор психотронного излучения. Такие штуковины есть только у нас, в России, да в Министерстве сельского хозяйства США. Какой тут заводской номер?.. О! Двенадцатый. А всего их выпущено было не больше двадцати, после чего завод-изготовитель взорван под видом землетрясения. А вот это – прямой спутниковый телефон для связи с кабинетами министров стран – постоянных членов совета безопасности ООН. Хотите, мы сейчас Блэру звякнем... Во, блин, замотался: по международной конвенции «О предупреждении тяжелых пищевых отравлений продуктами животного происхождения» после того, что сегодня произошло, я просто обязан это сделать. Вы, Наташа, по-английски говорите?
- So-so. Мои основные – испанский и французский.
- Ну, по-французски я и сам могу, а испанцы для постоянного члена совета безопасности ООН еще не доросли. Ладно, доедем – из правления, тьфу ты, из кабинета позвоню!  Вот и думайте, Наталья, специальный у нас транспорт или нет?
Солнце окончательно и бесповоротно скрылось за облачной дымкой. Нажав на рычажок стеклоподъемника, Наташа наконец-то поставила тонированный пуленепробиваемый заслон потоку народного творчества, льющемуся из наполненного спецназовцами прицепа.
- А что это у вас за ёмкость такая в прицепе стоит?
- Ха! Ёмкость! Этот как раз самое специальное оборудование среди всего, что тут находится. Это – астральная сферическая антенна, в простонародье – хрустальный шар. Только перед вами не бытовой, а промышленный образец. Благодаря ему мы вашу квартирку и вычислили. Первый энергетический всплеск был зарегистрирован дежурным оператором в ... – Иванов сверился с записями в планшетке, – ... в 06.38 по московскому времени. Видимо, в этот момент ваш приятель колбаску-то и кусанул. Затем амплитуда сигнала стала линейно возрастать, а периодичность – наоборот, уменьшаться. Значит процесс пошел. Мы, конечно, спешили, как могли, но риск опоздать всё равно оставался. Такие пробки по утрам в городе – ужас! А мы на своей спецтехнике, как слон в посудной лавке. Плюс гаишники, или как там их теперь, – гибддшники, всё в объезд отправить норовят. Пока им в нос ксиву не сунешь – машут своими полосатыми палочками, точно жонглеры в цирке... Ну а дальше, как в фильмах про радистов-разведчиков. Взяли пеленг из нескольких точек, а по пересечению линий вычислили дом. На месте профессор Мулюков перешел на ручной режим и подвел к квартире. Вот так, девушка! Понятно?
- Понятно! А железные прутья, которые торчат во все стороны из прицепа, для чего нужны? Маскировка?
- Да нет! Это тоже антенны, – подключился к разговору профессор Мулюков, – только не основного, а калибровочного блока. Они нужны  для того, чтобы компьютерный анализатор смог отфильтровать действительно астральное излучение от общего энергетического фона, источником которого являются любые земные объекты и тела.


Глава 15.
Ворота центральной усадьбы колхоза имени овечки Долли были распахнуты настежь.  Единственным естественным препятствием, затрудняющим проникновение в хозяйство враждебных элементов, служила огромная лужа, плещущая свои волны аккурат под воротным створом. Понятно, что для внедорожника, на котором вот уже полтора часа в компании нескольких странных и одного бессознательного мужчины путешествовала Наташа (Тимур пока так и не пришел в себя), это не представляло никаких трудностей. Прямо из лужи начинала свой путь в неизвестность разбитая колея. На сколько хватало глаз – не было видно ни жилья, ни построек. Однако, проехав метров двести по раздолбанной просёлочной дороге, водитель зачем-то притормозил, а Афанасий Григорьевич высунулся из окна.

- Курица – не птица, Болгария – не заграница! – зычно крикнул он в сторону придорожных кустов.
- Лучшая рыба – это колбаса! – донёсся оттуда ответный отзыв. – Здравия желаю, товарищ инспектор-животновод первого ранга. Проезжайте.

Следом за голосом из кустов показался вислоусый селянин с гранатометом «Муха» наперевес.

- Да, вас тут товарищ старший механизатор разыскивал... Проблема там какая-то на третьей ферме.

Дорога до единственного похожего на жилое строения заняла минут десять. Впервые за всё время пути можно было, открыв окна, насладиться тишиной. Спецназовцы перестали орать похабные песни (вокруг уже не было никакого гражданского населения), а водитель трактора отключил внешний маскирующий имитатор рычания тракторного двигателя, так пугавший владельцев легковушек, обгоняемых им на шоссе на скорости 190 км/час. Но лишь только птичьи трели проникли в кабину специального транспорта, как, едва не коснувшись крыши «Беларуси» выпущенными шасси, промелькнула махина тяжелого транспортного ИЛа,  шедшего на посадку прямо на вспаханную межу. Глаза Наташи округлились от неожиданности...

- Не переживайте, – упредил вопрос Афанасий Григорьевич. – В центре поля – стандартная взлётно-посадочная полоса.

И правда, коснувшись колесами земли, самолет пробежал положенные метры и замер около большого стога сена. Еще через некоторое время стог пришел в движение, протянув к корпусу самолета гибкий хобот транспортера.

- Ну, вот и приехали, - водитель распахнул дверь и помог попутчикам выбраться из кабины.

Из прицепа попрыгали запыленные спецназовцы, аккуратно передав с рук на руки бездвижное тело Тимура. Он тихонько похрапывал, издавая при выдохе мелодичное посвистывание.

- Куда его? – уточнил один из бойцов.
- В санчасть! И скажите товарищу капитан-ветеринару, что мы минут через десять подойдем вместе с профессором Мулюковым. Пусть готовит антидот на отравление кармическими сущностями.

Пнув сапогом по толстой ржавой проволоке, торчащей прямо из земли, Иванов привел в движение некий механизм, убравший в сторону приличный по площади кусок дёрна и открыв ступенчатый спуск в бетонную шахту. Увитые толстыми косами кабелей и разноцветных проводов стены довольно широкого коридора и сводчатый потолок напомнили Наташе тоннель городского метрополитена.

Навстречу из глубины коридора в сторону выхода маршировала группа типичных колхозников: низко нахлобученные на глаза шапки-ушанки в полтора уха (заполярный вариант), валенки с надетыми поверх калошами, стеганые штаны и рваные ватники, перепоясанные бечевкой, с заткнутым за нее пастушечьим хлыстом. Проходя мимо Иванова, колхозники перешли на чеканный строевой шаг.

- Вольно! – скомандовал Афанасий Григорьевич. – Кто старший? Куда направляется подразделение?
- Прикомандированный взвод пастухов-инструкторов следует на занятие по дрессуре особого стада пустынных коров. Докладывает замкомвзвода агроном Еремин.   
- Это те коровки, что в Африку планируются?
- Никак нет, товарищ инспектор-животновод первого ранга. Иракский вариант.
- Понял! Продолжайте выполнение поставленной задачи!
Пройдя еще какое-то расстояние, несколько раз при этом свернув в неприметные боковые рукава, Иванов остановился около массивной двери. Набрал длинный код замка и гостеприимно распахнул дверь:
- Прошу вас, Наташа, проходите, располагайтесь. Здесь вас никто не побеспокоит, так что можете немного расслабиться и отдохнуть, а нам с профессором Мулюковым необходимо проведать вашего друга в санчасти.
- Знаете что, господин Иванов! – Наташа повысила голос. – Я совсем не напрашивалась к вам в гости, и мне еще несколько часов назад не было никакого дела до этой колхозной романтики! А теперь мой любимый человек лежит без сознания под присмотром какого-то ветеринара, мои мозги практически кипят от того наукообразного бреда, которым вы и профессор Мулюков развлекали меня по дороге, мимо маршируют военнообязанные пастухи, а на мою голову чуть ли не садится транспортный самолет. А вы предлагаете мне расслабиться и отдохнуть в этом подземном бункере? Ну уж нет! Я требую, – она замолчала, но через секунду продолжила, – я прошу... вас, объясните мне, наконец, что происходит! Я слышала... Вы говорили там... по пути, в тракторе, что после того, что я видела, я имею право знать... Ведь так?
-    Так-то оно так! Но я еще говорил, что для вас возможен и иной вариант... Байковая пижамка веселенькой расцветки, сладенькая кашка по утрам, внимательные врачи и заботливые санитары. И чем настойчивее вы будете им доказывать, что видели то, что видели, тем внимательнее и заботливее они будут печься о вашем так неожиданно пошатнувшемся душевном здоровье. Перед сном – коробочка с лекарствами, по выходным – капельница... На... На... Наташа! Ибрагим Сейфульевич, воды! Да не на меня – на неё брызгайте, на неё!


Глава 16.
Человек и бык сидели на пологом берегу широкой и спокойной реки. Вокруг звенела тишиной такая благодать, что хотелось смеяться и плакать одновременно. Тимур медленно шевелил пальцами ног, омываемых прохладной и такой приятной в этот жаркий солнечный день речной водой. Его собеседник предпочёл воде сочную травку, растущую повсюду, докуда хватало глаз. Ненадолго прерывая мерную беседу, он наклонял к земле свою морду и большими мягкими губами выщипывал очередной пучок природного деликатеса.

- Так как же вы в меня забрались? – Тимур бросил в воду маленький камешек и стал внимательно наблюдать за расходящимися во все стороны кругами.
- Как-как… Ты нас сам и съел! – Молодой тоже следил за бегущими по воде волновыми окружностями.
- Я вас не ел! – Тимуру стало очень неловко от мысли, что он мог так по-свински поступить с таким приятным и умным собеседником.
- Ну, не конкретно нас (мы же – бессмертные души боевых гималайских быков), а наши мясные туши. Ты съел то, в чем мы когда-то жили во время последнего краткого посещения вашего мира. Телесную оболочку, так сказать. Помнишь кусочек, отрезанный тобой от Вовкиного подарка? Ты так до сих пор и не понял, что именно проглотил?
- Нет…
- Простой кусочек колбасы! Ну, не совсем простой, конечно, но всё-таки – колбасы, приготовленной по старинному тибетскому рецепту как раз из этих самых мясных телесных оболочек.
- Прости… Я не хотел!
- Забудь, проехали. Тебе вообще не в чем оправдываться – ты по рождению  принадлежишь к виду двуногих хищников. И если уж сама Изида решила создать тебя таковым, значит, в этом есть свой вселенский смысл.
- Вообще-то мою маму зовут Людмила Анатольевна.
- Да знаю я… А папу – Николаем Федоровичем…  Изида – это наша мать-природа. Когда мы расстанемся – почитай на досуге Елену Блаватскую. Жила в XIX веке такая умная женщина – теософ, философ и мистик. Мы с ней много в своё время разговаривали.
- Простой кусочек колбасы, говоришь? Позволь мне усомниться… Уж чего-чего, а колбасы в своей жизни я перепробовал немало. Когда мы с компаньоном бизнес только начинали – я и за технолога, и за дегустатора, и за ОТК работал. Но чтобы с такими вот галлюциногенными последствиями – так это в первый раз.
-    Да нет же! Поверь – самая обыкновенная колбаса. Сейчас, конечно, такую уже не делают: без сои, без модификаторов вкуса, без стартовых заквасок. А в остальном – хоть сейчас на прилавок магазина. Хотя ты прав – кое-что особенное в ней есть. Этот секрет в специальном подборе сырья для производства.
- А поточнее? – Тимур сосредоточился, всерьёз намереваясь запомнить рецепт галлюциногенной колбаски, чтобы  после наладить её производство на своем предприятии.
- Помнишь историю о судьбе посетившего Австралию капитана Кука? У Высоцкого про это есть одна песенка… – подражая голосу певца, Молодой затянул: «Ну почему аборигены съели Кука?..»
- Я смотрю – ты поклонник творчества Владимира Семеновича?
- У нас здесь все его любят…Так вот, съели они его, по одной версии, «из большого уважения». Уж очень смелым, сильным и умным был этот великий мореплаватель. А его новым знакомым – аборигенам – захотелось, чтобы указанные качества ну хоть немного перешли в них. Кстати, именно от них пошло это выражение: «Человек – есть то, что он ест!». И вот уже несколько сотен лет цивилизованное человечество посмеивается над наивными туземцами, решившими при помощи этой трапезы улучшить генофонд собственного народа. Ха-ха-ха! А ведь зря смеются! В таких деликатных вопросах, как поедание себе подобных, австралийские дикари стояли на голову выше всей современной науки. Да и не только они – многие древние народы грешили этим.
- Ну и при чем здесь съеденная мною колбаса?
- Не торопи меня. Наберись терпения!
- Молчу-молчу…
- Видишь ли, Тимур Николаевич! Все живущие на Земле животные (и люди в том числе) состоят как бы из двух взаимодействующих субстанций: души и её временного дома – телесной оболочки. Из плоти и крови, так сказать. Понятно, что за те годы, пока душа проживает в арендуемом жилище, она там как-то обустраивается. Облюбовывает в нем какие-то уголки, в которых она, душа, может предаваться высоким мечтам (обычно это комнатка где-то в районе сердца), организует в головном пентхаусе рабочий кабинетик, где так приятно трудиться над решением тех или иных неразрешимых проблем… Некоторые наиболее эстетствующие души даже перестраивают свои дома в процессе проживания: делают перепланировку по спецпроекту.  У вас, у людей, это явление распространено значительно шире, чем у других существ. Вы называете это бодибилдингом – строительством тела. Смешно, но вы наивно полагаете, что такая перепланировка данной Богом плоти – прямой путь к здоровью и долголетию. А это всего лишь ваша душа задумала за ваш же счет заполучить лучший вид из окна.
- Из какого окна? – Тимур и правда не понял, о чем речь.
- А как еще душа может увидеть свой дом, ежели не через окна-глаза, обращенные на отполированную до блеска отражающую поверхность? Причем, души женского рода делают это значительно чаще, чем мужские.
- А я всё голову ломаю, чего это они столько времени проводят за рассматриванием себя в зеркало, а остатки жизни тратят на фитнесы, солярии, диеты и прочие шейпинги… – Тимур, пораженный таким простым и понятным объяснением давно мучавшего его вопроса, звонко хлопнул себя ладонью по лбу.
- Ну, в принципе, их тоже можно понять… В центральном риэлтерском агентстве «Шамбала Estate», где душам выдают ордера на земные жилища, такая махровая коррупция процветает. Тс-с-с… – Молодой воровато оглянулся и, перейдя на шепот, закончил мысль: – Без десятка добрых дел или хотя бы относительной праведности в предыдущих жизнях на что-то более-менее приличное можешь даже не рассчитывать! Хуже всего, что каких-то однозначных критериев –   что такое хорошо, а что такое плохо – на руки никому не выдают. Вам, говорят, не к чему. Приходите, говорят, к нам, мы на ваши «грехи-добродетели» посмотрим, и наши эксперты оценят, на какой обмен вы можете рассчитывать в следующей жизни. В общем, полная неопределенность, возведенная в принцип. Иначе говоря – принцип неопределенности!
- Что ты там про колбасу говорил? – Тимур аккуратно вернул собеседника в контекст предыдущего изложения.
- А я и не отвлекаюсь. Ну вот… Живет душа в своём доме, живет… и тут срок аренды начинает походить к концу. Первый там звоночек прозвенит, второй… Время душе собираться в обратный путь. А хозяйство-то за прожитую жизнь накопилось, а имущество-то, собранное по крупицам в школах–институтах–семье–на работе–домах престарелых… О-о-о! Всё с собою разом-то и не утащишь! Хоть и стараются у нас транспортом при переезде помочь, грузчиков под видом ангелов присылают – да только всё равно какие-то свойства души в разных темных уголках тела забываются!
- Это как в бардачке купленной на авторынке машины можно найти рабочие печатки её старого владельца, а в багажнике – забытый велосипедный насос? – Тимур, кажется, понял основную мысль, которую пытался донести до него Молодой.
-    Во-во-во! Точно! И это при том, что машина долго готовится к продаже, не день и не два стоит на рынке в ожидании своего покупателя. А теперь представь, что переезд души происходит не планомерно, когда всем окружающим и без всяких звоночков ясно, что уже пора. А в спешке, в суете, как при стихийном бедствии. Хватают первое, что под руку попадет, документы, деньги – и вон из дома на свет Божий.
- А разве такое возможно?
- Возможно? Еще как! Особенно у нас, у домашних животных! С утра еще позавтракаешь так плотненько, по полянке прогуляешься, пегую телочку ублажишь, а тут… Бац! Песни, смех, гармонь заливается – к хозяину родня из соседней деревни в гости приехала. И вот ты уже сам – плотный ужин этой разгульной компании. Когда там собираться? Почти все нажитое добро бросаем нетронутым, а это ж – качества нашей души. Кто-то ленивым был, кто-то добрым, кто-то трусливым, а кто-то хитрым. В этом смысле мы, животные, ничем от вас, людей, не отличаемся! И вот весь этот набор качеств путем пищеварения переходит к тому, кто съедает мясо его бывшего владельца.
- Обалдеть! Это что, так вот съешь задиристого петушка – и сам забиякой станешь?
- В общих чертах – да! Но всё-таки забытых в теле душевных качеств какого-либо одного съеденного животного для явных изменений в человеческом поведении – маловато. Концентрация не та… Так что от единственного переваренного любвеобильного кролика демографическая ситуация в стране не изменится. Другое дело – колбаса!!! Это же ядерный реактор! Резонансная камера! В колбасный фарш идут десятки, если не сотни внезапно переехавших на тот свет коров, свиней, птиц… И всё это перемешивается, перемешивается…
- Куттируется, – подсказал Тимур
- Ну, не знаю, как там у вас это теперь называется… А вот теперь – самое главное! – Молодой многозначительно поднял вверх свой хвост. – Если попавшие под забой животные подбирались на мясокомбинате случайным образом – полученный фарш обладает нейтральными свойствами. Оставшиеся в каждой туше душевные качества, по статистике, нейтрализуют друг друга. На одну смелую душу всегда найдется одна трусливая. На одного умного – один дурак, а на одного порядочного – один порядочный мудак, и так далее. Поэтому никакой ценностью, кроме пищевой, выпускаемая вашей промышленностью колбаса не обладает.
- Да и пищевой – не всегда, – Тимур знал, о чем говорит.
- Может быть… Не пробовал. Но!!! Если сырьё подбирается правильно, по однородным фенотипическим признакам – добрых к добрым, злых к злым, умных к умным – тогда совсем другое дело! Смешанные в фарше свойства усиливают и развивают друг друга. Вот почему, съев даже самый маленький кусочек колбаски, приготовленной из телесных оболочек гималайских боевых быков, которых с рождения до самого убоя злили, дразнили и заставляли драться друг с другом, ты на некоторое время обрёл их мощь и силу, отвагу и бесстрашие! И я – один из этих пущенных на колбасу быков. Кстати – самый молодой из них на момент переезда… Меня так и прозвали в стаде – Молодой!
- Оба-на! Вот это да-а-а… 

Больше никаких слов пораженный услышанной информацией Тимур произнести не смог. Вытянув прямо из окружающего его эфира уже прикуренную сигарету, он в четыре затяжки докурил её до самого фильтра. Выкинул окурок обратно в эфир, помолчал… Вдруг, вспомнив о чем-то, мотнул головой и виновато начал прощаться:

- Ну, спасибо за приятную беседу – мне, пожалуй, пора. День рождения у меня сегодня, тридцать лет. Скоро уж гости собираться начнут, да и перед Наташкой неудобно… Нехорошо так надолго девушку одну оставлять, без присмотра…
- Ну вот – обломал! Я же из-за тебя со всем стадом переругался. Как тебе не стыдно? Ты же обещал… Ну уж – нет! Никуда ты не пойдешь! Теперь твоя очередь развлекать меня беседой, – бык устроился поудобнее на разогретом солнечными лучами берегу небесной реки и прикрыл глаза, приготовившись слушать рассказ Тимура о современной технологии производства колбасы, новом применяемом для этого оборудовании, многофункциональных добавках и ингредиентах.


Глава 17.
Открыв глаза, Наташа некоторое время не могла понять, где она находится. Пограничное состояние её сознания переносило её то в спальню Тимура, который вот-вот должен был принести из кухни поднос с легким завтраком, то кидало её в кожано-кондиционированное нутро шефского «роллс-ройса», который снаружи был похож на потрепанный деревенский трактор, то продавщица из местного универмага (вот поди узнай у мозга, по какому принципу он организует свои киносеансы) примеривалась острым ножом сделать нарезочку твердокопченой колбаски, в торце которой дымился бикфордов шнур, а на оболочке было крупно выведено: «ТРОТИЛ»,  то...

- Где я? – теперь она уже не сомневалась, что видимая обстановка: колченогий полированный стол, окруженный четверкой казенных стульев, стеллажи с рядами книг, стены в бледно-коричневой масляной краске и два склонившихся на нею лица (одно – славянское, с широкими скулами и мохнатыми бровями над проницательными светлыми глазами, а второе – азиатское, с легким, похожим на загар, желтоватым оттенком, украшенное благородной гривой седых волос) – самое реальное из всего, что мелькало перед её глазами за последнее время.
-     Вы находитесь на секретной базе животноводческих сил противокармической обороны Министерства сельского хозяйства Российской Федерации. Я – начальник базы, инспектор-животновод первого ранга Иванов, а это – профессор Мулюков...
- Да-да... Что-то такое припоминаю... А Тимур? Тимур... – при произнесении имени любимого человека туман в голове улетучился, и она вспомнила всё. – Где Тимур? Он пришел в себя? Я хочу его видеть!!!
- К сожалению, Тимур Николаевич всё еще находится без сознания. Наши врачи делают всё, что в их силах, но пока... Вероятно, перенесенное им потрясение слишком серьёзно для его психики. Но состояние стабильно – с физиологической точки зрения его организм пребывает в стадии глубокого сна, иными словами, он крепко спит, и нам пока не удается его разбудить, – профессор Мулюков прикоснулся сложенными вместе указательным и средним пальцами правой руки к уголку своего рта, но не обнаружив там воображаемой сигареты, разочарованно вздохнул и полез в карман пиджака за очередным леденцом.
- Но есть и приятные новости: пока вы изволили находиться без сознания – центр дал добро по вашей кандидатуре, – Иванов радостно потряс Наташину руку, безвольно свешивающуюся с дивана, на котором она лежала.
- И что это значит?
- А то, что сладкая кашка по утрам отменяется, равно как байковая пижамка, заботливые санитары и внимательные врачи.
- ?!
- Вам присвоено воинское звание – младший лейтенант-зоотехник и оперативный псевдоним – Бурёнка!
- Как, простите?.. Кто – Бурёнка? Премного благодарна! А я могу отказаться?
- Можете... – Иванов, который в отличие от Мулюкова никогда даже не пытался бросить курить, закинул в рот размятую папироску. – Я на радостях еще не успел снять бронь с койко-места в санатории и, скорее всего, ужинать сегодня вы будете в компании милых, но немного своеобразных  соседей по палате.
- Нет-нет... Я погорячилась... Я  уже согласна! Как там следует отвечать – Служу Министерству сельского хозяйства? Или, может быть, агропромышленному комплексу?
- Отвечать следует точно так же, как и в любых иных родах войск, – Служу России! Но поверьте, Наташа, – ваша ирония нисколько не уместна! Мы здесь все, - Иванов вытянулся во фрунт, застегнув дрожащими от волнения пальцами верхнюю пуговицу форменного ватника, - слышите – все служим нашей стране! Нашей великой родине!
-    Я... совершенно не хотела вас обидеть, господин Ива... товарищ инспектор-животновод первого ранга! Но мне как-то не совсем понятно из названия вашей организации, чем она... чем мы, собственно, занимаемся?   

Этот такой, казалось бы, естественный в свете возникшей ситуации вопрос почему-то вызвал некоторое замешательство Афанасия Григорьевича. Он прошелся туда-обратно вдоль дивана, на котором, скрестив ноги по-турецки, восседала младший зоотехник Бурёнка и, загасив в пепельнице окурок, жестко и веско произнес:

- Я солдат, Наташа! Скажу больше – я старший офицер, и поэтому мне совершенно не обязательно знать, чем мы все тут занимаемся! Моя задача – четко и уверенно действовать в любой ситуации! А для таких вот заковыристых вопросов у нас предусмотрена должность наукрука, которую занимает профессор Мулюков. Вот он пусть и отвечает на ваши провокационные вопросы. А я должен вас на некоторое время покинуть. Прошу простить, - короткий кивок головой с одновременным щелчком каблуками, – служба!
- Наукрук – это научный руководитель, по аналогии с давнишними политруками... – Ибрагим Сейфульевич протер бархоткой стекла очков и вновь водрузил их на кончик носа, после чего принял позу лектора из общества «Знание». –        Когда-то молодые рабоче-крестьянские командиры были отважны и решительны в бою, но им остро не хватало знаний и опыта, чтобы вести войну политическую. В помощь им присылали проверенных партийцев, которые может быть и не очень разбирались в стратегии и тактике боя, зато были неплохо подкованы с точки зрения идеологии...  Так и товарищ Иванов изо дня в день сталкивается с таким количеством, мягко скажем, ситуаций и аномалий, что задумывайся он об их природе – давно бы спился или еще чего похуже... Да и я сам, знаете ли, из уважения к истине, могу говорить о нашей деятельности только с позиции предположений, только основываясь на некой базовой гипотезе, из которой вытекают и остальные причинно-следственные, так сказать, цепочки... Вы, наверное, слышали такое крылатое выражение, последние годы звучащее в основном из уст диетологов и часто используемое в рекламе так называемых средств для коррекции веса: «Человек – есть то, что он ест!». Увы, из-за постоянного использования эта мысль поблекла, потускнела. А ведь именно в ней заложена истинная пружина всего развития, всей эволюции мира. В ней содержатся ответы на большинство стоящих перед человечеством вопросов.


Глава 18.
Профессор Ибрагим Сейфульевич Мулюков, без сомнения, обладал даром ораторского  искусства. В сочетании с врожденной интеллигентностью и полным отсутствием чувства юмора это качество делало его похожим на известного писателя-сатирика, монотонно-заунывным голосом читающего со сцены уморительные рассказы.

Плотно сжав губы, Наташа до боли напрягала мышцы пресса, стараясь удержать в себе вырывающийся наружу хохот. Несколько раз ей это не удавалось. Единственное, что она успевала сделать, так это замаскировать его под приступы кашля. Профессор, будучи весьма увлеченным своим изложением, принимал всё за чистую монету и после третьего такого раза заставил Наташу записать рецепт народного средства от кашля. Однако под рукой не оказалось ни клочка бумаги. Пришлось воспользоваться пронумерованными листами из тетрадки для секретной информации, обнаруженной на краю рабочего стола Иванова.

Не желая обидеть добродушного старика, Наташа старательно переписала под его диктовку состав травяного отвара, после чего продолжала делать на листе пометки, но уже – по теме лекции заведующего кафедрой истории животноводства профессора Мулюкова. Благодаря получившемуся конспекту мы с вами можем хоть краем глаза заглянуть за глухую стену секретности, возведенную вокруг деятельности самой «несуществующей» спецслужбы страны...

История животноводческих войск противокармической обороны уходит своими корнями в славные революционные годы начала ХХ века. Многие поколения российских, а после – советских и снова – российских граждан  (знай они хоть толику правды) могли бы гордиться мужеством и бдительностью скромных колхозников-скотоводов, стоящих на охране их спокойствия и здоровья.

Первыми указами молодой Советской власти были совсем не «Декрет о мире» и «Декрет о земле», как это принято считать официально. Первым законодательным актом был «Декрет о скоте». Документ настолько секретный, что даже спустя почти 90 лет из его содержания специалистам доступно лишь само название. Однако вдумчивый исследователь (вероятно, профессор имел в виду самого себя) может сделать предположение об основных пунктах этого декрета по тем шагам, которые были предприняты государством позднее...

Уже в начале ноября 1917 года (по старому стилю) специальные уполномоченные Реввоенсовета строго следят за тем, чтобы из всех предприятий общественного питания, из продуктовых складов, холодильников и мясокомбинатов было изъято мясное сырьё, заготовленное до 25 октября сего года. Классово чуждая рабоче-крестьянскому государству мясопродукция, забитая при мрачном царизме и не успевшая увидеть зарю новой эры победившего пролетариата, подлежала обмену на спички и крупу в помещичьей Польше. 

В январе 1918 года создается особая комиссия по выращиванию политически сознательного скота и домашней птицы (КВПСС и д.п.). С целью быстрейшего воспитания у животных личностных качеств, достойных быть съеденными гражданами молодой советской республики, в сельские районы страны направляются тысячи откликнувшихся на призыв партии пропагандистов и агитаторов. В тяжелых условиях российской глубинки, снося нужду, холод и голод, они рассказывали домашним животным и их безграмотным хозяевам о великих делах Советской власти.

Порой, стоя на морозе перед стадом (в одних лаптях и с красным флагом в руках), они хором пели революционные песни. Рискуя быть подстреленными солью из берданки, расклеивали в кулацких хлевах и сараях плакаты и лозунги революционной наглядной агитации. Именно в этот период, по предложению первичных ячеек, забой животных приурочивается к праздничным демонстрациям, после которых украшенная кумачом скотина в сопровождении хозяев шла на бойню. Эти титанические усилия вскоре дали свои плоды.

Уже в июне 1918 года в магазины Москвы и Петрограда стала поступать первая революционная свинина и говядина. Баранина вернулась на столы советских граждан лишь к осени 1918 года – сказались природная тупость и врожденное упрямство этого вида домашних животных.

Лишь когда опасность мясной блокады миновала, народ и партия смогли вздохнуть спокойно. Тысячи демобилизованных животноводов-большевиков готовы были вернуться к своим семьям в города и поселки. Но советская власть всегда бережно и рачительно относилась к лучшим слоям своего народа. Поэтому, с целью максимально эффективного использования опыта и навыков, полученных при воспитании революционно настроенного скота, было принято решение о направлении освобождающихся профессиональных ресурсов в распоряжение созданной в конце 1918 года Чрезвычайной Комиссии (ВЧК), задачей которой было повторение проведенного с домашними животными эксперимента, но уже на населении. Это была куда более простая задача, т.к. люди в то время считались более понятливыми и разумными объектами для перевоспитания, нежели скотина.

Сегодня уже официально известно, что один из отделов ВЧК занимался изучением тайных знаний тибетских монахов, организовывал длительные экспедиции по поиску так называемой Шамбалы. На самом деле главной целью этих работ было перенятие опыта восточных народов-кочевников и скотоводов по воспитанию в домашних животных нужного набора личностных качеств, легко усваиваемых организмами граждан при съедании «запрограммированных» животных.

В годы Великой Отечественной войны сотрудники  КВПСС вели непримиримую борьбу с фашистскими диверсантами и саботажем в тылу. Тысячи и тысячи подготовленных шпионов забрасывались немецким командованием в наш тыл. Пробираясь по ночам в мирные колхозные фермы и крестьянские подворья, враги неожиданно выскакивали перед заспанными животными в форме солдат вермахта, страшно матерились и ругались на языке Гёте и Фейербаха. Таким поведением они жестоко пугали советских телят и поросят. Пережив шок, подсознательно боясь немецкой военной формы и речи, бедные животные непроизвольно могли ослабить оборону наших войск, будучи съеденными в виде тушенки красными бойцами и командирами. Но благодаря мужеству и героизму сотрудников животноводческой контрразведки (в которую в августе 1943 года была реорганизована КВПСС) ущерб, наносимый коварным врагом, был сведен к минимуму. О боевых буднях животноводов в погонах мы, простые граждане, можем судить хотя бы по той скудной информации, которая  известна нам о рассекреченном направлении их деятельности – контрразведке СМЕРШ.

В мирные послевоенные годы указом Совета Министров СССР от 29 февраля 1955 года было создано несколько специальных научно-исследовательских животноводческих центров. Работая под «вывеской» менее секретных организаций (Центра ядерных исследований в Дубне и Всесоюзного центра биологических исследований в Пущине-на-Оке), они вплотную занимались вопросами формирования у отечественных животных высоких моральных качеств строителей коммунизма. Кроме того, в их задачу входило противодействие медикаментозными и гипнотическими средствами негативным кармическим характерам, поступающим на кухни и обеденные столы советских людей вместе с вынужденно закупаемым за рубежом продовольствием.

Среди достижений мирного советского животноводства – скорейшее налаживание выпуска уникальных профессионально ориентированных мясопродуктов. Колбасы «Сталеварской», приготовленной из теплоустойчивых пород говядины и свинины, выращенных близи доменных печей при температурах до 80 градусов Цельсия. Сосисок «Морских», в состав которых входило сырьё животных, адаптированных к корабельной качке (в качестве ферм для таких пород использовались широкопалубные сухогрузы) и многих, многих других полюбившихся народу продуктов. Некоторые из них до сих пор можно встретить на прилавках колбасных отделов. Например, вкусную и питательную «Докторскую» колбасу.

Мало кто знает, что первым живым существом, совершившим удачное возвращение с орбиты, была скромная корова Зорька, отправленная в космос через месяц после полета Белки и Стрелки. Юрий Алексеевич Гагарин даже не подозревал, что ветчина, съеденная им на торжественном банкете перед стартом 12 апреля 1961 года, изготовлена из победившей свой страх перед космическим полетом Зорьки.

Позднее Гагарин признавался близким друзьям, что во время полета он почти не испытывал чувства страха, и ему даже казалось, что когда-то раньше он уже бывал в космосе. Память о смелом животном была увековечена в позывных Сергея Павловича Королева, руководившего запуском первого несущегося к звездам сына Земли: «Я – Заря-1», «Я – Заря-1».

И в наше время, отбросив всё негативное, что так или иначе накопилось в работе за годы застоя, подразделения кармической безопасности Министерства сельского хозяйства Российской Федерации плечом к плечу с сотрудниками служб ветеринарного контроля и таможенниками стоят на страже интересов страны.

Среди громких дел последних лет – временный запрет на ввоз в Россию куриных окорочков, так называемых «ножек Буша». Тогда поступила информация, что некоторые американские птицеводы по каким-то своим соображениям транслируют через установленные в птичниках громкоговорители текст доклада капитана II ранга Никитина, составленного им по заказу норвежской экологической организации «БЕЛУНА». И это при том, что компетентные российские специалисты указывали, что в докладе может содержаться секретная информация, способная подорвать обороноспособность нашей страны.

Лишь после того, как это «недоразумение» было устранено, ввоз курятины разрешили снова. Для широкой общественности, с согласия американской стороны, была представлена версия о несоответствии технологии обработки заокеанской птицепродукции отечественным стандартам качества.

- Таким образом, – профессор сделал глоток воды из граненого стакана, – вам, Наташа, предоставлена уникальная возможность – посвятить свою жизнь благородному делу служения отечеству в рядах одной из самых полезных обществу спецслужб. Кроме того, как младший офицер Девятого управления кармической безопасности Минсельхоза РФ вы имеете право на бесплатный проезд на общественном и гужевом транспорте, льготы при оплате жилья, право внеочередного обслуживания в предприятиях fast-food типа «МакДоналдс», а также 5% скидку при покупке мясных изделий в магазинах и на рынках города...

Всё! Наташа больше уже не могла сдерживать себя.  Схватившись за живот, она покатилась со смеху прямо под колченогий полированный стол инспектора-животновода первого ранга Иванова.

- Что с вами, Наташа? Почему вы смеётесь?
- Это я от радости… – поднимаясь с пола, Наташа смахнула навернувшуюся от смеха слезу.


Глава 19.
С грохотом распахнув входную дверь, в кабинет влетел взъерошенный Иванов. Правая рука его была зафиксирована в гипсовой шине и безвольно висела на тканевой перевязи через плечо. Штанина стеганых шаровар разорвана по шву, а подошва кирзового сапога настойчиво «просила каши». Не глядя на присутствующих в комнате Наташу и профессора Мулюкова, он бросился к столу и стал нервно накручивать диск стоящего по центру столешницы массивного аппарата.

- Алло! Министерство? Это – Иванов! Замминистра по внешней торговле… Да! Срочно!

В ожидании, пока абонент снимет трубку, он закурил и бросил быстрый взгляд на озабоченно молчащих людей.

- Почему вы плачете, Наташа?
- Я не плачу. Просто что-то в глаз попало. Мы тут с профессором Мулюковым…
Иванов сделал останавливающий жест рукой и, встав по стойке смирно, доложил в микрофон телефонной трубки.
- Товарищ замминистра! Докладывает начальник базы сил противокармической обороны,  инспектор-животновод первого ранга Иванов. Только что нами получены сведения о месте дислокации ранее неизвестного центра по подготовке террористических коров и кроликов-экстремистов. Да… Да… Так точно! Источник предполагает, что это хорошо законспирированная ферма, входящая в структуру наиболее реакционного животноводческого крыла «Аль-Кайеды». Анализ полученной информации дает основания полагать, что разыскиваемый американскими спецслужбами террорист №1, гражданин без определенного места жительства Усама Бен Ладен в настоящий момент находится на базе и лично руководит завершающим этапом подготовки животных к убою… Совершенно верно, товарищ замминистра! Да! Уже через 48 часов возможны вспышки насилия по всему миру. По нашим расчетам, агрессивной колбасы, полученной из переработанных животных, хватит на обед для двух – двух с половиной сотен фанатиков-камикадзе. Согласен… Нет, не думаю… Подразделения коммандос из ЦРУ, ФБР и АНБ не достаточно подготовлены для такого рода операций. Считаю необходимым поставить в известность коллег из Министерства сельского хозяйства США и, возможно, Франции! Пусть присылают своих головорезов… Да… Наша группа захвата будет готова, – Иванов пару секунд изучал циферблат наручных часов, – через 21 минуту… Слушаюсь!

Повесив одну трубку, Афанасий Григорьевич тут же схватился за соседний бездисковый аппарат:

- Дежурный! Боевая тревога! Сотрудникам отряда «ВЕЛЕС» через 15 минут собраться в полном снаряжении на посадочном терминале. Борт – к вылету! Курс… – разложив перед собой подробнейшую карту мира, Иванов напряженно всматривался в только ему известный район. – Да хрен его знает, как это местечко называется… Ни одной надписи… Ага, вот – Гималаи,  долина Лхаса, квадрат 57-49. Высылайте за мной машину!

Переведя дух, Иванов устало опустился на стул. Достал из шкафа запасную пару сапог и стал неловко, одной здоровой рукой стаскивать с ноги пришедшую в негодность обувь.

- Где вас так? – профессор озабоченно смотрел на загипсованную правую конечность.
- Ай! Ерунда. Производственная травма, полученная при подготовке партии свинины для курсантов Рязанского воздушно-десантного училища. Представляете, Ибрагим Сейфульевич, загрузили их в самолет под завязку (триста голов) – все нормально! Разбег, взлет, набираем потолок 1500 – все нормально. Сидят, хрюкают себе беззаботно: нервы – как стальные канаты! Молодцы, думаю, пастухи-инструкторы – так на тренажерах их выдрессировали, хоть сейчас к наградам представляй… Но как только открыли люк для десантирования – такой визг поднялся. Эти розовые щетинистые бестии вместо того, чтобы организованно покинуть самолет, бросились в противоположную сторону. Мало того, что сами по себе толстые, откормленные, так еще по парашюту к спине прицеплено. Ну, самолет носом клюнул – разбалансировка по весу, значит. Я ору пилоту: «Михалыч, выправляй!», а он меня не слышит. Видать уши от перегруза и поросячьего визгу заложило. Пока сам из-под этих обезумевших от страха туш выбрался, пока до штурвала дотянулся – земля уже в паре сотен метров. Всё, думаю, хана!!! И так на себя рули потянул, что руку сломал… Но, пронесло, слава Богу. Самолет свечкой вверх пошел, под углом к горизонту градусов 70-75.  Нос, значит кверху, а хвост, соответственно, к земле. Так хряков этих под собственной тяжестью в открытый люк всех и выкинуло. Смотрю вниз – купола парашютов пораскрывались. Летят, касатики, хрюкают, да поливают под себя от избытка чувств. Не свиньи – орлы! Ну прямо - «С неба – в бой!»,  э-э-х… Надо бы с администрацией области связаться – пусть пришлют уборочную технику, да помощнее, а то эти свиньи на месте приземления так местность загадили, что дерьма по колено… 

Наконец Иванову удалось переобуться. Выдвинув ящик стола, он вытащил оттуда массивный вороненый револьвер и сунул его в наплечную кобуру.

- А я думала, что в спецслужбах используется более современное оружие – ну, хотя бы пистолет Стечкина…
- Это личный револьвер основателя цирковой династии дрессировщиков Дуровых! Мощное оружие: под его дулом свирепые африканские львы становились кроткими, как овечки. Так… У меня еще есть пара минут. Ибрагим Сейфульевич…
Прерывистым зуммером подал голос селектор. Иванов ткнул пальцем в красную кнопку:
- Слушаю!
- Товарищ инспектор-животновод первого ранга, докладывает капитан-ветеринар Овечкин!
- Ну?! У меня – две минуты…
- Из лаборатории пришли результаты анализов больного. Судя по показателям, мы имеем дело с задержавшейся в его теле кармической сущностью. Предположительно – с отбившимся от стада  духом гималайского боевого быка. Если верить вашим рассказам о задержании…
-    Ты, капитан, думай, что говоришь… Что значит, если верить моим рассказам?! Вот и профессор Мулюков своими глазами видел, как он на пару минут превратился в черного быка.
- Виноват... э-э-э, значит, отбившимся духом гималайского быка...
- Да слышал уже! Ну так изгоняй его! Чего мне-то трезвонишь?
- В том-то и дело, товарищ инспектор-животновод, что имеющиеся в нашем распоряжении средства не помогают. Больной уже более 5 часов находится в состоянии глубокого сна и не реагирует на внешние раздражители. Похоже, мы имеем дело с атипичной формой кармического отравления... Такое ощущение, что астральное тело пациента и инородный кармический объект как-то цепляются друг за друга.
- Плохо, капитан! Очень плохо! Вот только не пойму, чем я могу помочь?
- Видите ли, Афанасий Григорьевич, я тут проконсультировался с коллегами из Петербурга, по Интернету пошарил: есть мнение, что разделение аур может произойти легче, если перевезти больного поближе к родине кармической сущности... Так как мы предполагаем, что внутри Тимура находится душа гималайского быка, то следует перевезти пациента туда, в горы, и уже на месте повторить курс терапии.
-    Ну и денёк сегодня... Эй! Капитан! Окстись! Ты на карту глянь, Овечкин, где мы, а где Гималаи? – чтобы наглядно удостовериться в своей правоте, Иванов и сам посмотрел на разложенную на его столе карту. – ... Ё-ё-моё!  Капитан! Слышь, Овечкин, срочно готовь больного к транспортировке! Срочно! Борт через семь минут...

Отключившись от селектора, Афанасий Григорьевич с удивлением посмотрел на Наташу:

- Ну и везучий ваш приятель! Он, наверное, одновременно и в рубашке, и в халате родился.
- Товарищ животновод... – Наташа слышала весь предыдущий разговор и от волнения за судьбу Тимура даже стала немного заикаться. – Инспектор-иванов первого ранга... ой... дяденька...миленький... Я его не оставлю! Можно, я тоже полечу с ним. Вы же говорили, что будет лучше, когда он очнётся, чтобы я была рядом...

Оценив её пристальным взглядом, Иванов, капитулируя, махнул незагипсованной рукой:

- Дело ваше. Тем более что вы теперь при погонах и имеете право участвовать во всех спецоперациях нашего подразделения. Только вот сумочку, косметичку и мобильник придется до возвращения оставить в моём кабинете. Всё! По коням...


Глава 20.
Не считая своеобразного запаха свиного навоза, которым в результате дрессировки по прыжкам с парашютами пропитался весь самолет, перелет по маршруту «колхоз имени овечки Долли – Гималаи» прошел весьма успешно. Да и запах спустя всего пару первых часов полета перестал восприниматься как нечто раздражающее.

Прошедшие огонь, воду и медные трубы спецназовцы отряда «ВЕЛЕС» спокойно спали в узких для их экипированных по полной программе могучих тел самолетных креслах. Профессор Мулюков и Афанасий Иванов резались в карты, по очереди подставляя друг другу лбы для расчетов. В среднем, игра проходила ровно, выводя вперед по очкам то одного, то другого. 

Наташа сидела у окна в самом конце салона, беспрестанно гладя по упругим темным волосам Тимура, лежащего на соседних пустых креслах, головой на её коленях. Через проход, на параллельных местах, сидел капитан-ветеринар Овечкин, сопровождающий пациента к месту стационарного лечения.

Чтобы служба мёдом не казалась, он получил от Иванова задание вслух читать во время полёта «Боевой устав животноводческих войск противокармической обороны». Сам Овечкин этот устав и так знал наизусть. Его задачей было ознакомить с правилами, тактикой и стратегией боя симпатичного товарища младшего лейтенанта-зоотехника. Более увлекательной и забавной книжки Наташа никогда раньше не читала, поэтому полёт прошел для неё довольно быстро и незаметно.

Вначале загорелось световое табло, информирующее о начале посадки, потом немного заложило уши и, наконец, вздрогнув от фиксации выпущенных шасси, самолет мелко затрясся по полотну бетонной полосы и остановился.

За иллюминатором стояла непроглядная темень. В открывшуюся дверь ворвался свежий прохладный ночной воздух, замешанный на ароматах трав и горных ручьёв. Следом за струёй наружного воздуха в салон ворвалась здоровенная человеческая фигура без лица: «Хай, мэн!» – громогласно приветствовала она пассажиров и радостно засмеялась. Только теперь Наташа поняла, что лицо у фигуры всё-таки было. Пусть покрытое темно-зеленым маскирующим кремом с размазанными черными камуфляжными полосами – но все-таки лицо!

- Билл! Как я рад тебя видеть! – Иванов радушно раскрыл объятья и долго хлопал по спине американского собрата по оружию. – Как твоя Мэгги? Уже родила? А мой клён на твоём ранчо еще не засох? Слушай, а та молоденькая сладенькая шоколадка еще работает в бистро напротив сквера?
- Сэнкью, файн... Ноу.. Йес...Йес, – еле успевал отвечать на вопросы Афанасия Григорьевича командир взвода «Летучих скунсов» (штаб-квартира в Вашингтоне, округ Колумбия, США). – А что случилось с твоя рука? Зачем гипс?
-    Так... Бандитская пуля, – отшутился Иванов.

Выгрузка из военно-транспортного ИЛа  прибывшего из далекой России подкрепления заняла около 15 минут. Засидевшиеся в ожидании самолета американские и французские спецподразделения аналогичных животноводческих родов войск с радостью разминали затекшие ноги и руки, помогая русским перетащить их снаряжение в уже развернутый лагерь.

Пока штурмовые группы проверяли оружие, наносили маскировочную раскраску на открытые части тела, подгоняли по размеру броники и разгрузочные жилеты, а отцы-командиры, собравшись у штабного кустика, изучали подсвеченную фонариком карту местности и согласовывали план действий, Наташа неотрывно смотрела на Тимура. Каждую секунду она надеялась, что он вот-вот откроет глаза и, узнав её, улыбнётся своей трогательной улыбкой... И она ему тоже улыбнётся, а потом скажет: «С днём рождения, Тимурчик! Я тебя так люблю...»

Но капитан Овечкин вводил ему уже вторую дозу какого-то мощного лекарства, а Тимур всё никак не хотел просыпаться.


Глава 21.
Наташа чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Ну и что, скажете вы, кругом столько здоровых молодых мужчин, а она одна среди них, хрупкая и весьма привлекательная женщина... Да мало ли какие мысли, помимо отданного приказа, могут крутиться в башке какого-нибудь Джона из Кливленда или Франсуа из Шампани.  Но нет... Это был другой взгляд. От него по спине Наташи в ужасе побежали крупные мурашки. Хотя она почему-то была уверена, что зла ей этот взгляд не сулит. Просто... люди так не смотрят. 

Резко обернувшись, она напрягла глаза, пытаясь рассмотреть среди окружающих деревьев того, кто наблюдает за ней. Никого... Только огромная, размером с две сложенные вместе ладони бабочка покачивалась на колышущемся от ветра цветке. Успокоившись, Наташа протянула к ней свои руки, желая лишь кончиками пальцев прикоснуться к бархатистому покрову её наряда потрясающей красоты. Бабочка вздрогнула и, легко оторвавшись от цветка, скрылась в ночном сумраке. Наташе запомнился только необычный рисунок, украшающий внутреннюю поверхность её крыла... Волнистая линия, напоминающая, при известном воображении, изогнутое тело красного дракона!


Глава 22.
Бесшумно сняв двух часовых, более увлеченных жеванием катышков какой-то наркотической травы, нежели охраной вверенного объекта, российская группа выдвинулась на заданный рубеж атаки. Спустя несколько минут донесшиеся слева и спереди сдавленные крики известили о том, что у американцев и французов тоже всё идёт по намеченному плану. И без того непроглядная  ночь приближалась к самой темной своей фазе. Звезды, обычно яркими блюдцами горящие на матово-черном небосклоне, сегодня, в помощь атакующим, были затянуты плотной дымкой облаков.

- Go-Go-Go! – прокричал в динамиках голос полковника Билла Поупа, командующего операцией международных животноводческих сил по захвату базы «Аль-Кайеды».
- Вперед, сынки! Покажем им кузькину мать... – Иванов близко к тексту перевел полученный приказ изготовившимся к бою бойцам спецназа «ВЕЛЕС». – С Богом!

Только что крепко спящая, а потому тихая и безлюдная деревенька, расположенная на высоте 2800 метров над уровнем моря и не имеющая даже собственного названия (ни на нашем ни на ихнем языке), вдруг ощетинилась яркими вспышками автоматных выстрелов, зашевелилась перебегающими от дома к дому размытыми силуэтами, заговорила стонами и криками стреляющих друг в друга людей.

Отрабатывая свой сектор, бойцы «ВЕЛЕСА» планомерно занимали дом за домом по правой оконечности села. В первой приземистой хибаре они без лишних разговоров уложили мордой в глиняный пол совсем молоденького пацаненка, с трудом обеими руками пытавшегося передернуть тугой затвор видавшей виды винтовки конца XIX века. Связанный, он скрежетал зубами и, дико вращая белками глаз, извергал на гортанном языке какие-то проклятия...

Со вторым домом пришлось немного повозиться, т.к. постояльцы уже успели подготовиться к встрече незваных гостей. Пущенный из окна выстрел противотанкового гранатомёта пролетел в полуметре от глиняного забора, за которым, пригнувшись, стояли спецназовцы. Не найдя впереди себя никакого препятствия, граната, повинуясь законам баллистики, улетела дальше, в сторону ущелья, где и взорвалась со страшным, многократно усиленным горным эхом грохотом.

Выбив хлипкую входную дверь отработанным ударом ноги, бойцы ворвались в сумрак помещения, наугад выхватывая противника из мрака. Щуплые борцы за чистоту восточной веры в рукопашном бою не представляли особой сложности для богатырского вида россиян, однако обостренные и тренированные по особой методике чувства ведущих схватку солдат успели ощутить легкое, еще почти не осязаемое присутствие в комнате потусторонних сущностей.

- Первый, первый – я третий! Веду бой в квадрате 7-12. Регистрирую всплески астральной энергии. Как поняли, прием?
- Третий, третий, я – первый! Вас понял! Сынки! Американцы и французы сообщают об организованном отступлении противника к объекту типа «Ангар». Это – то двухэтажное здание, что примерно в двухстах метрах слева от вас. Предполагаем, что там может находиться склад готовой продукции. Если они успеют сожрать достаточное количество своей экстремистской колбаски – туговато нам всем придется!
- Первый, первый – ответьте третьему! Афанасий Григорьевич, батя! Дозволь, мы с ребятами их там торжественно встретим. Нам всего пара минут нужна, чтобы добраться до объекта...
- Добро лейтенант, действуй! Ни пуха вам...
- К черту!

Стиснув зубы, неся на себе десятки килограммов снаряжения и личное оружие, сотрудники спецотряда со спринтерской скоростью рванули в сторону темнеющей в стороне двухэтажной коробки. Замерев на секунду перед дощатой дверью, расположенной с обратной стороны здания, выходящего своим, если можно так сказать, фасадом на единственную, а потому – центральную улицу деревни, бойцы бесшумно проскользнули в сырое, пропахшее перцем и кориандром помещение. Старясь не скрипнуть расшатанными и рассохшимися ступенями винтовой лестницы, они поднялись на второй ярус дома балконным выступом, по всему внутреннему периметру, нависающему над площадкой первого этажа.

Внизу, как на сцене амфитеатра, суетились чернобородые смуглые люди в простотканных одеждах и затейливо обмотанных вокруг головы чалмах. Самое разнообразное оружие: от автомата Калашникова и винтовки М-16 до шестиствольного пулемета, снятого с подбитого американского вертолета «Апач», валялось на полу, мешаясь под ногами озабоченных совсем другими вопросами моджахедов. Бережно, как будто в руках у них находятся гранаты с выдернутой чекой, они передавали друг другу небольшие продолговатые брикеты, доставая их по одному из трех невзрачных  металлических ящиков, какие обычно используются в армиях мира для хранения и переноски боеприпасов.

- Правоверные, ваша жизнь в руках Аллаха и моих воинов! – на одном из заученных в военном училище восточных диалектов крикнул вниз русоволосый, с обветренным лицом молодой лейтенант.

Для придания вескости сказанным словам он выпустил в соломенную крышу ангара добрую половину своего автоматного рожка. Другие бойцы отряда, выбравшие удобные огневые позиции по углам верхнего яруса, продемонстрировали собравшимся свои намерения короткими трассирующими очередями, обозначившими пересекающиеся сектора обстрела.

Движение внизу на миг остановилось. Десятки черных пронзительных глаз с ненавистью уставились на обратившегося к ним человека.

- Откуда ты знаешь наш язык, чужестранец? – из центра замершей в нерешительности группы людей раздалась немного размытая мягким акцентом русская речь. – Хотя можешь не отвечать. Вряд ли твои знания этого божественного языка выходят за рамки десятка фраз, вдолбленных в твою ишачью голову такими же тупыми командирами.

Говорящий с лейтенантом человек был высок ростом, обладал большими выразительными глазами и прямым тонким носом на вытянутом лице, пропорции которого существенно искажала курчавая, средней длины борода. Не раз и не два его фотографии или, как минимум, фотографии очень похожего на него человека демонстрировались по каналам телевидения арабской компанией «Аль-Джазира». И тот, кого показывали по телевизору, звался Усамой Бен Ладеном. 

- Произнося фразу, смысл которой ты, возможно, даже не понимаешь, – продолжил он, – ты, незнакомец, прав лишь отчасти. Наши жизни действительно находятся в руках всевышнего, но при чем здесь твои верные нукеры? Смотри, в каких робких и нерешительных баранов превратятся они, когда увидят мой подарок.

Щелкнув пальцами, человек, похожий на террориста № 1, сделал кому-то знак, и на самое освещенное лунным сияние место из толпы вытолкнули несколько по-европейски одетых мужчин и женщин.  Их  джинсы, шорты, футболки и рубашки были заляпаны грязью и местами разорваны.

- Не буду играть с тобой в загадки, хотя я сам очень люблю сказки «1000 и одной ночи». Сейчас для загадок у меня слишком мало времени. Это ваши соотечественники. Сотрудники какого-то университета, пытающиеся понять здесь, на Тибете, каким образом вы, неверные, можете эффективней использовать мудрость так презираемых вами восточных народов. Так вот, воин! Если ты попробуешь помешать нам сделать то, что мы собрались, погибнут не только держащие в руках оружие, но и эти безвинные члены экспедиции. Это будут безвинные и бессмысленные жертвы, потому что Аллах… – говорящий возвел к небу руки, – потому что Аллах милостиво дал нам время завершить это святое дело. Вы опоздали, глупцы! Наши животные еще два дня назад достигли портов на берегах Европы. Возможно, именно в эти часы идет их разгрузка с кораблей и перевозка по таким ровным, таким скоростным шоссе и автомагистралям. А завтра даже родная мать не отличит коров, быков, овец и баранов, выращенных и воспитанных моими соратниками, от их беспечных братьев и сестер, родившихся и проведших свои бесцветные тусклые дни в сытости и достатке на фермах зажравшихся Голландии, Германии или Америки. Но, видит Аллах, как велико их отличие! О! Сколько счастливых минут испытаю я и мои товарищи по борьбе, когда вы станете отправлять в ваши ненасытные желудки приготовленные из них колбасы, сосиски и ветчину… И потом, когда начнете резать и убивать друг друга, сами не понимая, почему вы это делаете!


Глава 23.
Такого поворота событий натасканные на сотни нестандартных ситуаций бойцы отряда «ВЕЛЕС» не ожидали. Одно дело – встречный бой или хорошо подготовленная засада. Другое – уничтожение врага, захватившего в заложники гражданское население. Бойцы, не упуская из виду свои сектора обстрела, обменивались между собой быстрыми многозначительными взглядами.

-    Настоящий воин должен уметь проигрывать, – продолжал чернобородый. – Прикажи своим людям опустить оружие и сбросить его сюда, вниз. Оно вам больше не понадобится! Ну!!! – прикрываясь одной из захваченных заложниц как щитом, он поднёс к её горлу кривой широколезвенный нож, игриво поводя им взад и вперед по натянутой от напряжения коже. - Ну же! И у меня,  и у этой юной красавицы осталось слишком мало времени...
- Выполнять, - сипло скомандовал молодой лейтенант, сам не узнавший своего голоса.

Дождавшись, когда ставшее бесполезным оружие с лязгом и грохотом упадет на землю, чернобородый засунул свой кинжал обратно за пояс, но девушку отпускать не стал.  Бросив пару коротких фраз на родном языке, он достал из ящика один из брусков и с усилием откусил от него значительный кусок. Остальные стоящие рядом с ним люди практически одновременно проделали то же самое со своими порциями продукта.
Покачиваясь в такт какому-то внутреннему ритму, они, прикрыв глаза, беззвучно шевелили губами, вытянув вдоль тела мускулистые волосатые руки. В этой неподвижной позе ритуального транса облаченные в белые балахоны люди были еще страшнее, чем смертники, идущие с криком «Аллах Акбар» в свою последнюю атаку.

Вдруг тяжёлый, густой и влажный воздух складского помещения пришел в волнообразное движение. Стоящие среди моджахедов заложники физически ощущали его притоки и отливы, проникающие сквозь ткань одежды, сквозь продрогшие холодной горной ночью тела, в самое сердце.

- Во, блин, дела… Что же я подарил ему на день рождения? – шепотом спросил сам себя один из заложников,  узнав в съеденных брикетах отправленный в Россию сувенир, а в высоком чернобородом мужчине – того самого стрёмного продавца, сторговавшегося с ним за три сотни баксов.

За стенами ангара послышался шум… Одновременно с двух сторон в здание ворвались подоспевшие американские и французские спецгруппы. Все были профессионалами, поэтому им хватило какой-то доли секунды, чтобы оценить представшую перед ними картину. Распределив цели и взяв на мушку каждый своего клиента, бойцы вступили в немое противостояние с террористами. Немедленно открывать огонь было опасно, слишком опасно для заложников.

- Третий, третий, доложите первому обстановку… – в наушнике бессильно наблюдающего за происходящим внизу молодого лейтенанта звучал такой близкий и такой далекий голос командира. – Третий, третий, почему не отвечаете…

Сделав незаметное одновременное движение головой и плечом, лейтенант придвинул дугообразный штатив личного микрофона к самым губам:

- Первый – это третий… У нас проблемы. Заложники, десять человек. Похоже, что наши, русские. Какая-то научная экспедиция, полным составом. Противник начинает кармическую атаку… Прости, батя, не успели…
- Третий, третий… Третий – я первый, повторите… Начинает кармическую атаку? – Иванов от души приложился загипсованной рукой по стоящему рядом валуну. Скрипнул зубами от резкой боли. - Лейтенант, слышишь меня? Приказываю всем бойцам немедленно ввести себе по две ампулы тигриной сыворотки.… По две ампулы!
- Батя, она же запрещена международной конвенцией! Нам её даже не выдавали…
- Да клал я на эти конвенции с прибором, когда мои бойцы в опасности… Сыворотка находится в ваших медпакетах, в ампулах с надписью «глюкоза очищенная».
Некоторое время рация молчала, а потом ожила вновь:
- Первый, первый – я третий. Сыворотка введена. Кажется, удалось сделать это незаметно. Странные ощущения… озноб…
- Потерпи, сынок. Так и должно быть.
- Первый – я третий! Какая схема действия сыворотки? Когда ждать прихода?
- Схема – экспоненциальная. Боевой концентрации достигнете минуты через три-четыре. Как там противник..?

Вместо ответа эфир донёс многоголосие ужаса и страха, источником которого были находящиеся в ангаре люди.


Глава 24.
Светало. Контрастные черно-белые очертания хорошо просматриваемых из наблюдательного пункта деревенских строений сделались менее резкими и приобрели голубоватый оттенок. Горные вершины вокруг медленно покрывались вуалью легкого предутреннего тумана. Схватив здоровой рукой короткоствольный АКСМу, Афанасий Григорьевич бросился на помощь попавшим в тяжелую ситуацию бойцам.

В неглубокой ложбине, отделяющей его командный пункт от штурмуемой деревни, он нос к носу столкнулся с Биллом Поупом, несущимся на пересекающемся курсе в том же направлении. Без слов, обменявшись лишь взглядами, они поняли, что собрались сделать одно и то же.

- Ты – слева, я – справа, – взял инициативу на себя Афанасий Григорьевич.
- О’кей… Нам бы минут сорок продержаться – я уже вызвал подкрепление с военной базы в Пакистане.

Но время было упущено. Два командира даже не успели приблизиться к двухэтажному зданию (не то что вступить в бой), когда тяжелые ворота ангара, сделанные из досок дюймовой толщины, слетели со своих кованых петель с легкостью, с которой сухой осенний лист покидает покрытую первым снегом ветку. Теперь слышимые в наушниках крики вырвались из ангара наружу, усиливаясь и множась в лабиринте гор.

И тут же, вслед за криком, разметав на своём пути нехитрый домашний скарб, сложенный хозяевами во дворе постройки, на улицу вырвались свирепые, пышущие злобой, брызжущие каплями горячей слюны черные быки.

Ничего не видя вокруг себя залитыми кровью глазами, стадо, устрашающе пригнув к земле острые рога, понеслось в сторону ущелья, где находился временный лагерь прибывших в Гималаи международных животноводческих спецподразделений. Туда, где оставалась для охраны лишь небольшая резервная группа бойцов. Туда, где лежал на развернутом спальном мешке так и не пришедший в себя Тимур, а Наташа, держа за руку любимого человека, дремала, облокотившись на вещмешок. Туда, где готовый к вылету, ждал возвращения ушедших на задание товарищей экипаж военно-транспортного ИЛа…

 - Билл! Свяжись с базовым лагерем – предупреди посты! Они же застанут их врасплох! Мы уже не успеем вернуть обратно…

Крикнув это, Иванов, запыхавшись, влетел в распахнутый настежь ангар. Жуткая картина разбросанных по глиняному полу тел, лежащих в самых неестественных позах, заставила его подумать о самом страшном!

Но нет… То тут, то там он заметил легкое шевеление. Послышались тихие стоны. Куча-мала, составленная из человеческого ассорти французских и американских спецназовцев, приправленная десятком русских заложников, подавала слабые, но вполне обнадеживающие признаки жизни. По сравнению с тем, что здесь могло произойти, сотрясения, ушибы и переломы в расчет не принимаются…

С балкона второго яруса, сверкая белыми клыками и грациозно перепрыгивая через лежащих на полу людей, в сторону выхода метнулись семь оранжево-черных тигров.
 
- Давайте, сынки, быстрее… Они на лагерь попёрли. А там самолет! Не ровён час, захватят – и опять на Нью-Йорк!

Сняв с ремня вместительную фляжку, проверяюще болтнув её около уха, Иванов сделал приличный глоток очищенного медицинского, после чего поочередно стал поить из неё медленно приходящих в себя людей.


Глава 25.
Автоматные очереди вырвали Наташу из объятий тревожного сна. По лагерю бегали вооруженные люди, обильно поливая свинцом примыкающую к палаточному городку зеленку. Пару раз воздух сотрясли разрывы ручных гранат. Из отрывочных реплик на русском, французском и английском языках Наташа поняла, что произошло нечто ужасное. Что вот-вот со стороны пока еще совсем не страшных кустов на лагерь обрушится атака противника.

Еще сильнее сжав руку Тимура, она другой рукой достала из кобуры выданное ей табельное оружие и, со второй попытки сняв пистолет с предохранителя, направила дрожащий ствол в сторону надвигающейся опасности.

Наташа даже не заметила тот момент, когда здоровенный чернокожий сержант, строивший ей глазки во время ужина, отлетел на приличное расстояние, поддетый рогом свирепого быка. Его товарищ, выхватив из нагрудных ножен острое, как бритва, мачете, успел сделать лишь один замах, прежде чем был сбит на землю ужасным по силе ударом хвоста.

Несколько десятков выскочивших на поляну животных, сминая всё на своём пути, неотвратимо неслись в сторону взлетно-посадочной полосы. И путь их, усеянный телами бойцов, лежал прямо через палатку, рядом к которой сидела Наташа.

- Мамочки… Мамочка моя… – зашептала Наташа, – Господи, помоги мне… Господи! 

Понимая, что кроме небесных сил помощи больше ждать неоткуда, она зажмурила глаза и, стараясь стрелять хотя бы в нужную сторону, несколько раз нажала на спусковой крючок! Сейчас… Вот уже сейчас копыта атакующих быков втопчут её в землю. Её и Тимура. Еще всего лишь одно мгновение и…

Тишина. Звенящая тишина. Досчитав про себя до десяти, Наташа робко открыла глаза. В каких-то двух шагах от неё, упершись копытами в  каменистую почву, застыв, как ракеты на старте, стояли огромные черные быки. Пытаясь найти в их жестоких глазах ответ на вопрос – почему? – Наташа заметила, что смотрят они не на неё, а куда-то поверх головы! Медленно, чтобы случайно не напомнить быкам о намеченном ими маршруте передвижения, Наташа повернула голову в сторону устремленных ими взглядов.

В утренней дымке, обволакиваемые хлопьями потревоженного тумана (из-за чего их очертания становились зыбкими и размытыми), как будто бы плыли по воздуху фигуры всадников. Через минуту они приблизились настолько, что без труда можно было различить изогнутое тело красного дракона, символа династии Цун, изображенного на нагрудных панцирях защитной амуниции идущих на подмогу воинов.

С гребня соседнего холма на ярко-зеленое поле замершей в гнетущей тишине равнины стекала атакующая лава императорской тяжелой кавалерии.


Глава 26.
Вот это был бой! Схлестнувшись лоб в лоб, души давно павших воинов под командованием  генерала Лю и души свирепых быков, вызванных из астрального небытия слепой верой непримиримых моджахедов, мечами и рогами доказывали друг другу своё право на победу. 

Нет, это сражение не было битвой Добра со Злом! В том мире, откуда вернулись на Землю эти непримиримые противники, таких понятий в общем-то даже не существует. Это была битва ради битвы! Битва ради долга каждой из сторон перед тем, кто вёл их в атаку.

Ну не могли оставить своего командира, вот уже тысячу лет гоняющегося по Вселенной за своим страхом, а потому бесстрашного генерала Лю, закончившие свой земной путь в том ужасном бою его товарищи по оружию. Как не могли оставить своего лидера, вдохновляющего их на священную, пусть и непонятную для цивилизованного человечества борьбу смуглолицые чернобородые мужчины, ради высокой цели впустившие в свои земные тела астральные души боевых гималайских быков. Но силы были неравны.

С тыла, оттолкнувшись сильными  лапами от покрытого мхом валуна, на быков набросились семь оранжево-черных тигров. Впиваясь своими острыми страшными клыками в напряженные мышцы мощных бычьих шей, они повисали на истекающих энергетической кровью противниках, выматывая и ослабляя их сжимающимися, как тиски, челюстями. Рвали их астральные тела молниеносными ударами когтистых лап.
А еще через несколько минут, когда на подмогу тиграм молча выскочила стая бесстрашных волков, а следом за ними с веток окружающих деревьев серыми молниями мелькнули беспощадные рыси, исход сражения был предрешен…


Глава 27.
В освобожденной от международного терроризма гималайской высокогорной деревушке в это летнее утро начала третьего тысячелетия нашей эры было весьма многолюдно. Повылазившие из повалов и схронов местные жители наперебой рассказывали одетым в камуфляжную форму людям о том, какой страх они пережили прошедшей ночью. Как прятались от гремевших выстрелов и разрывов, как, не веря собственным глазам, затаив дыхание, наблюдали за жестокой битвой быков и хищников, картинкой панорамного миража, разворачивавшейся прямо в небе над их головами.

Полевой медпункт, развернутый в том самом двухэтажном ангаре, работал как автомобильный конвейер Генри Форда, только наоборот. Раненые, травмированные и контуженные бойцы лежали на импровизированных кроватях, а военные медики из животноводческих отрядов трёх стран, усиленные местным медицинским персоналом, беспрестанно ходили вдоль рядов и между ними: перевязывая, выслушивая, давая таблетки, делая уколы и ставя капельницы. 

В том же помещении, только отделенные от основной группы пациентов цепочкой вооруженной охраны, приходили в себя побежденные смуглые мужчины. В горячке боя и в суете после него никто не обратил внимания, что среди пленных нет человека, похожего на Усаму Бен Ладена. Позднее один французский боец припомнил, что видел в соседнем ущелье одиноко бродящего черного быка, но в тот момент не придал этому особого значения…

Наташа не хотела более сидеть без дела и, вспомнив знания, почерпнутые на курсах медсестер в школьном УПК, чем могла помогала дипломированным специалистам, в то время как Тимур продолжал дрыхнуть на одной из кроватей второго ряда от стены.
 
- Вот это но-о-омер! – услышала Наташа знакомый, родной голос.

Оглянувшись, она к изумлению своему увидела Вовку, лицо которого украшал здоровенный синяк, а ступня левой ноги покоилась в белоснежном бинтовом коконе.

- Сестричка, милая… Ты как… здесь-то…Откуда… Вот это-о номер!

Обняв брата, Наташа уткнулась лицом в его пропахшую потом рубашку и тихонечко так заплакала. Она хотела, очень хотела рассказать ему всё-всё-всё, что произошло с нею всего-то за последнюю пару дней, но от избытка чувств не могла произнести ни слова.

Афанасий Григорьевич Иванов настойчиво вливал в потерянно сидящего прямо на прохладном глиняном полу профессора Мулюкова остатки спиртового НЗ.

-    Ибрагим Сейфульевич, ну… Ну еще стопочку… Ну надо, дорогой – не упрямься. Это же лекарство! Вот увидишь – тебя сразу станет лучше. Ну, поверь мне, я-то знаю!
-     Авффанасий! Могу я тебя звать на один минутка? – Билл Поуп легонько хлопнул Иванова по плечу, привлекая к себе его внимание. – Мне так показаться, что те свирепые тайгерз, о шит, как это будет по-русски – тигры – очень похожи на твоих солдат. Хороших солдат, Авффанасий!
- Ну… Ты это к чему, Билл?
- Ты, наверное, знать об интернейшнл конвенция, запрещающая использование особо сильных сывороток из хищных энималз?
- А знаешь, Билл! Мне тоже кое-что показалось!
- Что именно, Авффанасий?
- Что те пепельного окраса волки, которые так вовремя подоспели к нам на помощь, сильно напоминают вон ту группку твоих коммандос. Во-о-н тех, что пьют пиво около фонарного столба.
- Кх-хе, кх-хе… – закашлялся бравый американский полковник. – Прошу прощения – простыл, наверное…
- Ничего-ничего… Я уж молчу про то, откуда взялись на их рогатые головы те рыси? Помнишь, Билл?

Стоящий чуть поодаль от своих коллег командир французского спецподразделения коллонель Де’Руаль, потупившись, изучал начищенный до блеска носок своего сапога. Пауза затягивалась.

 - Ну, вот что, джентльмены! Я думаю, мы правильно поняли друг друга. Однако в наших с вами интересах не распространяться о некоторых деталях проведенной здесь операции. Конгресс США, да и ваши правительства тоже вряд ли будут довольны, узнав о наших маленьких профессиональных шалостях. Честь имею, джентльмены!
- Честь имею! – уставно козырнул Иванов, после чего обменялся с соратниками крепким мужским рукопожатием. Затем, поискав глазами вокруг, подозвал геройски проявившего себя в ночном бою лейтенанта.
- Ну что, сынок, – молодцом! Прибудем на базу – готовь, как говорится, дырочку на погонах. Буду ходатайствовать перед начальством.  И вот еще что… Ты хорошо помнишь, что говорил этот, чернобородый… ну, похожий на Усаму Бен Ладена?
-    Так точно, товарищ инспектор-животновод первого ранга, помню! О том, что они успели рассредоточить и замаскировать экстремистски и террористически настроенных животных по животноводческим хозяйствам нейтральных европейских стран и Америки. 
- Хорошо, лейтенант! Очень хорошо… То есть всё очень плохо!!!  На базе первым делом составишь мне рапорт, а я на его основе направлю в правительство докладную записку. Думается мне, что пока враждебные элементы на иностранных фермах не будут выявлены местной контрразведкой, следует в целях безопасности страны ввести ограничения на ввоз импортного мясного сырья и птицы… М-м-м? Как считаешь, лейтенант!
- Так точно, товарищ инспектор-животновод первого ранга. Квотировать их, без шума и пыли.
- Молодец! Орел!
- Служу России!
 

Глава 28.
Наташа и Вовка молча сидели на краешке матраса, центральное место на котором занимал спящий Тимур. Девушка уже автоматически гладила его руку, погруженная в свои невеселые мысли, а её брат нервно курил, терзая себя за то, что своим экстравагантным подарком втянул самых близких и дорогих ему людей в эту печальную историю. Печальную, потому что, несмотря на благополучный исход ночного боя, несмотря на то, что уже через несколько часов самолет, принадлежащий животноводческим войскам противокармической обороны Министерства сельского хозяйства Российской Федерации, доставит их на родную землю – дальнейшая судьба Тимура была покрыта мраком… Инвалидность? Круглосуточные сиделки? Унизительные ночные горшки?

- Чего это он на тебя так уставился? – Вовка неинтеллигентно ткнул пальцем в стоящего напротив человека в мохнатой шапке.
- Кто? – очнулась Наташа от своих мыслей. – С чего ты решил, что он смотрит на меня? А-а-а, этот? Ну, наверное, один из местных – никогда не видел белую женщину, вот и лыбится…

Тем временем улыбающийся мужчина нерешительно приблизился к койке.

-    Доброе утро, госпожа! Я так счастлив, что имею честь видеть вас снова! Как вам Гималаи?
- Послушайте, я вас не знаю. Приятно, конечно, что здесь, в тысячах километров от дома, есть кто-то, кто говорит по-русски, но… Не могли бы вы оставить нас в покое – у нас большие проблемы!
- Ай-яй-яй… Проблемы – это нехорошо. Но еще хуже, что госпожа не помнит меня! – расстроился незнакомец, но внезапно, что-то сообразив, он сделал шаг назад, стянул с головы мохнатую шапку и склонился в уважительном поклоне, продемонстировав Наташе и её брату абсолютно лысую, выбритую до блеска голову, лишь на затылке которой  был сохранен пучок сплетенных в тонкую косичку волос. – Тибетский филиал посьтовой слузбы экспресс-доставки «ТиЭйчЭль» – всегда к васим усьлугам! – повторил он когда-то уже произнесенную фразу.
- Это вы?! – Наташа вспомнила, где встречалась с этим человеком. Это был курьер, доставивший в квартиру Тимура ранним утром вчерашнего дня подарок от находящегося в экспедиции Вовки.
- О да, госпожа. Рад, что вы наконец узнали меня! А где тот молодой господин, что открыл мне дверь вашего жилища? Мне было так приятно побеседовать с ним…
- Увы, он больше не может разговаривать с вами… – взглянув на неподвижного Тимура, Наташа не сдержалась и снова расплакалась.

Подойдя к спящему молодому человеку, почтовый курьер коснулся ладонью его лба. Потом провел рукой вдоль груди и закончил движение, взяв Тимура за запястье:

- Не плачьте, госпожа. Если вы будете так добры, что позволите мне помочь вам  – я бы мог попробовать что-нибудь сделать…
- А вы умеете?.. – недоверчиво всхлипнула Наташа.
Человек опять широко улыбнулся и, наклонившись к самому уху Тимура, что-то быстро зашептал.



- Фф-у-ух… Что-то мне как-то нехорошо… -  Молодой громко рыгнул  и, глубоко дыша, стал ёрзать на нагретом солнечными лучами берегу небесной реки. – Знаешь, Тимур, я пойду, пожалуй… То ли давление скачет…  Или, может быть, зря я столько травы сожрал? Ой, мутит меня… Фф-у-ух… Да и тебе, наверное, уже пора…
- О-о-о, да-а-а! Засиделись мы чего-то! Тебе хорошо – тебя дома никто пилить не будет, а вот мне, кажись, достанется на орехи… Ну, бывай! Будешь где поблизости – запросто заходи в гости. Всегда рады – и я, и Наталья… Всё, пока, я - возвращаюсь…



Тимур открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Наташу.  Нежно улыбнулся ей своей трогательной улыбкой... И она ему тоже улыбнулась. А потом поцеловала в губы и сказала:

- С днём рождения, Тимурчик! Я тебя так люблю...



КОНЕЦ


Виталий Марко
Санкт-Петербург
Май 2003 года
               

Все персонажи рассказа вымышлены. Совпадение имен, названий и торговых марок – случайно.