тут пахнет яблоками

Город утопал в августовской жаре. По огромным, как полноводная река, проспектам сновали машины, поднимая пыль и сигналя куда-то плетущимся пешеходам. Город по самые щиколотки увяз в густом киселе из шума, зноя и запаха горячего асфальта, а тут, в квартирке с одним-единственным окном, занавески лениво покачивались на окнах, как паруса, то поднимаясь, то опадая на заставленный цветами подоконник.

Аля сидела за столом с письмом в руках. Еще не вскрытый конверт был сплошь покрытый марками и почтовыми штампами. Долго же он шел - через Уральские горы, через леса и родные поля, через сотни рук, чтоб попасть в дрожащие тонкие пальцы, нерешительно мнущие белую бумагу. Она даже на ощупь была какой-то по-особенному теплой, словно из другого мира.
Конверт поддался на удивление легко, и, когда с характерным тихим треском бумага разошлась, на стол выпала сухая веточка.

“Алевтина, солнышко, а у нас тут уже яблони цветут. Всё село белое-белое стоит, словно кто-то ватой посыпал. А пахнет, пахнет-то как!”

Девушка ласково разглаживала на коленях клетчатый тетрадный листок, и с каждой новой строчкой, с каждой завитушкой маминого почерка крохотная комната немного расходилась, как воздушный шар, в который закачивали гелий, а цветы на подоконнике вырастали в густые леса.

И вдруг запахло росой. И серыми гусями, с надменным видом купающимися в лужицах у забора, а потом так же надменно отряхивающими перышки.
А еще травами. Мятой, чабрецом, мелиссой, мать-и-мачехой. Такой острый и горький, как полынь, запах, который медом разливается после дождя или ранней осенью.
Где-то вдалеке слышатся детские крики и долгое, натужное мычание.
Помахивая тоненьким прутиком, босоногая, загорелая до медного блеска девчонка в белой косынке гонит коров домой. Что-то тихонько насвистывает, а в унисон ей отзываются цикады и колокольчики на шеях буренок с умными, почти человеческими глазами.
Медленно катит воды Белая река, вдоль берега которой, словно бусины на нитку, нанизаны на узенькую тропинку старенькие, ветхие домики. Каждый - под деревянной крышей и с резными ставнями, из распахнутых окон которых обязательно пахнет блинчиками или горячими щами. Возвращаются домой дети с полными лукошками земляники, ежевики или малины. В лесу сейчас просто праздник. Хочешь - в прятки играй, в салки или в футбол на опушке. Хочешь - уди рыбу в мутноватом озерце за лесом. А можно просто прийти, лечь на траву и слушать шепот родной земли. И не надо ни книжек с картинками, ни шоколада в шуршащей обертке, ни новых велосипедов. Бежать бы так по траве до дома, бежать, не останавливаясь.

Эх, хорошо.

А  в городе было жарко. Жарко, жарко так, что нет сил даже обмахивать шею самодельным веером. В солнечных лучах еще купались пылинки, которые поднялись, когда Аля захлопнула книжку, запечатывая между страницами учебника истории мамино письмо, а девушка уже рылась в огромном, советском шкафу.
На ковре быстро образовалась куча из футболок и сарафанов. Алевтина, прижмурившись, несколько секунд рассматривала старый чемодан, а потом тряхнула головой и пинком загнала его обратно под кровать.
Не нужно ей столько вещей, да и косметику можно оставить.
В коридоре скрипнула входная дверь, впуская в квартирку маленькую, похожую на эльфа блондинку.
- Аля, что за погром? Собираешься куда-то?
- Домой, Наташка. Домой.