Время туманов. Глава III

                III
Близился полдень и яркие капли росы, искрящиеся на листьях папоротника, молодых побегах и мягком травяном подшерстке, постепенно высыхали, испарялись в пахучем лесном воздухе, чтобы вновь украсить собой лес следующим утром. Солнечный свет с трудом пробивался через густую крону деревьев, озаряя лишь небольшие прогалины, усыпанные тянущейся к солнцу земляникой и скромными венчиками лесных цветов.

Рауд в сопровождении нескольких дюжих воинов ехал по узкой, покрытой хрустящим валежником, лесной тропе. Нередко всадникам попадались упавшие поперек нее деревья, ощетинившиеся острыми сучьями, словно какая-то неведомая лесная сила мешала пришлым людям вторгаться в эти заповедные края. Лес Сваартвид всегда,  сколько Рауд себя помнил, пользовался не самой лучшей репутацией у горожан, да и жители лесных деревень к западу от городских стен старались не заглядывать сюда без необходимости. Старики говорили, что лес живет своей жизнью, древние духи чащобы не рады людям, приходящим за лесными дарами, если те не приносят ничего взамен. Потому, отправляясь в Сваартвид за ягодами, грибами, лесным зверем или даже хворостом, каждый благоразумный крестьянин приносил с собой дары лесным духам – краюху хлеба, кувшин молока, какие-нибудь искусные безделушки, развешиваемые на деревьях, кто-то делился зерном и бобами, а люди побогаче жертвовали вино или жареное мясо. Непреложный обычай строго запрещал лишь две вещи – жертвовать духам кровь или сырое мясо и заготавливать древесину. Потому Сваартвид веками оставался густым, местами непроходимым, с каждым годом разрастаясь и наступая в сторону Разлома, огромной каменистой расщелины, отделявшей его от обширных, но совсем не священных лесов, окружавших Город с запада.

Рауд не впервые въезжал в Сваартвид, но каждый раз его охватывало странное многогранное чувство, сотканное из восторга, ощущения тревоги и здорового любопытства. Он с жадностью вдыхал благоухающий смолой воздух, ощущал кисловатый запах опавших листьев и хвои, вслушивался в шум ветра в кронах деревьев и деловитый перестук дятлов, всегда стремился выхватить взглядом притаившуюся на стволе белку или шуршащего в кустах ежа. Крупные звери хоть и водились здесь в изобилии, были не столь беспечны и загодя прятались в непроходимой чащобе, подальше от проезжей тропы. Сама же эта тропа казалась единственным напоминанием о том, что люди все же не забыли Сваартвид, и вела к единственному в этих краях жилью. Именно туда, к затерянному в лесах обиталищу, сейчас направлялся Рауд со своими всадниками. Прошло много месяцев с тех пор, как тэн последний раз наведывался сюда, и сейчас ему было немного не по себе. Служба королю требовала от Рауда множества сил, несмотря на относительно спокойные времена. Конечно, при желании он мог приехать сюда и раньше, чтобы проведать своего старого друга, но все ждал, когда представится подходящий повод. И вот теперь такое время наступило – самому королю понадобилась помощь в деле, доверить которое можно было только особому человеку. Поэтому Рауд был здесь, в этой непроходимой чаще, и направлял коня вглубь леса по узкой заросшей тропе.

Вблизи мохнатой столетней ели, грозно взирающей на всадников и широко раскинувшей свои поседевшие лапы, тропа делала крутой поворот и убегала вперед немного под наклоном. Рауд остановился, знаком приказал стражам спешиться и, обернувшись, негромко сказал:

- Ждите меня здесь. Никуда не уходите с тропы, не разводите огонь и не шумите. Мой вам совет – поспите немного, не помешает. Ночь мы проведем в седле.

Воины с охотой приняли его предложение и начали неспешно располагаться у изгиба тропы, стелить на землю снятые с лошадей седла, развязывать походные мешки со снедью. Один из них, молодой парень из лесной деревушки на восточном краю Разлома, достал небольшой кусок козьего сыра, оторвал край и положил на мягкий лист лопуха под большой елью. Рауд одобрительно кивнул ему и направил коня вниз по тропе.

Повернув и проехав несколько сот шагов, он увидел впереди подобие арки, образованной двумя склонившимися друг к другу деревьями. Их ветви причудливо переплелись, а в просвете между стволами взгляду открывался край залитой солнцем поляны. Рауд улыбнулся и уверенно двинулся к этим загадочном лесным вратам.

Поляна была залита полуденным солнечным светом только в той части, где не возвышались густые старые сосны. На другой же стороне, накрытой прохладной лесной тенью, как тонкой воздушной вуалью, стоял массивный длинный дом. Над его мощными, справленными из широких и толстых досок, дверями были приколочены огромные оленьи рога, а угловые столбы сруба были украшены грубоватой, но красивой резьбой. Вдоль стены дома тянулась стройная поленница, а неподалеку, плотно прижавшись друг к другу, стояли хозяйственные постройки, как небольшие холмики рядом с горой-великаном. Дом был поистине громаден, меньше королевского зала, но строже и основательнее. Забора не было, сам лес служил этому жилью стеной, он же и кормил хозяина дома, хотя от внимательного взгляда Рауда не укрылись спрятанные за маленькими срубами грядки, покрытые кучерявой сочной ботвой.

Он уже подошел к дверям, когда из ближайшей постройки, со скрипом отворив дверь, вышла девушка. Она громко прикрикнула на кого-то внутри, в ответ послышалось глухое урчание, повизгивание и похрюкивание. Девушка закрыла хлев и, обернувшись, увидела Рауда. Еще совсем молодая, но крепко сложенная, она была удивительно красива в своем простом платье, едва доходившем до щиколоток. Пшеничного цвета волосы ее были заплетены в толстую косу, ниспадающую до пояса. Большие голубые глаза без тени испуга смотрели на незваного гостя, и непринужденная улыбка озаряла ее нежное румяное лицо.

- Доброго дня тебе, путник, ты здесь по делу или просто заплутал? – ласково спросила красавица.

Рауд никогда не замечал в себе робости перед женщинами, но необычность представшей перед ним картины – чаща священного леса, огромный, словно великаном построенный дом и эта девушка – все это погрузило его в странное, зачарованное состояние. Он задумчиво пригладил рукой усы, фыркнул и поправил висевший на поясе меч.

- Я пришел увидеть Бергофа… - ответил, наконец, тэн.

Девушка многозначительно кивнула, подошла к Рауду и взяла его коня под уздцы, отчего тот радостно и призывно заржал. Его хозяина бросило в пот, хотя он совершенно не понимал почему.

-Я позабочусь о твоем красавце, - все так же ласково продолжала девушка, – а ты проходи в дом, Бергоф уже ждет тебя.

Это был, наверно, первый раз, когда Рауд с радостью поменялся бы местами со своим конем, и не столько девушка была тому причиной, сколько ожидание предстоящего разговора. Откуда это Бергоф мог знать, что он направляется к нему? Не птицы же напели?

Несмотря на свою тяжесть, мощная дубовая дверь отворилась легко и тихо, и солнечный свет понемногу проник в заставленную всевозможными корзинами, бочонками и мешками горницу. Все это добро, однако, не было разбросано беспорядочно, пыли на дощатых полках совсем не наблюдалось, и чувствовалась хозяйственная женская рука. В доме витал все тот же приятный лесной дух, запах сушеных трав и чего-то необычайно вкусного, доносившейся из главного зала. Рауд пересек горницу, и откинув тканый полог, проник в просторное, освещаемое через узкие окошки под скатами крыши, помещение. Его взору открылась поистине удивительная и немного даже жутковатая картина.

Посреди зала возвышался массивный деревянный стол, окруженный такими же грубыми, но очень прочными даже на первый взгляд лавками. В конце длинного стола, напротив входа, восседал человек. Но Рауд – то знал его уже давно, и потому с уверенностью мог сказать, что это действительно был человек, тогда как другой путник, увидев такую картину, просто бросился бы бежать куда подальше. Бергоф был огромен, на полтора локтя выше отнюдь не маленького Рауда и настолько же шире его в плечах. Его руки и грудь настолько заросли густой черной шерстью, что светлая кожа не просматривалась вовсе. Косматые темные волосы срослись с широченной бородой в единое целое, густые брови сильно выступали вперед и под ними горели в полутьме зала настороженные глаза. Из одежды на великане ничего не было, кроме огромной медвежьей шкуры, небрежно брошенный на колени. Все внимание Бергофа было поглощено крупной оленьей ногой, которую он громко поглощал, время от времени прихлебывая что-то из большой деревянной кружки. Рядом с ним, облокотившись на стол, сидела пышногрудая темноволосая девушка в легком, почти прозрачном льняном платье и с явным обожанием смотрела за трапезой гиганта.

Рауд встал в дверном проеме, ожидая когда Бергоф все же заметит его присутствие, и внезапно почувствовал легкое прикосновение к своей руке. Он обернулся и окончательно обомлел, увидев в дверном проеме еще одну красавицу, светловолосую и белокожую, очень похожую на ту, что забирала его коня, разве что заметно меньшую ростом. Она несла медное блюдо, на котором дымились печеные овощи и ароматный фаршированный карп, крупный и жирный, с выпученными глазами, зубастой пастью и колючими плавниками. Рыба видимо запекалась с какими-то неведомыми травами, что придавало ей невероятно притягательный аромат. Девушка изящно прошмыгнула мимо Рауда и, поставив дымящееся блюдо на стол, обернулась к изумленному тэну и жестом пригласила к трапезе. Тот несколько неуверенно подошел, и только сейчас Бергоф оторвался от сочного окорока.

- Ну, здравствуй, старый друг Рауд, - прогремел он, - давненько не видно тебя в наших краях!

- И тебе не хворать, Бергоф Ходрлейф по прозвищу Зверь!

- Теперь и вправду, самый настоящий! – захохотал Бергоф, - Зверь из леса Сваартвид! Как тебе мой новый дом, а, тэн?

Рауд многозначительно поднял ко времени поднесенную светловолосой девушкой чарку душистого хмельного пива. Когда он был здесь в прошлый раз, Бергоф жил один в старой охотничьей землянке и только подумывал о том, чтобы начать строить этот дом. Несмотря на запрет, древесину он брал здесь же, справедливо полагая, что лесные духи сами должны его бояться.

- А мои красавицы? – хитро оскалился сквозь густые заросли бороды Бергоф. Красавицы заинтересованно посмотрели на Рауда, и тому вновь стало не по себе. Темноволосая девушка улыбнулась и, жестом поманив подругу, направилась в горницу. Они принесли еще кувшин с вином, одарили Рауда лукавыми улыбками и скрылись вновь.

- Я даже не буду спрашивать, где ты их нашел, Бергоф.

- Они не рабыни, если ты так подумал. Они сами пришли сюда в разное время и сами решили остаться, – я просто был не против. Они счастливы, Рауд. И я счастлив с тех пор, как ушел из вашего проклятого Города.

- Тебя же изгнали, насколько я знаю, - поправил великана Рауд. В ответ тот лишь махнул рукой, насупился и проворчал:

- Не хотел бы уходить, не ушел бы.

Старые друзья выпили еще и не спеша продолжили трапезу, ибо каждый знал, что негоже начинать важный разговор на пустой желудок.  Рауд был потрясен, настолько вкусной оказалась поданная ему печеная рыба. Как и все вердеги, он здорово разбирался в рыбе, но никогда, даже на родных островах, такого он не пробовал. Вскоре от блюд остались лишь кости а от пенного напитка и ягодного вина только пустые кружки и кувшины, Бергоф, наконец, пристально посмотрел на гостя и спросил:

- А ты ведь не просто так заглянул ко мне, друг.

Рауд кивнул. После сказочного обеда неудержимо тянуло в сон, но тэн нашел в себе силы рассказать Бергофу историю о странных, необъяснимых вещах, происходящих к северу от Города. Он упомянул и о неудачном походе на северную заставу двоих стражей,  про загадочные пропажи торговцев и разъездов. Внимательно выслушав, великан глубоко задумался, запустив пятерню в свою косматую бороду.

- Это все очень плохо, - протянул он.

- Я хотел повести отряд лучших своих стражей на север, но в Городе зреет недовольство королем, - объяснял Рауд. – Богатые горожане и альденские старейшины не хотят больше над собой иноземной власти - они в открытую кричат об этом на каждом углу! Я просто не могу оставить короля без защиты.

- Стало быть, друг, ты предлагаешь мне отправиться на север, не известно куда и не известно зачем? - на слове "мне" Бергоф сделал особое ударение, и пристально посмотрел в глаза Рауду.

- Пока все действительно не ясно, но я уже послал за человеком сведущим, который много времени посвятил постижению мудрости и возможно знает, что делать. Твоя помощь, Бергоф, будет не менее важна! Возможно, я найду еще кого-то, но без тебя все они погибнут на севере…

- Если бы я хотел взять кого-то  с собой, я взял бы тебя, Рауд. Но тебе предстоит остаться в городе, и судя по всему ты не сможешь отпустить со мной ни единого стража?

Рауд кивнул. Бергоф действительно был ему нужен. Может он и не был достаточно учен, толком не умел даже читать и писать, но воинская удача всегда была на стороне косматого гиганта, и, казалось, сам Ньянлир благословил его при рождении.

- Я знаю, ты не доверишь этот путь мне одному, - продолжал Бергоф, - точнее этот старый пройдоха Йор не доверяет мне. Он, видишь ли, теперь король, а я опасный бунтовщик, враг мирной и спокойной жизни в вашем горячо любимом, грязном и вонючем Городе. Так ли давно все мы ходили под одним парусом и грабили этих ожиревших куриц?

В глазах гиганта загорелись безумные огоньки, он схватил лежащую под рукой обглоданную кость и с силой ударил ей о стол. Крепкое дерево, под стать самому вердегу, лишь натужно скрипнуло от удара. Рауд поймал рукой покатившуюся было к краю стола кружку и водрузил ее на место.

- Ты хочешь вернуться на море? – резко спросил он.

- Стал бы я тогда сидеть в чаще, как тот медведь… - прорычал Бергоф, успокаиваясь, - но в отличии от вас с Йором, я не стал изнеженной городской цыпой, моя душа все так же требует битвы – даже если она станет последней!

- Я знал, что ты поможешь мне, друг. Если тебе что-то понадобится, говори сейчас, и я достану все необходимое.

Бергоф отрицательно покачал головой.

- Скажи своим людям, что завтра на закате я буду ждать их у Мудрого Старца. Если они опоздают – уйду один.

Рауду не нравилось, что гигант навязывал свои условия, но каким-то внутренним чутьем он понимал – без Бергофа поход обречен на провал. Потому  и согласился без возражений. Дело было за малым – до завтрашнего вечера найти ему подходящих спутников, да притом не из стражей или горожан. Задача не из легких, но Рауду приходилось решать кое-что и потруднее, он был уверен в успехе. Обнявшись как старые друзья, тэн и лесной гигант вышли из дома. Рауд поблагодарил красавиц за роскошный обед, за накормленного и вычищенного коня, и получил в ответ прекрасную улыбку девушки с пшеничными волосами, которая окончательно убедила его в успехе будущей затеи. Отдохнувший конь, словно чувствуя настроение хозяина, бодрой рысью пересек поляну, и вскоре отряд городских стражей выдвинулся в обратный путь - через священный Сваартвид, вокруг Разлома, туда, где высились башни королевской крепости.

                ***
Внутренний двор был заполнен звоном мечей, глухими ударами, выкриками и отрывистыми командами мастеров. Тренировка молодого пополнения городских стражей была в самом разгаре. У стены казарменного барака стоял невысокий мускулистый мужчина и, сложив на груди мощные руки, с интересом наблюдал за бойцами, всякий раз хмуря брови, когда кто-то из них пропускал удар в голову или подсечку копьем и грузно, как мешок с репой падал на землю, поднимая столб пыли. Внимание мастера давно уже занимал худощавый, но поразительно ловкий юноша, отменно орудующий простым деревянным шестом. Он играючи сбивал с ног бойцов намного старше и сильнее себя. После очередной такой победы, мужчина у стены жестом подозвал к себе одного из ходивших между сражающимися бойцами мастеров.

- Видишь парня с шестом? Передай ему, что он принят в стражи. Пусть готовится к настоящей службе.

Мастер удивился, но тут же покорно склонил голову.

- Как вам будет угодно, господин.

С этими словами он приложил правую кисть к массивному медному диску, закрепленному на его груди толстыми кожаными ремнями. Мужчина у стены носил такой же, только серебряный, поверх нового клепаного доспеха. Он был старшим мастером стражей и его приказания выполнялись здесь беспрекословно. Отчитывался старший мастер только перед королем и тэном. Сейчас он как раз ждал возвращения последнего, чтобы сообщить ему о некоторых важных событиях, случившихся в пору его отсутствия. И тэн не заставил себя долго ждать.

- Всадники у Западных ворот! – раздался крик дозорного с башни.
Западные ворота крепости выходили в сторону альденских лесов, тогда как восточные – прямо к мосту, ведущему в Город. Именно с запада и должен был вернуться отряд, ведомый Раудом. Старший мастер велел бойцам продолжать тренировку, а сам неспешно направился к воротам.

Рауд въехал во двор крепости, спешился, передал коня подскочившему слуге и широким шагом направился навстречу мастеру. Они, как и полагалось по старой, вердегской еще традиции поприветствовали друг друга, поочередно приложив руки к металлическим дискам на груди. Серебряный, с затейливым чернением символ тэна нес на себе давнюю вмятину оставленную копьем врага. Рауду много раз предлагали заново перековать его, но он всегда отказывался, желая сохранить память о сражении, где чудом выжил.

- Как обстоят дела в крепости и Городе? – на ходу спросил тэн.

- Рекруты тренируются, господин, дозорные выставлены на всех башнях. Утром прибыл гонец с Береговой заставы – у них все в порядке, вот только брага заканчивается… Но я ему показал брагу, так его… А вечером на городской площади будет казнь.

- И кого же казнят? Что натворил-то?

- Охотника - альдена с побережья. Вы бы его видели! Разукрашенный, свирепый - я не устаю поражаться, насколько все же горожане отличаются от жителей лесов, хотя вроде бы один народ. Этот дикарь убил на торге уважаемого торговца из Города. Что-то они там не поделили, слово за слово и…

- С побережья, говоришь? Свирепый? – задумался Рауд. – И где он сейчас?

- В крепостной темнице. Стражи думали оставить его в Городе, но жители слишком уж жаждали его крови, и мы боялись, что парень не доживет даже до утра. С ним еще был старик, он тоже в камере…

- Отведи меня к ним! И держи пока язык за зубами. –Приказал Рауд.

- Да, господин, следуйте за мной.

С этими словами старший мастер подвел Рауда к массивной окованной двери в одной из башен, открыл ее и начал спускаться вниз. Тэн последовал за ним, по пути обдумывая услышанное.

Молодой парень с шестом уже не дрался, а просто ходил по двору, осматривая свой новый дом на ближайшие годы. Он остановил свой внимательный взгляд на возвышающемся над стенами королевским залом и о чем-то крепко задумался. Лицо юноши выражало полное безразличие, но в глазах блуждали какие-то нехорошие огоньки, и лишь Богам ведомо, что было у него на уме.

                ***
Ишвар ходил по камере из стороны в сторону, как лесной кот в клетке. Если б у него был хвост, сейчас он бы точно охаживал им себя по бокам, подхлестывая и без того кипучую злобу и разжигая ненависть к проклятым горожанам. Но больше всего ему не давала покоя мысль о жене, которая вот уже вторую луну пребывает в неведенье о его судьбе. И судя по словам, которые Ишвар слышал от обезумевшей толпы на торге, когда стражи тащили его в крепость, Айла дождется его домой разве что по частям. Старый Харул сидел на сыром каменном полу и временами странно раскачивался, словно шаман из Полуденной степи, призывающий ветер. Харул был ни в чем не виновен, но стражи схватили и его, заперев вместе с Ишваром в этой сырой темнице. Наверное, они правильно сделали, иначе горожане могли бы сорвать свою злость на беззащитном старике. С них станется. Если доведется выжить, Ишвар дал себе зарок навсегда забыть дорогу в Город. Но время неумолимо шло, казнь приближалась, и все его надежды таяли.
Охотник сел на пол и с отрешенным лицом наблюдал, как с покрытого плесенью потолка падают капли затхлой темничной влаги. Мерно, звеняще и неотвратимо они с необъяснимым усердием бились об пол камеры, где за долгие годы образовалась небольшая ложбинка. Капли представлялись Ишвару живыми существами, так же как и он сам, стремящимися к свободе, ежеминутно жертвуя своими недолгими жизнями, ради того, чтобы однажды пробить камень темницы и вырваться на волю.

Ишвар не был каплей воды, но даже его немалая сила не позволяла разжать прутья решетки на двери. А если бы он и выбрался из камеры, расправился с тюремщиком и охраной – во дворе крепости его просто-напросто расстреляли бы из луков. Возможно, ему удастся бежать по дороге на казнь, но шансы все равно очень малы. И все же Ишвар не собирался идти на заклание спокойно, как винторог. Он обязательно выберется, и спасет старого ворчливого Харула, если будет на то воля Богов. Может, прав старый Харул? Может зря так насмешливо относился он к приметам и Богам, зря не чествовал их в дни, предписанные древними традициями? Может именно сейчас расплачивается он за свою беспечность и неуважение? Ишвар погрузился в эти мысли с головой, не сразу даже услышав новые звуки где-то в глубине коридора.

Наверху скрипнула дверь, и вскоре в тюремном коридоре послышались шаги. Своим тонким слухом лесного жителя Ишвар уловил, что по коридору шли двое, воины в доспехах, судя по тяжести, с которой они ступали по дощатому полу. Когда люди почти подошли к камерам, один из них развернулся и пошел обратно, а другой наоборот ускорил шаг. Ишвар встал  и подошел вплотную к прутьям решетки, стараясь угадать, кто же решил посетить его в сырой темнице. В небольшом коридоре перед камерой, освещенном закрепленным на стене чадящим смоляным факелом, появился внушительный мужчина в дорогой кольчуге, опоясанный длинным мечем. Его суровое немолодое лицо, украшенное длинными рыжими усами, было покрыто отметинами шрамов. Незнакомец держался уверенно и с интересом оглядел Ишвара.

 - Меня зовут Рауд, - сказал он, наконец. – Я тэн и предводитель стражей Города. Нам нужно поговорить о твоем преступлении.

Ишвар отвернулся, сделал несколько шагов вглубь камеры и вновь опустился на холодный пол. У него совсем не было желания общаться с очередным стражником, пускай хоть с самым главным в Городе. Но, услышав Рауда, внезапно оживился отрешенный от всего Харул. Он вскочил на ноги так быстро, как мог после долгого сидения на одном месте, подбежал к зарешеченной двери и запричитал:

- Господин, Ишвар ни в чем не виновен. Он защищал мою и свою жизнь! Тот человек напал на нас, и видят Боги, мы ничего не могли поделать, пришлось защищаться. А стражи на торге даже не думали утихомирить наглеца!

Рауд приблизился к решетке и крепко сжал своей рукой холодную худую кисть старика.

- Я знаю, почтенный. Пока что в этом Городе я тэн стражей, и у меня везде есть глаза и уши.

Ишвар удивленно обернулся, услышав его слова. До сих пор он ни разу не слышал, чтобы кто-то в Городе принимал сторону чужака пусть даже в самом пустяковом споре. Кроме того, Ишвар прекрасно помнил, что это он первым напал на горожан, и его удивляло, зачем тэн лукавил.

Тем временем Рауд сделал знак рукой, и к камере приблизились двое воинов, до того стоящих в глубине коридора. Один из них с опаской открыл тяжелым железным ключом замок и распахнул дверь.

- Ишвар, следуй за мной, - скорее попросил, чем приказал тэн, - нам следует поговорить об обстоятельствах твоего заключения. Возможно, король помилует тебя.

Альден мог прямо сейчас прыгнуть на стража, выдернуть из его ножен клинок, и вероятно получить какие-то шансы на спасение. Но, что если этот Рауд говорит правду? Что если все образумится, и он вскоре сможет вернуться к жене и сыну? Конечно, он все равно убедит их покинуть эти места, но для начала хорошо бы самому покинуть темницу. Возможно, у него появился шанс.

Единственное, что сильно не нравилось Ишвару – какой- то едва различимый нехороший блеск в глазах тэна. Так купец смотрит на удачное приобретение, а разбойник на неохраняемый обоз с добром. Рауд явно что-то хочет от него. Что ж, ради свободы, Ишвар был готов на многое, и его природная осторожность постепенно сменилась живым интересом. Охотник встал с пола камеры и вышел к Рауду. Стражи обступили его по бокам и медленно повели по коридору.

- Жди пока здесь, почтенный старец, - задумчиво сказал тэн сгорбившемуся в дверях Харулу. – Как только твой сородич ответит согласием на мое предложение, я отпущу тебя домой.

С этими словами Рауд закрыл замок и быстрым шагом отправился вслед за стражами, ведущими Ишвара.

- А если он вдруг откажется? – с дрожью в голосе крикнул Харул вслед уходящему тэну, - Что тогда с нами будет?

Ответом ему было молчание и удаляющиеся по коридору шаги.