Passicticum-12

("Пассиктикум" рабочее название)

И даже странная манера Трофима как-будто что-то недоговаривать в конце, не вызывала у Валеры каких-то сомнений. Разве что он сам не смог бы делить людей на народ и массовку. Но с другой стороны? тогда в массовке должно быть немало середнячков, что любят отсидеться в тени, в стороне и поди тут разбери где народ, а где массовка. Однако, это теперь значительно успокоило Валеру от внутреннего напряжения. И затишье в городе воспринималось куда как более обыденным. Затишье выражалось в том, что на улицах стало меньше населения, а не частые прохожие были какие-то то ли вялые, то ли настороженные. Уже вообще стало редкостью услышать какой ажиотаж или бурное веселье. Разве что пьянчужки устраивали дебош, что носил более негативный и раздражительный характер. Казалось что городок постепенно вымирал, но с другой стороны, словно в парадокс, ожидал извержения вулкана.
Через неделю Валеру пригласили на охоту в село Балхаш. Это был юркий паренёк, может немного моложе Валеры, Прошка, ещё странно, что встречались такие старого типа русские имена. Жил он со старушкой матерью Матрёной Фоминичной, что сразу накрыла стол и поставила пузырёк домашней настойки. Прошка сказал, что настойка хороша и тем перед охотой, что отбивает у зверя посторонние запахи от охотника и даёт некую лёгкость по духу, что отражается на точности стрельбы. Завалить себе дикого кабанчика про запас, будет немалая радость и для друзей Валеры и для родни – так уверял Прошка и Валера купился на эту агитацию. И хоть ещё ни разу не охотился, решил, что боевые навыки из службы в десанте ему помогут. А так Прошка был очень выгодный малый в сельских другах для Валеры, ибо мог и договориться с кем угодно и достать чего угодно, вплоть до нужной информации. А главное, настолько был свойский паренёк, что заподозрить его в какой измене было невозможно. К тому он не рисовался своим таковым расположением, а это было свойственно и естественно для его натуры. Леса тут были глухие, но по-своему красивые с каким-то намёком на сказочность и просто гулять было уже удовольствием. И Валера просто отдыхал душой и телом. Прошка его никуда и не торопил, давал обвыкнуться и пропитаться запахами леса. Так постепенно Прошка его и привёл к низкой чащобе, где часто вылезали кабаны порыться в дёрне. Порой вожаки кабанов тут устраивали поединки по рассказам Прошки, который всё рассказывал как увлечённый ребёнок, хоть и вполголоса. Валера опять впал в лёгкую прострацию и был невнимательный, когда Прошка его легонько толкнул под локоть и показал рукой...
– «Я тебе не хочу ничего объяснять. Но у меня сразу всплыл в памяти фронт и скажу так, мне легко было стрелять в грузинов, в людей... но вот на какого-то кабана рука не поднимается нажать на курок. И вроде всё понимаю... и...», -
Валера сидел на земле обняв вертикально стоящий ствол ружья и его слегка пробирала внутренняя дрожь. Он помнил как встал в правильную позу, уперев приклад в плечо, спокойно и уверенно прицелился, с расчётом на на медленный ход большого самца (а может и самки) кабана и в последний момент, у него словно онемел палец на спусковом крючке... Он не понял, что с ним произошло, но потом, как наваждение, полезли в голову воспоминания о фронте в Грузии и как в продолжении, предполагаемая стрельба и буча в его городе в представлении на будущую бучу. Это был не страх и не ужас, но и не жалость, а какое-то новое чувство – неизбежность или безысходность, когда он сам ничего не может и не способен хоть как помочь людям. Он и в Грузии как бы стрелял против своей воли, но там был веский стимул – свои ребята из роты. И он знал, чем он больше сразит грузин, тем больше спасёт жизней своих ребят. Там не было выбора или сомнений стрелять или не стрелять, там было всё ясно, кто свой, а кто враг. А тут, в этой идиллии мирной и прекрасной природы, это показалось таким диким кощунством. Прошка пожал плечами и сказал, что ничего страшного, такое бывает по первому разу и ушёл за добычей, ибо он подстраховал выстрел Валеры, пальнув следом сам навскидку и тем не дав кабану уйти. Настроение у Валеры как-то изменилось и он впал в иного рода прострацию и Прошка заметив это повёл его обратно иным путём, считая что сменив обстановку, он поправит гостю настроение. Это были тоже глухие, но красивые места природы и лес отчасти казалось был пропитан духом старинных мифов и преданий в купе с совсем юными ростками молодой поросли деревцов и кустарника и эта гармония древнего и нового навевала на какую-то философию.
– «Нет, ты точно постоянно шпионишь за мной! И тут ты встретила меня в лесу случайно? Во всяком случае, я сегодня опростоволосился, показал слабость духа и недостоин компании с тобой. Пойду лучше напиваться», - выдал Валера на нежданно явившуюся из кустарника освещенного солнечным ореолом Илонку и она опять заразительно расхохоталась. Но затем мило прижалась к Валере и стала как-то игриво подлизываться, -
– «Мур-мур... ну сделай мне подарок, масталыжку от кабанчика, я тоже хочу насладиться сочной ароматной ножкой»;
– «Это вопросы к охотнику Прошке, а не ко мне. Я лишь в компенсацию своего поражения, взялся быть носильщиком добычи. Иди ублажай его, смотришь он и расщедрится тебе на масталыжку. Это его законная добыча», - простецки отмахнулся Валера, осматривая окрестности и Илонка как-то показно пошла кривляясь к Прошке и сладко обняв его за шею, поцеловала его в губы и Валера с чего-то сразу понял, что она это делает для него, типа хочет возбудить в нём страсть или ревность. Она умела себя подать выгодно и сексуально. Прошка был проще пареной репы и без лишних комментов вытащил длинный охотничий нож, а Валера скинул добычу из-за спины на землю. Прошка отрезал заднюю ногу кабана и заправил её в запасную сетку для добычи, вручив Илонке. Валера смотрел на это уже как-то естественно и просто, ибо разделка уже убитого кабана у него не вызывала ни отторжения, ни каких-то гуманных соображений.
– «Так первая часть наслаждения добыта. А теперь прикрой глаза и представь, разве вызовет эта маталыга такое наслаждение вкушением, если рядом не будет хорошего парня? Это не честно, это уже будет издевательством», - не моргнув глазом выдала Илонка, снова подойдя к Валере и дразня его отрезанной масталыгой и хитро заглядывая в его глазки. Валера уже подобрал аргументы как её отвадить от такого резона, как увидел что Прошка с обычным деловым видом взвалил кабана за спину и отчалил дальше. Ему всё сразу стало ясным и понятным и он видно не любил если при нём станут разводить ненужные сантименты. Короче, третий лишний. Валера лишь вздохнул, -
– «Короче типа и рыбку съесть и на лошадку сесть... веди уж меня, сусанина... Тут моего выбора нету...»;
И Илонка всучила ему как носильщику масталыгу, а сама взяв его под локоток повела немного в другую сторону, -
– «Прошка ещё к нам заглянет, не волнуйся. Я тебя есть не собираюсь. Просто надо немного поговорить по душам»;
Валера себя стал чувствовать как-то весьма остро, словно только сейчас у него обострились органы чувств и внутреннее духовное мироощущение. Всё тому способствовало и то, что он не смог убить кабана и те воспоминания фронта в Грузии, и представления на фронт в родном городе в будущем и какая-то древняя мистичность дикой природы и словно весь груз прожитой жизни за плечами. Но это было не прощанием с миром, а какой-то напряжённый переломный момент в душе, ибо сознание у него словно сейчас не работало и ему было даже как-будто всё равно куда его ведут и что будет завтра. Это было как прощание с прошлым временем жизни. С тем что было нажито и пережито в чувствах. А впереди ещё ничего не было, как будто сплошной непроглядный туман. Илонка словно исчезла рядом тоже...
– «Ты не заметил, а на селе стали делать очень качественные и целебные настойки. Дурной самогон уже почти никто не гонит и не пьёт. А эти настойки отчасти и по древним рецептам и даже отчасти магическим. С них не напьёшься в умат и дурь в голову ни лезет и сознание вроде ясное. Так зачем нужна вся эта магия? Как и я тебя нашла», - говорила Илонка когда подвела его к глухой затерянной полянке, где стояла типа охотничьей сторожки и вокруг несколько закамуфлированных больших палаток, что более навевало на секретный военный лагерь. Они расположились на заднем фронтоне сторожки в самодельных садовых креслах, вроде лежанок или шезлонгов. И Илонка принесла из сторожки охапку дров для костра. Потом появился и простенький мангал из железной сетки. Валера вопросами не задавался и не ждал продолжения, да и сама Илонка не торопилась и лишь изредка поглядывала на него, пока они готовились к кухне. Появились и специи и Валера взялся очищать масталыгу от шкуры. Илонка решила коптить масталыжку целиком и потом срезать сверху кусочками по мере созревания. К столу появилось и самодельное вино и наконец процесс пошёл.
– «Ты можешь думать, что мы девчонки помешаны на фантазиях и на всякой мистике и может это отчасти и так. Но я скажу тебе другое, это не фантазии и не мистика и не магия, а самая настоящая пустая блажь для тех, кто взрос в городе и в чисто обывательской, материальной среде. Девы, которые не развиваются духовно и являют себя рабами моды и готовых условий современного быта. Для меня например самый большой кайф и счастье, когда рядом свой парень. Именно свой в доску с которым так хорошо и уютно на душе. Среди девок – это считай сплошной фронт, если даже девицы мило воркуют друг с дружкой. Бог создал мужа скорей как стадное животное, а девиц именно каждую отдельно саму по себе от всех. Кроме конечно своего мужчины. Ты сам знаешь, что парни больше любят кучковаться в своей сугубо мужской компании и прекрасно себя в оной чувствуют и уверенно и веско...