Дашенька 118. Невозможное возможно

http://www.proza.ru/2015/08/05/923

Репродуктор щёлкнул, и над территорией колонии разнеслось: "Внимание. Заключённому Тихановичу, третий отряд, - Али вскинул голову, вслушиваясь, - срочно явиться к начальнику колонии!"
Седулов спрыгнул со своего второго яруса, похлопал по плечу спящего Кирилла:

- Кира!
- Чего тебе? - не открывая глаз, сонно спросил тот.
- Ты слышал? Тебя к хозяину вызывают.
- Чего?
- Ну вот сейчас, по матюгальнику сказали.

Кирилл молча сел, начал обуваться. Седой до сих пор удивлялся его способности оставаться невозмутимым почти в любой ситуации. Вот и сейчас, собирается так, будто каждый день по два разА его к хозяину дёргают. Али сел на кровать напротив, с едва заметной улыбкой наблюдал за Кириллом. От свидания с женой отказался - и пофиг ему, пришёл, завалился спать. Да ведь и уснул тут же, главно дело, как ни в чём ни бывало.

- Как думаешь, зачем вызывает?
- Понятия не имею, - коротко ответил Кирилл, вставая.
Али тоже встал.
- А ты куда? - обернулся Кирилл.
- Прогуляюсь с тобой до конторы.

Кирилл приостановился на крыльце барака, повёл глазами по сопкам, одетым в осеннюю пестроту густых, насыщенных красок. Он любил весну, с её прозрачной дымкой, похожей на фату невесты. Он любил весенний лес в игре акварельных салатовых полутонов, ещё лёгкие кроны из нежных листьев, раскрывшихся солнцу, как детские ладошки. Потом, скоро, деревья зашумят тяжёлыми, и плотными, тёмно-зелёными шапками. И при взгляде на них в душе уже не будет отзываться что-то тихой нежностью… А потом придет осёнь - она рождает печаль.

Сейчас стояла поздняя осень и сдаваться не желала, надеясь избежать печальной участи умирания. Рядится в королевский пурпур и багрянец, без меры одевается в золото. Осень-лгунья, молодящаяся старуха - раскрашивается, обмакивая кисточку в дешёвую густую гуашь… Скоро ветра оборвут её броские наряды, разметают клочьями под ноги слезливым дождям…

Кирилл вздохнул и шагнул с крыльца. Странное состояние владело им сегодня. Непонятное, беспричинное томление в душе. Нет, не из-за Алки. Единственное, что испытал Кирилл от перспективы свидания с ней, - удивление и досаду: "Надо же! Приехала! За каким чёртом явилась?!" И всё. В остальном равнодушие полнейшее. Сейчас вот - как будто не пару часов назад отказался от свидания с "женой", не сегодня, а неделю назад, по крайней мере. Но что-то тянет и тянет душу. Он знал, у этой тоски есть имя. Алкин приезд… и будто призрачный мостик перекинулся к Кириллу оттуда, где живёт его боль по имени Даша, Дашенька… странным образом приблизил её. Всколыхнулось всё, что много дней с трудом оседало тяжёлым, жгучим ядом на дне души. И позабыв об Альке, Кирилл с тоской, тягучей как боль застарелой раны, думал о ней, единственно желанной. Сегодня она была так близко к нему, что Кирилл едва удерживался, чтоб не тряхнуть головой, избавляясь от мучительного наваждения. Сном хотел обмануть досадные, ненужные мысли.
Вот под этим знаком наваждения и шёл день, обволакивая Кирилла, как туманом. Всё остальное, реальное, будто приглушалось туманной пеленой и не имело никакого значения. Хозяин вызвал? Ну и что? Какая разница?

- Кир, это наверно из-за УДО, - предположил Седой, молча шагавший рядом.
- Может быть.

Около недели назад отрядный сказал Кириллу, что подал его на условно-досрочное освобождение.
- Точно-точно. Видать до твоего дела дошёл, какую-нибудь хрень уточнить хочет.
Кирилл не ответил.
Пересекая приёмную, он слегка замедлил шаг:

- Можно? - спросил у секретаря, мотнув головой на дверь начальника.
- Тиханович? - Кира кивнул. - Можно.
Кирилл шагнул через порог, равнодушно доложился:
- Заключённый Тиханович…

И вдруг осёкся, взглядом прикипел к девушке, сидевшей перед Старцевым спиной к Кириллу. Она начала оборачивается медленно-медленно, невыносимо медленно, и Кирилл подумал, что, кажется, он сходит с ума. Ещё долгие, звенящие секунды он смотрел на неё, а губы уже произносили имя, но Кирилл не слышал себя.

- Даша… Дашенька…

И только когда рукам передалось тепло её рук, хрупкость тонких плеч… он выдохнул из самого сердца:

- Даша! - И сжал её тесным кольцом, всем существом своим впитывая эту близость любимой, желанной, невозможной…

- Кхм… кхм… - услышал откуда-то со стороны и едва ли ни с удивлением посмотрел на полковника. Тот поинтересовался: - Не мешаю?

Кирилл с усилием разомкнул руки, выпуская Дашу, но ладонь её не выпустил.

- Кто эта женщина?
- Жена.
- А… другая?

Помедлив, Кирилл ответил:

- Строчка в паспорте.
- Может, у вас и дети есть?
- Да! - счастливо сказала Даша, быстро раскрыла сумочку и достала фотографию, протянула Старцеву.

Полковник перевёл странный взгляд на Кирилла, опять на фото, изумлённо покачал головой. Кирилл нетерпеливо протянул руку и выдёрнул фотографию из его пальцев. С глянцевого прямоугольника, которому передалась дрожь Кириной руки, улыбаясь, смотрели на него Даша и два русоголовых малыша. Кирилл поднял глаза. Они стояли и молча смотрели друг на друга, и Старцев уже ни о чём не собирался их спрашивать. Достаточно было видеть эти глаза, шальные, затуманенные налётом пьяного счастья. У полковника отчего-то сердце билось сильнее, чем надо.

- Так ты, говорят, от свидания отказался? - опять пришлось ему напомнить о своём присутствии.
- Что? - не понял Кирилл. - От какого… нет! Конечно нет!
- Ну идите уже, идите, - сварливо сказал Старцев. - Трое суток у вас.

Не доходя до двери, Даша обернулась, улыбнулась счастливо:

- Спасибо! И вы… не солдафон!..
- Вот благодарствую на добром слове! - язвительно поблагодарил Старцев и прикрикнул сердито: - Да идите же!

Прошла минута или две, как за ними закрылась дверь. Полковник вдруг обнаружил, что сидит и улыбается. "Надо помириться, - подумал он. - Ладно уж, попрошу прощения"…

http://www.proza.ru/2015/08/05/1392