Последний приговор

Юджин Дайгон          Последний приговор
-Сегодня мы казнили последнего еретика, - сказал кардинал и склонил голову.
Патриарх откинулся на спинку трона и задумался. Вот он сидит здесь, на Святом Престоле, в золотой парче и соболях, в бриллиантовой тиаре, а каждая стена и пол – оправы для восьмиконечных алых звездообразных крестов, и в центре каждого – по треугольнику, по желтой пирамиде с глазом неусыпным божьим, карим. А потолка в престольном зале нет – нам нечем закрывать себя от Бога. И незачем. Все милости его безропотно приемлим. И снег, и град, и дождь, и знойные лучи, и молнии, коль таковые на нас сверзятся неотвратимым гневом. Нам грех бежать от испытаний. В жару и в холод, в ливень и в туман мы служим, как заведено. Престольничаем. Казним и милуем. Встречаем, гоним, принимаем. На что Господь сподобит, то вершим. Мы – глас Его, и через нас Его на мир стекает воля. Конечно, дьявол, притворяясь, проникает в нетвердые сердца, нашептывает речи. И одержимому уж кажется, что Бога видел он, и должен слова божественные миру донести. Все это злая ересь. Тот, кто гордыни полон, накликает дьявола. Чертей в соблазн сам вводит. Он признается, кается – и дальше мы его вручаем в рассмотренье божье. Бог – наш судья верховный. И горят костры. Костры святые. Усердье наше праведно и Господу угодно, коль нас Он направляет на него.
Мы вели войну – и наши кардиналы и епископы явили завидные военные таланты. Враг не укрылся от возмездия, сколь бы ни таился он и не личился в образы благообразные, невинные, наивные, слепые. Сорняк не ведает, что делает, но разве из милости к нему мы можем оставлять его на вверенном нам поле? Здесь милосердие окажется жестоким, ему и оправданья нет.
Костры горели, надрывались на работе палачи. И падали от топоров, мечей, кинжалов наши слуги, воины благославенных дел. Святое дело – наши уши! Их отрубали нам еретики. Мы грех преследовали рьяно, истово, сурово. И неизбежной и неотвратимой стала божья длань. Мы – псы господни, когти острые и зубы. Он нас и создал для того, чтоб мы чертей косили и пололи. Мы – косари. Старуха Смерть едва за нами поспевает, плетется еле-еле, подбирает то, что из-за козней адских пропустили мы.
Вели отряды наши незримые вожди на бледных скакунах. Их узнавали по иконам. Господь прополку захотел – мы дергали послушно.
И поле не узнать. Когда-то оно цвело, ласкало взор. Теперь оно изрыто, словно кабанами. Будто стадо их своими рылами его перепахало.
И оказалось, что среди сорных трав так мало было злаков!
Руины, пепел, угли… Мы изгнали запах серы. Но ладан курится едва.
Наместник Бога – я. Сам Сатана смутил монашеские очи и подослал соперников, но Бог мне даровал победу. Я – наместник Бога на Земле. И никого к нему нет ближе. Разве что… И правда, вот он – ускользнувший первый еретик.
Господь дал власть над временем нам. И, убивая в прошлом грешников и святотатцев, мы убивали их и в настоящем, в наших временах. И увеличивали силу Церкви. В своих рядах  изменников казнили, Бога Сатане предавших. Вот и остались только праведники. Не внешние, имеющие тайное сомнение или слабость, затаившие развратолюбие свое и тайногрешье. Нет, истинные, полные, последовательные  и верные – и только. И сегодня, и во всех веках. Везде.
Затем Он и даровал нам прошлое. Чтоб мы очистили его от скверны. И мы заполнили Его завет. Теперь Земля- святая, нет на ней греха следа и тени. Мы создали ее – Святую Землю, создали в борьбе и в пламени, в упорстве, в разрушении антинебесного, поганого, проклятого – всех змиевых плодов. И пролитая нами кровь – священна. Все павшие попали в Рай.
А все казненные убрались в Ад. Должно быть, дьявол ими подавился.
Теперь осталось только соблюдение порядка. Очистка и осмотр – родиться могут дьявола, чье имя Сатана, посланцы. И просто будущие еретики. Их всех необходимо своевременно и выявлять, и выжигать святым железом. Да, сразу при рождении. Крещение, обряды – посланцы Сатаны их не переносят, как все люди.
Но первый еретик! Ведь Сатана подкрался к Богу очень близко. А ближе всех быть к Богу должен я! Я!! Я!!!
-Последнего еретика мы не казнили, - молвил патриарх. – Взойти не должен на Голгофу он. И ересь проповедовать народу, смущать умы и разум совращать. Все истины – от Бога.
Они идут через меня,  коль ближе всех к Нему я.
-Родиться он не должен, кардинал. Меня вы поняли? Обманом, ухищрением он утвердился в мифах и легендах. Наг долг это исправить. Искоренить обман. Ступайте.
-Я понял. Тотчас же исполню. Лично. Но как же мы-то будем без него? У нас все построено на том, что первый еретик был распят и воскрешен. Насколько изменится все по исполнении приказа?
-Ступайте, кардинал. Изменится – и ладно. Ведь Бог то наш останется все тем же.