глава 10

Усадьба Тапани Мякиля, неделю спустя.

В кабинет фермера заглянула фру Анна и каким-то странным голосом сказала, что в усадьбу прибыли несколько семей арендаторов. И они хотят разорвать договор.
— Прямо сейчас? — удивился фермер.

Это одиночки могли уйти с наступлением Нового года, люди семейные, как правило, сначала подбирали себе новых арендодателей, проверяя всё досконально, и только потом заявляли, о разрыве договора. Но чтобы вот так, непонятно с чего, разорвать всё среди зимы, огромная редкость.

— Да, они настроены очень серьёзно, пришли уже с детьми и вещами.

— Ну, что ж… идём.

В холле действительно столпились люди, и, увидев их, Тапани перестал удивляться внезапно возникшему желанию разорвать договор об аренде. Когда пять лет назад они так же стояли перед ним,  соглашаться на таких арендаторов не хотелось. Длинные черные платья у женщин, серые платки, закрывающие волосы и нижнюю часть лица, сюртуки у мужчин, ниже колен, тоже чёрные и старомодные, шляпы с прямыми полями, каких не носили уже лет триста. Представители общины «Чистота души» — они называли себя божественными детьми,  славились своим фанатизмом, нетерпению  ко всему, что не подходит к определению правильности и трудолюбием. Они не пользовались электричеством, механизмами, ездили на телегах и пахали ручным плугом. Их дети посещали школу только первые пять лет, не получали дальнейшего образования,  члены общины не ходили к врачам, предпочитая лечиться самим с помощью молитв. Против договора с ними была и фру Анна, но у них внезапно опустел один из самых больших участков, пришлось заключать договор с ними.

— Мы хотим разорвать договор аренды, — выставил вперёд бороду глава общины.
Фермер, открывший рот, чтобы поздороваться, передумал и спросил:

— С какого числа? И, если не секрет, почему?

— С сегодняшнего. Почему?  У вас в усадьбе жила мерзость, порождение греха, грязь под ногами человека.

— Это вы о ком? — фермер был совершенно согласен с такой оценкой Антеро.

— Я говорю о… — глава общины скривился  и выплюнул, — о киборге. Мы не можем жить там, где использовался киборг. Это противно божественному разуму, это мерзость не имеющая права жить, это…

— Я понял, — брезгливо поморщился Тапани, — идёмте, я подготовлю договор о прекращении аренды.

— Я не стронусь с места! Дышать тем же воздухом, каким дышал  этот…

— А вы ещё и на тех же досках стоите и по той же земле ходите, — брезгливо бросил появившийся с улицы Юхани.

Общинники с возмущением уставились на него. Толпа людей напоминала чёрных нахохлившихся ворон, каркающих и навевающих тоску и скуку. Тапани смотрел, как общинники собирают узлы со своим жалким скарбом, и думал, что киборг куда более человечен, чем все эти вместе взятые. Он видел скорбно поджатые губы, брезгливые лица, фанатичный блеск в глазах. Взгляд выхватил худенького парнишку с пожелтевшим синяком под глазом, из коротких рукавов торчали исцарапанные запястья посиневших от холода рук. Фермер осмотрел остальных детей, всюду следы от побоев, худоба и измождённость. По-хорошему, их бы откормить и подлечить, да разве эти дадут? Общинники уже ушли, когда фермер повернулся к Юхани.

— Киборгу не говори про это.

— Не буду.

— Киборгу? — мужчины повернулись навстречу фру Хелене. — Он жив! Отлично, просто отлично! Так вот  куда девались все запасы с Нового года! Поедете к нему, скажите заранее, я пирогов напеку.

— Конечно, фру Хелена! — ответили мужчины в один голос.



***

Зимовье Тапани Мякиля.

Суровые ели окружали полянку с притулившейся бревенчатой избушкой. Сугробы замели её почти по самую крышу, а снег вокруг пестрел только следами зверей и птиц.

Юхани навалился на дверь, пытаясь открыть её, и был отодвинут в сторону молчаливым киборгом — тот за всю дорогу слова не проронил. Скрип, и сугроб медленно пополз  в сторону. Изнутри пахнуло могильным холодом, и парня передёрнуло.

— Погоди, сейчас протопим, и будет нормально.

— Не задерживайся, — проронил киборг. — Тебе лететь нужно, чтобы подозрений не было. Я сам справлюсь.

— Точно? — прищурился Юхани. — А как получилось, что ты… ну как человек стал?

— Не знаю,  — пожал плечами киборг. — Я на шахте был, работал. А потом к врачу, колено у меня стёртое было совсем. А там… ну я вдруг вспомнил имя, аварию, тётку…

Арья не хотел говорить, что врач приказал ему умереть и только после этого он вспомнил. Именно после нескольких секунд смерти между пересаженным мозгом и телом появилась связь.  С процессором она появилась позже, когда киборг научился воспринимать и выполнять команды не только системы, но и мозга.

— Постой! Арья Кёлхан! Это  у твоего отца на земле нашли… как же их… ну короче он разбогател?

— Он, — грустно улыбнулся Арья. — Мы стали хорошо жить, отец флаеры менял, один другого круче, мать всё ругалась на него. А потом они в полёте сцепились, я хотел управление перехватить и не успел.

— Мда, — протянул Юхани. — А ведь ты не врёшь, парень.

— Я не могу врать,  я же киборг. Теперь.

— А потом что? Как ты в этом теле оказался? Что-то я сомневаюсь, что это твое настоящее. Кто-то же засунул тебя в него? И что — душу? Бред, если честно.

— Правильно сомневаешься, — Арья ловко прочистил печь, заложил дрова, поджег огонь, и теперь осматривал зимовье. — Это не моё тело. Я не знаю, как мой мозг оказался в нём, кто это сделал и зачем. По крайней мере, я думаю, что это всё же мозг, а не мифическая душа: слишком много всплывает из прошлой жизни. Последнее, что я помню, это как тётка требовала отключить меня от приборов.

— Почему? — ахнул Юхани.

— У меня шея была сломана, я в коме был. Слышал-то я всё, а толку? А она единственная наследница.

— Понятно… богатство глаза затмило и совесть заткнуло.

— Наверное. Ты не опоздаешь?

— Нет, успею, — отмахнулся Юхани. — Хочешь, я узнаю, что с твоей тёткой?

— Зачем? Я и так знаю,  — улыбнулся Арья, — я же могу напрямую подключаться к интернету. Вот и… она сейчас хорошо живёт, не шикует, как отец с матерью. Тётка всегда была прижимистой, я же помню. Я всё про неё выяснил, сначала на шахтах, а потом уже в усадьбе. 

— Круто!

— А потом, юридически я мёртв, физически – тоже.

— А то, что здесь твой мозг?

— И как я это докажу? Вскрывать черепушку я не позволю, да и бесполезно всё. Тётка богатства не упустит, и не нужно оно мне. А потом, представь, что начнётся, если кто-то узнает, что в голове у какого-то киборга мозг живого человека?

— Что ты теперь будешь делать? — тихо спросил Юхани.

— Не знаю. Поживу пока здесь, а весной уйду в город. Найду работу. Если я не буду показывать, на что способен, может, меня и не опознают, как киборга.

Юхани скептически осмотрел его и согласился, что если не знать, то можно и принять за обычного парня.

— Ты вот что. Действительно поживи пока здесь, а весной что-нибудь придумаем вместе. Так, всё, вот сейчас мне точно — пора. Удачи тебе, Арья.

— И тебе, Юхани. И... спасибо!

— Это тебе спасибо, — серьёзно ответил тот, — я мог бы, сам бы убил эту тварь.

— Она тебе нравится, — кивнул киборг.

— Да, — просто ответил Юхани. — Не говори только никому.

— Не буду…

Домик прогрелся только к вечеру, за это время Арья успел натаскать снега и забить бочку в закутке за печью — там была сооружена крохотная банька, разобрать продукты, перемыть посуду и перетряхнуть постель. Он успел увидеть, что в сенях на полках разложен неплохой охотничий арсенал, видимо у фермера было разрешение на отстрел животных. На крупного зверя Арья не пойдёт, конечно, а вот зайцев или тетеревов добыть, почему бы и нет? Огонь в печи гудел, от стенок шло ровное тепло, на плите булькала похлёбка, распространяя вкусный мясной аромат. В одной из коробок Арья нашёл два десятка булок, пироги и ватрушки. Он оставил по одному того и другого, ватрушек правда положил четыре, вечером чай попить и на утро останется, а остальное вынес в холодную кладовую. Замёрзнет всё и сохранится, потом только домой занести, подогреть и снова как только что из печи. Фермер не поскупился, щедро положил крупы, муки, консервов, чая, соли  и сахара. Полную коробку приготовленной на продажу пастилы и мармелад, ягодный прозрачный, очень вкусный. В небольшой банке с плотно притёртой крышкой, лежала засахаренная ягода, в других изюм, курага и орехи. В больших бутылях темнело масло, в пакетах нашлось сухое молоко, а в мешке сгущёнка, несколько банок было даже с какао. И одежду ему подобрали крепкую, хорошую, положили мыло и шампунь, не забыли и порошок. С такими запасами можно было жить, тем более  что Арья собирался немного побраконьерствовать.

Дни шли за днями, скучные и одинаковые. Первую неделю на улице бушевала метель, и киборг старался без нужды лишний раз не выходить.  Домик был уже вылизан раз на десять, и теперь Арья развлекался тем, что неуклюже, но старательно шил для себя меховые штаны из найденных в кладовой шкурок. Те были немного потрёпанными, а значит не слишком нужными, а вот ему пригодятся. Когда снежная круговерть, наконец, утихла, прилетели фермер с Юхани, и парень со смехом рассказывал, как протаптывал следы к реке, как делал финт, изображая падение в прорубь, с каким умным видом осматривали место происшествия полицейские.

— Так что ты теперь мёртв. Нет у нас больше киборга, — хохотал Юхани.

— Смех смехом, — проговорил фермер, — а умирать для тебя становится привычкой.

— Да.

— Слушай, а у тебя двойное имя? — влез с вопросом Юхани.

— Нет, с чего бы?

— Жааааль.

— Почему? Меня вполне устраивает моё собственное, — пожал плечами Арья.

— Ладно, я вот к чему спросил… Герр Тапани, уши заткни, тебе это слушать не нужно… ага… так вот, у меня есть брат, старший. А у него куча приятелей везде, где только можно.

— А почему у него столько приятелей? — спросил фермер.

— Тьфу ты, говорил же — заткни уши!

— У меня руки устают. Ты продолжай, не стесняйся.

Арья смотрел на них и улыбался, происшествие странным образом сблизило этих разных людей, и хоть один годился другому в сыновья, между ними явно были дружеские отношения.

— Так вот, брат у меня гонщик, гоняет на байках.

— Ого! Байкер, что ли?

— Да, профессионально гоняет, он в команде Ночных охотников, слышал о таких?
— Слышал, — в один голос сказали Тапани и киборг.

— У него везде связи есть, я с ним немного перетёр, — Юхани сделал паузу, — так что, парень, документы у тебя будут. Имя только скажи.
— Я же тебе говорил?

— Ага, говорил, Арья Кёлхан.  И сразу появятся вопросы, откуда вдруг появился полный тёзка?

— Ну и что? — пожал плечами Арья. — Это тело физически старше, чем было у меня, так что год рождения будет другой. Внешне  я совершенно не похож, а если кто-то возьмёт и сдуру проведёт генетический анализ, то их ожидает разочарование. К тому же я не собираюсь сражаться с тёткой за наследство. И сказать, почему?

— Скажи, — блеснул глазами Юхани.

— Из-за этого богатства меня убили, из-за него погибли родители. Да провались оно пропадом. Пусть тётка наслаждается им, без меня.

— Молодец,  — кивнул фермер и повернулся к Юхани. — А что я тебе говорил?

— И откуда ты знаешь?

— Опыт, парень, опыт! — поднял вверх палец Тапани. — Делай ему документы на настоящее имя. И день рождения… дату какую писать?

— День рождения? — Арья задумался. — А ставь 3 июля.

— Почему?

— В этот день я понял, что — это я, Арья Кёлхан.

— Договорились, — кивнул Юхани.
 
— Договорились, ты заодно у него документ об окончании школы попроси, а то получается взрослый парень, а то,  как и не учился будто, так же не бывает.

— Ой, верно! Чуть не забыли. Слушай, а кем работать-то хотел?

— Я? — Арья задумался, — Раньше хотел врачом, а сейчас не знаю. Может в школу пойти? Учителем? Как думаете?

— Думаю, что не стоит. А знаешь, тебе прямая дорога в армию, — предложил Тапани.

— Нет, — отрезал Арья.

— Тогда в полицию. Будешь преступников ловить. Может, найдёшь того, кто твой мозг пересадил сюда, м?

— А вот это можно, — согласился Арья и добавил, — пусть мне сделают там, что надо… ладно? Сейчас обедать будем. Я вчера зайца поймал, так что похлёбка у меня наваристая получилась.

Гости уехали, оставив кучу гостинцев и в домике надолго поселились ароматы свежей выпечки. На столе лежала стопка носовых платков с его инициалами — благодарность от Карины, и от неё же маленькая записка, в которой девушка рассказывала о своих успехах в школе, о новом платье и о Юхани. О нём Карина стала писать особенно часто, Арья только улыбался, читая наивные рассуждения влюблённой девочки, зная, что её чувства взаимны. Но Юхани не Антеро, он торопиться не будет. Таких коротеньких писем у него накопилось уже много, и киборг перечитывал их долгими зимними вечерами. Впрочем, у него теперь было что почитать, среди гостинцев ему положили стопку новых книг, Арья попросил не привозить ему учебники, знания, закаченные в память, были обширными и без того мог легко сдать любой экзамен. Он перебирал книги, откладывая в одну сторону исторические романы, в другую приключения, а в третью фантастику, заранее предвкушая удовольствие от их прочтения.

Зима прошла мирно и спокойно, вой метелей перемежался с воем волков, на столе не переводилась дичина, найденные  в кладовой охотничьи лыжи помогли Арье удлинить прогулки, и часто бывало, что он уходил ранним утром и возвращался поздно, уже по темноте. Однажды он набрел на болото, странно малоснежное, но подмерзшее, и там, на кочках нашёл целую россыпь клюквы, в дополнение к калине с рябиной. Иногда ему хотелось провести так всю жизнь, но умом он понимал, что скрыться от проблем не получится.

Особенно его беспокоило то, что кто-то занимается пересадкой мозга — ведь такую операцию с кондачка не проведёшь, нужен опыт, разработки… мало ли что ещё. И раз сделали ему, то точно не остановятся на этом, будут другие. Арья хотел узнать, кто попадает на операционный стол, зачем и… у него-то удачно получилось, вдруг это поможет ещё кому-нибудь? Но прибегать прямо к врачам с криками вот он я, Арья не собирался. Чем меньше людей знают о его способностях, тем лучше.

На исходе зимы прилетел Юхани, на этот раз один, привёз новых гостинцев и документы.

Киборг крутил в руках идентификационную карточку с личным номером и не верил, что всё получилось.

— Вот, теперь ты официально Арья Кёлхан, сын Калеви Кёлхана и Аманды Виртанен.

— А кто это?

— Это сестра фру Анны. Она сбежала в шестнадцать лет из дома, подцепила какого-то мужика, родила от него сына.

— И где он?

— Нет никого: Аманда умерла родами, а ребёнок задохнулся.  Эта глупышка молчала до последнего, а когда спохватились, уже было поздно — малыш запутался в пуповине. Об этом почти никто не знает, фру Анна приехала издалека, её родителей тоже уже нет, родственники все остались на Западе, да и не говорили им о таком позоре. Старики скрывали ото всех, и что дочка сбежала, и уж точно о её беременности. Так что, можешь считать, что ты занял это место законно, теперь у тебя снова есть тётка, уж получше твоей. Ну и год рождения подправили немного, так что тебе теперь двадцать четыре.

— Да, это верно. Надо запомнить.

— Запомнишь, куда ты денешься. А почему ты не сказал «надо занести в память»? Раньше у тебя часто проскальзывало такое.

— Я стараюсь отвыкать от этого.

— И правильно! — хлопнул его по плечу Юхани. — Теперь смотри сюда, вот это документ о службе в армии. Часть мы написали расформированную, искать если кто и будет, то замучается.

— А  если сослуживцев встречу?

— А ты всегда можешь вот так сурово посмотреть и сказать, что впервые его видишь, и такого в вашей роте точно не было. Бери нахальством, не прогадаешь!

— Спасибо, Юхани.

— Ха! Спасибо на хлеб не положишь. Там у тебя заяц тушится?

— Тетерев.

— Все равно, ушастый или крылатый, я всё сожру, — потёр руки Юхани.

Парень засиделся до поздней ночи, рассказывая о новостях в усадьбе. Говорил, что Антеро уже никто и не вспоминает, зато многие жалеют о мнимой гибели киборга, мол, лучше бы он жив остался, хороший же парень был. О том, что он жив, знают пока считанные люди, семья фермера, да он сам. И пока этого достаточно.